Готический роман. Том 1 - Нина Воронель

– Вчера, насколько я помню, мне пришлось уехать по твоим делам.

– Сегодня, впрочем, тоже, – закончил он за нее и глянул, наконец, ей прямо в глаза. – Ведь правда?

– Правда, правда! – поспешно согласилась Инге, опасаясь его неожиданных реакций, которые никогда нельзя было предусмотреть. – Так я побегу предупредить Отто.

Однако никаких особых реакций не последовало, так что Инге схватила с вешалки свой белый плащ и благополучно выскочила из кухни, пока Ури не успел ее остановить. Теперь предстояло еще ублажить Отто, который, конечно, вовсе не жаждал, чтобы вместо любимой дочери его укладывал спать ее ненавистный хахаль. Но, к счастью, отец в этот вечер был кроток и склонен к компромиссам, – Инге даже с некоторой теплотой подумала о несомненном благотворном влиянии порно-терапии этой лицемерной ханжи, Габриэлы Штрайх. Заручившись согласием Отто не слишком брыкаться, когда Ури придет укладывать его в постель, Инге вывела фургон и с удивлением заметила, направляясь вниз, в деревню, что на душе у нее не так уж скверно. Она даже разок засмеялась вслух, представив себе руку фрау Штрайх на колене Отто в тот упоительный момент, когда голые девушки катали голого учителя по траве.

Хорошее настроение Инге не испортилось даже, тогда когда Вальтер приоткрыл дверь черного хода и, пугливо озираясь по сторонам, не видит ли их кто-нибудь, впустил ее внутрь, всем телом выражая осторожную осмотрительность мудрого хозяина. Всей своей повадкой он давал ей понять, как важна и секретна их встреча, окутанная покровом тайны и темноты. Окна в кабачке были глухо зашторены, парадная дверь заперта на засов. Все лампы были погашены, кроме одной, стоящей на столике, притаившемся в тени игрового автомата.

За столиком, на котором была приготовлена открытая бутылка вина, – все-таки бутылку вина он ей выставил, притом вина неплохого, старого, из семейных подвалов! – и три бокала, сидела в напряженной позе Эльза с незажженной сигаретой в углу рта. Инге давно привыкла к ее странной манере постоянно посасывать незажженную сигарету, которая во рту любой женщины, кроме Эльзы, могла бы быть воспринята как эротический сигнал. Однако жесткий корявый рот Эльзы, напоминающий рты леших, вырезанных Гейнцем из еловых корней, никаких неприличных ассоциаций ни у кого не вызывал – весьма возможно, что напрасно: недаром она всегда клокотала от переполнявшей ее злости.

Обычно эта бессмысленно торчащая из недоброго рта незажженная сигарета не раздражала Инге, но сегодня Эльза распространяла вокруг себя такое сильное поле настороженного недоброжелательства, что Инге в первый миг стало не по себе. Однако она усилием воли подавила захлестывающую ее волну неприязни и с любезной улыбкой стала спускать с плеча свой белый плащ с явным женским расчетом на то, что Вальтер, как хозяин, подхватит его на лету. Вальтер поднял было руки, чтобы перехватить скользящий вниз плащ, но вдруг осекся под сверлящим взглядом жены и, беспомощно застыв с растопыренными в полувзлете ладонями, позволил плащу с шелестом упасть на пол. Когда Инге наклонилась поднять плащ, рука ее, однако, наткнулась на руку Вальтера, тоже поспешно наклонившегося для той же цели.

После того, как злополучный плащ был наконец водворен на плечики и повешен на высунутый для этой цели деревянный язык прибитого возле дверей лешего, Инге в сопровождении Вальтера подошла к освещенному столику. Прежде, чем сесть, она на секунду приостановилась, словно ожидая, что скажет Эльза. Та махнула рукой в сторону бутылки и бокалов:

– Садитесь, фрау Инге. Хорошо, что вы пришли.

Не желая первой начинать неприятный разговор, Инге протянула руку к бутылке:

– Можно? Умираю от жажды. Вы вырвали меня прямо из-за стола, я даже не успела допить свой чай.

– Хотите еще чего-нибудь? Кофе? Пива? – рванулся к стойке Вальтер.

– Нет, нет, спасибо. Вполне достаточно вина, – остановила его Инге и щедрой рукой плеснула в свой бокал прозрачную золотистую жидкость.

– Отличное вино, – похвалила она после первого глотка и стала медленно цедить сквозь зубы содержимое бокала, давая хозяевам кабачка возможность перейти, наконец, к тому делу, ради которого они затребовали ее к себе.

Вальтер бросил на Эльзу короткий вопросительный взгляд, та чуть опустила ресницы и кивнула: «Давай, начинай!». Вальтер глубоко вдохнул воздух и сказал:

– Это правда, что вы собираетесь реставрировать замок и открыть его для туристов?

Инге так удивилась этому вопросу, что со стуком поставила недопитый бокал на стол и недоверчиво уставилась на Эльзу, – хоть спрашивал Вальтер, ясно было, что парадом здесь командует она.

– И из-за этого вы настаивали, чтобы я срочно приехала к вам именно сегодня?

На этот раз Эльза ответила сама: не вынимая сигареты изо рта, она припечатала ясно, без обиняков:

– Мы пригласили вас, чтобы предупредить: вчерашние охотники собираются подавать в суд.

На что Инге столь же ясно, без обиняков сблефовала:

– На кого? На Гейнца?

– Почему на Гейнца? – с притворным удивлением подняла свои жидкие брови Эльза.

– Разве не он втравил их в этот сомнительный конфликт, бросающий тень на репутацию вашего уютного кабачка? – безоглядно продолжала блефовать Инге. Хоть роль Гейнца во вчерашней сваре была ей не вполне ясна, она достаточно хорошо его знала, чтобы предположить, что он-то и был заводилой.

– При чем тут наша репутация? – заволновался Вальтер и, подсев к столу, стал нервной рукой наливать вино себе и Эльзе. – С нашей репутацией все в порядке: мы ничего не видели, ничего не слышали. А что видели, то можем забыть – если вы захотите, конечно... ну, и согласитесь...

То ли от волнения, то ли от неяркого сияния затененной оранжевым абажуром лампы в его прозрачных глазах стали вспыхивать и мгновенно гаснуть спиральные радужные сполохи. Инге напряглась припомнить, на чьем лице она совсем недавно видела такие же прозрачные, почти бесцветные глаза, вдруг беспричинно вспыхивающие радужными сполохами и так же беспричинно гаснущие. На чьем-то очень знакомом и совершенно неуместном для этих глаз лице, ничем не напоминающем длинное и даже, пожалуй, красивое лицо Вальтера. Образ того, другого лица, смутно маячил перед ее глазами, то отдаляясь, то приближаясь, пока с неожиданной ясностью не завершился тонкогубым, вечно открытым слюнявым ртом в обрамлении рыхлых одутловатых щек – господи, да это же Клаус! Как она могла столько лет не замечать этой поразительной схожести глаз, замаскированной полной несхожестью остальных черт?

Тем временем ничего не подозревающий о направлении мыслей Инге Вальтер что-то спросил и впился в нее глазами в ожидании ответа. А она – надо же! – потрясенная своим несвоевременным открытием, умудрилась его вопрос пропустить мимо ушей. Чтобы скрыть свое невнимание, Инге ответила Вальтеру бессловесным открытым взглядом в надежде, что он повторит свой вопрос. На ее счастье, он принял ее молчание за попытку набить себе цену и пробормотал нечто абсолютно невразумительное: