Единственная для темного эльфа 3 (СИ) - Мазарин Ан

— В чем дело? — интересуюсь ровно вначале у нее, собираясь по-другому спросить с дракона.

— Фаль! Фаль, сними его! Сними! Сними! — прыгает она у меня в руках, не давая сфокусировать зрение и понять, что снимать.

— Кого? — вынужденно сжав ее в объятиях сильнее, чтобы не дать возможности шевелиться, отметил, что девчонка зажмурилась.

— Не знаю! Оно шевелится! Сними! СНИМИ-И!

Даже не догадываясь, почему она не обратилась с этой же просьбой к дракону, испытал полное злорадства довольство. Сам ответил на свой вопрос: потому что МНЕ доверяет.

Все еще удерживая ее стройное тело впритык к своему, решил не разжимать рук, чтобы оставить себе возможность оглядеть ее внимательно. Улыбнулся. Так сильно зажмурилась, что потом точно будет ловить цветные блики в глазах. Прижимая ее одной рукой, другой аккуратно убрал ей волосы с лица, нежно коснулся обнаженной шеи. Где шарф?

— Да нет никого, — действительно нет.

Малышка замирает. Открывает глаза и медленно поднимает ко мне голову. Растрепанная, запыханная, с глазами дикими и легким румянцем на щеках, так и просит вкусить сладость губ, но… ее внимание переключается, и девочка ошалело смотрит на чешуйчатого, прошипев одно единственное слово:

— Убью!

С особым удовольствием развожу руки в стороны, выпуская свою решительно настроенную маленькую фурию. Та воинственно выдирает обломок тонкой ветви из волос и не менее угрожающе шагает на дракона. Ша-Энг очень вовремя соображает, что шутки кончились и неуверенно привстает с пня. Похоже, еще не верит, что будет бит.

Срываются с места они одновременно. Только Ая вначале отбегает к кустам, чтобы оторвать защищенной рукавом рукой ветку колючки, и тем самым дарует ящеру фору. Чешуйчатый останавливается на безопасном расстоянии, чтобы стереть слезы от неконтролируемого смеха. Он понятия не имеет, что его ждет, когда она его настигнет. Будем считать, сам нарвался.

Тревога от неизвестности скоро стихает в моей душе. Улыбаюсь, глядя, что с моей ксани все в порядке. Ая сдувает волос с лица и бросается в погоню, непривычно сердитая и оттого не менее милая, чем обычно. Парочка стремительно скрывается в кустах, стоит ржущему дракону дать деру от разъяренной носительницы возмездия, а я усаживаюсь на уже облюбованный пень и тянусь за флягой с водой.

— Ша-Энг, зараза! А-ну стой! — слышится где-то за деревьями справа, когда делаю первый глоток. — Стой, я тебя убью!

Усмехаюсь. Хотел бы на это посмотреть. Оказывается, моего эльфенка лучше не злить.

Не проходит и пяти минут, как из кустов появляется Ая, уже без колючки и в расстегнутой куртке. Дышит тяжело, но несет себя с чувством исполненного долга. Приближается быстро и сразу же обнимает за шею, чтобы голову мою привлечь к собственной груди. Приятно.

— Тебя так долго не было, — пожаловалась, щекой о макушку мою потираясь. — С тобой все хорошо?

Не удержался, вдохнул любимый аромат, лицом найдя ее нежную шею. Дыхание девочки дрогнуло, стоило губами коснуться пульсирующей точки. Опершись коленом у меня между ногами на пень, плечи мои обняла и подалась ближе телом. Какая же ласковая, моя.

— Теперь еще лучше, — забыл, что должен был ответить, отвлекшись на удивительные ощущения. — Ты вся замерзла. Иди ко мне.

Объятия расслабил, но только для того, чтобы руками скользнуть к ее пояснице, нежно огладить ягодицы и медленно спуститься ладонями на стройные бедра. Слегка надавил в нужном месте, вынуждая ее опуститься на мое колено и прижаться поближе. Обнял, в метку свою на лбу целуя.

Мое замерзшее сокровище доверчиво ко мне подалось, напрашиваясь на поцелуй в губы. И только оторвавшись от них, смог произнести:

— Избавилась от дракона? Моя девочка, — не удержался от похвалы, но получил тихий «фырк» в ответ.

Малышка спрятала лицо на моей груди, я же поцеловал ее ледяную ладонь. Не хватало еще, чтобы заболела. Дождемся волков и нужно срочно выдвигаться в путь — не хочу и думать пока о ночевке в лесу, здесь слишком холодно. Да и сама она такая холодная, словно тот лед, что себе подчиняет.

