Условия абсолютного добра - Николай Лосский

труд». Значение слова «любовь» в этом тексте Плоткин расшифро–вывает так: «Титанами любви Писарев называл вождей револю–ционных и социалистических движений масс» *.

В статье «Мыслящий пролетариат» Писарев задался целью обрисовать характер и поведение «новых людей» своего времени, таких, как Базаров, и особенно таких, как главные деятели романа Чернышевского «Что делать?» — Лопухов, Кирсанов и Вера Павловна. Упоминание имени Базарова указывает, что он имеет в виду тех «новых людей», которых в России стали называть нигилистами по почину Тургенева. В романе Чернышевского мы находим такую же характеристику правильного поведения, как и та, которую дает Писарев, восхваляя Базарова и «разумный эгоизм». Поэтому можно утверждать, что основы нигилизма Писарева выражены уже раньше его Чернышевским.

«Человеком управляет только расчет выгоды», — говорит Чернышевский в своем романе. «Работа на пользу других и наслаждение такою работою», по мнению Лопухова, и есть лучшая выгода. Если люди будут так правильно расчетливы, «никто никого принуждать не будет» и «все должны быть счастливы». Писарев с восхищением указывает на это учение о правильно расчетливом эгоизме. «Мыслящие пролетарии», говорит он, находят удовлетворение в любимом труде. Для таких людей «не существует разногласия между влечением и нравственным долгом, между эгоизмом и человеколюбием». «Потребность самоуважения и боязнь собственного суда будет покрепче тех нравственных перил, которые отделяют людей старого закала от разных мерзостей». Три особенности свойственны «новым людям»: 1) любовь к какому‑нибудь общеполезному труду; 2) совпадение личной пользы с общею пользою; 3) гармония ума и чувства. Такими свойствами обладает в романе «Что делать?» Кирсанов, профессор медицины и практикующий врач: он страстно любит, науку и применение ее к лечению больных. Лопухов и Вера Павловна, основавшая кооперативную швейную мастерскую, ведут жизнь, руководясь аналогичными мотивами. Все эти «расчетливые эгоисты», говорит Писарев, «обыкновенные, честные, порядочные люди».

Присмотримся теперь, как герои романа «Что делать?» уверяют себя и других, что в своем поведении они руководятся своим эгоизмом. Лопухов, студент медицины, надеющийся стать профессором и посвятить жизнь любимой им науке, бросает эти мечты, чтобы найти заработок, который дал ему возможность жениться на Вере Павловне и освободить ее от низменной среды ее семьи. Друг его Кирсанов, ставший профессором, полюбил Веру Павловну, но, не желая мешать счастью своего друга, говорит в обществе его и Веры Павловны пошлости, чтобы оттолкнуть их от себя и, таким образом, прервать связь с ними. Свой поступок Кирсанов не хочет назвать благородным, потому что благородство — «пышное,

____________________

*Плоткин Л. Писарев и литературно–общественное движение шестидесятых годов. 1945. С. 253, 320.

343

двусмысленное, темное слово». Он говорит, что он — эгоист и поступок его — расчетливый. «Будь честен, т. е. расчетлив», —  вот правило его поведения (Гл. III, 17). Если человек оценивает какой‑либо свой поступок как «геройский подвиг великодушия», то это — «эгоизм поворачивает твои жесты так, что ты корчишь человека, упорствующего в благородном подвижничестве» (Там же, 22). Через несколько лет болезнь Лопухова и необходимость лечить его приводят Кирсанова опять в семью Лопухова; тут Вере Павловне и Кирсанову становится ясно, что они страстно любят друг друга. Лопухов замечает это и, чтобы освободить жену, симулирует самоубийство, уезжает в Америку и через несколько лет возвращается как мистер Бьюмонт. Лопухов, пишет Чернышевский, так любил жену, что готов был для нее «на смерть, на всякое мучение». Но сам Лопухов так объясняет свой поступок: «Я действовал в собственном интересе, когда решился не мешать ее счастью» (Гл. IV, 1). И Кирсанов говорит, что «он все делал из эгоистического расчета, для собственного удовольствия» (Там же, 2). Интересно то, что этот материалист объясняет чахотку и упадок сил одной из своих пациенток «нравственною причиною» (Гл. V)*.

