Eurocon 2008. Спасти чужого - Сергей Лукьяненко

— Почему?

Я молча показал ей распечатку.

— Поручали. Только уже через Стаса.

— Вы имеете в виду его звонки после пропажи тела из морга?

— Да.

Ну вот уже кое-что помаленьку забрезжило в непроглядном, на первый взгляд, вранье. Нет, я даже не про Аську. Она-то как раз если и врёт, то прежде всего самой себе.

«Сама соврёт, сама себе поверит…»

И раньше было понятно, что лица, морочившие голову Анне Владимировне, должны были знать оба её электронных адреса (рабочий и домашний), а также номер мобилки. Теперь, когда выясняется, что посмертные звонки супруга являлись частью странного шантажа, одно из загадочных лиц можно считать вычисленным.

Стас. Всё-таки этот поганец Стас.

Исполнение первого желания (Хачу многа МАРОЖЕНАГО!!! ) даже и совпадением не назовёшь. Это не совпадение, это неизбежность. С желаниями, поступившими с домашнего адреса Чебурахиной, всё обстоит несколько сложнее.

Допустим, у Станислава Андреевича есть сообщник. Хакер, взломавший компьютер Анны Владимировны. Выставленный за порог блудный муж является к подельнику и знакомится с содержанием обоих желаний супруги. С Хоббитанией ему приходится повозиться, а вот «Пусть он больше никогда не приходит…» — это мы мигом. Это сию секунду.

И следует пресловутый звонок: «Ты! Это всё ты натворила, сука…» Ну и скрежет, естественно. А на перекрёсток подбрасывается мёртвый бомж с объеденной физиономией.

Затем подельник хакер видит на экране желание Бу. «Хочу, чтобы папа вернулся».

И папа возвращается.

Или даже не так. В принципе, хакер — лишняя сущность. В принципе, всё это мог проделать и сам Стас. В конце концов, о том, что желание принято, способна ответить и программа…

— Анна Владимировна, — спросил я. — А у Стаса ещё какая-нибудь специальность была, кроме журналистики? Ну, может быть, учился где, да не доучился…

— Бобруйское высшее командное училище радиоэлектроники, — машинально, вся в собственных мыслях, ответила она.

Да-да-да… Татуировка на левом плече. «БВКУРЭ-94». Одна из особых примет.

И всё бы ничего, только что-то слишком уж суперменистый у меня в таком случае выходит Станислав. Непристойно суперменистый. Фантастически суперменистый. Даже если то, что я сейчас предположил в порядке бреда, и впрямь окажется правдой — кто ей такой поверит?

— Связь они с вами держали только через него?

— Нет. Ещё приходили эсэмэски… на мобильник…

— Какого содержания?

Дёрнула плечиком.

— Как обычно, — хмуро сказала она. — «Вы успешно выполнили наше поручение…»

— Это с поездкой на Чёрную речку?

— Да.

— А с бандеролью?

— Я не успела, — виновато сказала она. — Сделала всё, а во время не уложилась. Обещали строго наказать…

— Обещали — в эсэмэске?

— Да.

— Кстати, а как это вы пытались «отмазаться перед ментами»?

— Отмазаться перед ментами?

— Вот распечатки ваших разговоров со Стасом. Он говорит: «Пытаешься отмазаться перед ментами? Поздно пить боржоми».

— После первого его звонка… — Побледнела, сглотнула. — Мне посоветовали обратиться в прокуратуру…

— Кто, если не секрет?

— Костик… Константин Кременчук.

— Ваш нынешний муж?

— Да. И я позвонила этому… Порфирьеву.

Вот мы и подбираемся потихонечку к тому, что нас действительно интересует. Кстати, как-то она странно произнесла фамилию покойного Петра Сергеевича. Вроде бы даже с лёгким содроганием. Да и лишнее словечко «этому» тоже прозвучало несколько настораживающе…

— Он правда утонул в марте? — тихо спросила она.

— Кто?

— Порфирьев…

Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Давненько меня так не озадачивали.

— Он пошёл на подлёдный лов, — шёпотом произнесла Аська, не сводя с меня широко раскрытых глаз. — И провалился в полынью. Десять человек видели…

— Кто вам это сказал? — Я настолько ошалел, что тоже перешёл на шёпот.

— Костик…

Я наконец опомнился.

— Гос-споди… Асенька! Ну нельзя же так пугать… Да перепутал всё ваш Костик! Действительно, был у Петра Сергеевича однофамилец в прокуратуре. Да, утонул. В марте.

— Правда? — беспомощно спросила она, ещё не смея верить.

(Да неправда, конечно! Не было никогда у Порфирьева никаких коллег-однофамильцев. Всё это я придумал на ходу. Но баба-то на грани обморока! Надо же мне было как-то вывести её из такого состояния.)

Минут пять я хлопотал вокруг Анны Владимировны, отпаивал её холодной минералкой, ободрял, вышучивал, а она утирала слёзы, потом опять всхлипывала. И с такой страшилкой в душе она прожила целый месяц?

Морду, что ли, этому Костику набить?

Вскоре мы с Анной Владимировной пришли в себя настолько, что смогли продолжить беседу.

— Значит, вы позвонили Порфирьеву. То есть он оставил вам свой служебный номер?

— Да.

— Так. Что дальше?

— Он приехал… — всё ещё слегка подрагивающим голоском отвечала она. — И я ему рассказала всё…

— О квартирной краже?

— Не только. Вообще всё…

— Он как-то фиксировал ваши показания?

— Нет. Просто выслушал.

— Тогда у меня к вам огромная просьба, Анна Владимировна. Не могли бы вы и мне рассказать всё? В смысле: всё, что рассказывали ему…

Итак, после телефонного разговора со Стасом (четыре тридцать утра) ополоумевшая от страха Аська послушно выполняет все требования внезапно воскресшего мужа: ровно через полчаса выходит из дому, ловит допотопную «Волгу», едет на Чёрную речку и, заплатив водителю, просит подождать его двадцать минут. Сама возвращается домой. Падает без сил. Утром звонит Костику.

— Почему именно ему?

— Ну как… Верный друг. Надёжный человек.

— Где работает?

— Спасатель.

Ну естественно! Ожил покойник — звони в МЧС.

Однако — следует отдать Костику должное — поначалу советы его звучали весьма разумно: сменить дверные замки и сообщить в прокуратуру о первом звонке Стаса (второй последует вечером).

Сообщила.

И как же ведёт себя следователь прокуратуры Порфирьев?

А никак. Приезжает к Чебурахиной на дом, удивляется, разводит руками, задаёт риторические вопросы. «Почему вы раньше всё не рассказали?» А что ей было раньше рассказывать?

Даже когда оказывается, что именно на той самой развалюхе, которую Аська поймала, добираясь до Чёрной речки, и было совершено чуть позже похищение модного гламурного певца, Пётр Сергеевич не слишком беспокоится. Звонит майору Солдатенкову, просит приехать. Тот заверяет, что расспросит свидетельницу Чебурахину попозже, а сейчас некогда. (Сам Солдатенков такого разговора не припомнит вообще.)