— Люблю твои волосы, — шепчет она, накручивая мою прядь на пальчик свободной руки. — Но что случилось? — лицо приподнимает, чтобы посмотреть в глаза. — Когда ты уходил, ты был с пучком.

— Не заметил, как распустились, — почти не соврал, когда призвал в памяти странную картину у разрушенного алтаря.

Расстегнул верхний ремень куртки, чуть приспустил воротник. Поцеловав каждый пальчик изящной руки, не раздумывая засунул ее к себе под одежду, чтобы согреть собственным теплом. Выдернуть попыталась, но не позволил.

— Тебе же…

— Очень хотелось, — признался с улыбкой. — Кажется, я бредил этой мыслью около двух месяцев. Не сопротивляйся. Наверняка такая плохая погода потому, что боги даруют мне исполнение желания.

Пока послушно сидит, засунул и вторую ее руку к себе под одежду.

Грейся, я растоплю весь твой лед.

— У тебя маленькие ручки, — с нежностью произнес, цепляя пальцы в замок за ее спиной и обрубая пути к отступлению. — И ты сама маленькая. Иногда я поражаюсь, как в этой крошке может быть такое большое сердце, нашедшее место для меня?

Ая проникновенно смотрит в мои глаза, а после подается вперед и, прежде чем прижаться желанными губами к моим губам, выдыхает:

— Оно бьется для тебя.

— Любовь моя, — с чувствами едва справляюсь, лбом соприкоснувшись с лбом ее.

Неописуемый уют. Окруженные промозглым ветром, низкой температурой и сыростью, между нами удивительное тепло. Каждый жест наполнен нежностью и любовью, каждый вздох тонет в сладости поцелуев.

— Признавайся, куда сплавила дракона? — шепчу в любимое ушко, наслаждаясь мягкостью шелковых волос, его скрывающих.

— Убежал, — жмет плечами и хитро улыбается.

И мне сложно не улыбнуться в ответ. Тихий смех ее слушать у себя возле шеи, ощущать легкое тельце на коленях, согревающиеся ручки на груди… А ведь те голоса у алтаря…

«Защити свою женщину… Верни ее себе…»

Внутри разгоралась жгучая уверенность, что говорили они об Ае. Да и о ком еще им говорить? И ощущение, словно слышал это когда-то давно, но когда? Не галлюцинации ли это? Как мираж может быть столько реалистичным и волнующим? Однако эти голоса были правы. Защитить и вернуть, сделать, чтобы она принадлежала только мне — единственно верное решение.

Помнится, во время поисков Аи Рена упоминала, что малышка подумывала как-то уйти в земли ирлингов. ДА НИ ЗА ЧТО. У пернатых законно многомужество. Увижу хоть одного «орла» рядом с ней…

— О чем задумался? — нежный голос коснулся слуха, вырывая меня из реалистичных фантазий, что бы я сделал с чужими перьями.

— Нет, ни о чем, — тряхнул головой, мягко улыбнувшись и повернув к ней голову. Глядя в ее глаза, уверился окончательно и бесповоротно: — Ты самое ценное, что есть в моей жизни. Я живу для тебя, Ая, и не мыслю больше своей жизни без тебя.

Тронутая моментом, моя нежность хотела что-то сказать. Глаза ее заблестели пуще прежнего, а губы в улыбке разомкнулись, но совсем близко послышались голоса. Я слышал их приближение, но хотел сказать ей эти важные слова до прихода товарищей, зная, что своим появлением они разрушат момент.

Мы только переглянулись, понимая друг друга без слов, когда невдалеке за кустами стали различимы фигура человека и двух крупных волков. Оборотням потребовалось пару минут, чтобы перевоплотиться и одеться, но за это время хмурое лицо Ша-Энга мне сказало о многом.

— В город спускаться нельзя, — первое, что на ходу, приближаясь к нам, выдал Деас. Лицо его было еще более мрачным, чем у Ша-Энга.

— Почему? Что случилось? — мигом спросила Ая, пытаясь скрыть тревогу, но безрезультатно.

— Имперцы, — вместо волка ответила Рена. Она, как всегда, была внешне спокойна, но чрезвычайно собрана. — Здесь что-то произошло. Внизу их очень много.

Мы с драконом пересеклись взглядом, отлично представляя «что случилось». Оставаться в этом городе нельзя, придется преминуть отдыхом и покоем. Нет, эти пришли не по душу Аи. Эти расследуют тяжкое преступление. За разрушение места силы могут назначить смертную казнь.