Политические взгляды Писарева Плоткин в книге «Д. И. Писарев» определяет как колебание между двумя программами: он высказывался то в пользу революции, то в пользу мирного прогресса, осуществляемого «мыслящими реалистами» (104). В статье «Мыслящий пролетариат» Писарев говорит, что общественное зло происходит от бедности и праздности: одни трудятся, а другие без труда получают богатство. Можно, однако, надеяться, что «мысль обновит весь строй общества». Дайте капиталисту полное, прочное, чисто человеческое образование, и он «сделается не благодетельным филантропом, а мыслящим и расчетливым руководителем народного труда, т. е. таким человеком, который во сто раз полезнее всякого филантропа» (Реалисты. Гл. XXXII). Особенно объяснение природы, т. е. развитие естествознания, думает Писарев, ведет к изменению общественного бытия. В своем более позднем труде Плоткин понимает учение Писарева о мирном прогрессе не как отказ от революции, а как его программу–минимум..

В состав нигилизма Писарева входит, между прочим, отрицание эстетики. Односторонне сосредоточившись на проблеме борьбы с общественным злом, он написал статью «Разрушение эстетики». В ней он начинает с отрицания эстетики как науки о прекрасном. Прекрасное, думает он, для каждого человека есть то, что соответствует его личному вкусу. Следовательно, эстетика как наука не может существовать: она должна быть заменена физиологией и гигиеной в главах их, содержащих учение о приятных и полезных ощущениях. Разделавшись с эстетикой как наукой, Писарев

_________________________

*Совершенную бездарность Чернышевского великолепно обрисовал В. Набоков (Сирин) в романе «Дар». Гл. IV.

344

затем нападает на эстетику как искание красоты в произведениях искусства. Только те произведения искусства он одобряет, которые не превращают себя «в лакея роскоши», а служат великой цели «искоренения бедности и невежества». В статье «Посмотрим!» он приходит к мысли, что так служить человечеству может только литература, а музыка, живопись и скульптура не годятся для этой цели, и потому они бесполезны.

И Чернышевский, и Писарев были односторонне сосредоточены на проблеме искоренения общественного зла, на вопросе о социальной справедливости. Их идеал поведения человека очень высок. Поставим, однако, вопрос, правильна ли их теория, согласно которой рекомендуемое ими поведение есть вид Эгоизма. Всякий поступок человека осуществляется на основании стремления к какой‑либо цели, считаемой им положительно ценной. Назовем бытие, которое я стремлюсь осуществить, например выздоровление лечимого мною ребенка, словами «объективное содержание стремления». Когда человеку удается осуществить объективное содержание своего стремления, он испытывает субъективное чувство удовольствия, чувство удовлетворения. Не только Чернышевский и Писарев, но и многие значительные философы, например Джон Стюарт Милль, Герберт Спенсер, наблюдая этот факт, отстаивали учение, что настоящая цель всех поступков человека есть удовольствие, а объективное содержание стремления есть не цель, а только средство для получения удовольствия. Отсюда получается вывод, что в основе всех поступков человека лежит эгоизм. Имея дело с такими фактами, как пожертвование человеком своей жизнью в борьбе за политическую свободу или самоотверженное поведение врача во время эпидемии чумы, такие философы, как Спенсер, придумывают сложные хитроумные теории, чтобы объяснить, как из эгоистической основы возникают альтруистические поступки. Эти теории возникают не только вследствие плохого наблюдения фактов, но еще и под влиянием такого учения о строении мира, согласно которому все бытие человека находится в пределах того пространства, которое занято его телом и в котором происходят физиологические процессы его тела и его субъективные психические состояния. Отсюда, естественно, возникает мысль, что все поведение человека диктуется его эгоизмом. Особенно метафизика материализма и близких к материализму теорий мира приводит к этому убеждению. Такие учения о мире как множестве существ с обособленным друг от друга бытием можно назвать неорганическими.

Попробуем наблюдать поведение человека без предвзятых теорий о строении мира. Положим, я лечу своего любимого ребенка и, видя его выздоровление, испытываю удовольствие. Что было целью моего поведения, здоровье ребенка или чувство моего удовольствия? Правильный ответ на этот вопрос, конечно, такой: здоровье ребенка было целью моего лечения, а чувство удовольствия есть только субъективная отметка того, что цель мною достигнута; мне дорого не это мое удовольствие, а здоровье ребенка. Конечно, отсюда