Сталь и песок - Юрий Вольнов

Подпирая плечом переднее колесо машины, Дыба выковыривал завтрак. Не упуская Косяка из виду, носившегося между группами бешеным страусом, хмурился отвлекаясь на застрявшие в зубах куски биокаши.

Горевший кислотно зеленым огнем гребень, мелькал то в одном конце то в другом, уже казалось, что среди столпившихся на взлетке наемников, как минимум половина — близнецы стрелка. Наконец собравшись в одного человека, запыхавшийся Косяк появился рядом.

— Косяк ты, что опять все каши смешал в одну? — встретил Дыба вопросом.

— Ну да, какая разница все равно одно и тоже только на упаковках разные названия.

Помотав головой, Дыба устало спросил:

— Ты хоть сам пробовал?

— А зачем? То, что мне не нравиться я не ем, — собираясь сменить тему, Косяк набрал воздуха.

— Я тебя накормлю, — перебил Дыба, выковыряв языком очередной комок свернувшейся до хрустящих песчинок каши, пообещал: — ты у меня гад, хрен просрешься…

— Ну че ты все о каше да каше, — выпятив челюсть покривлялся Косяк, меняя тему восторженно за тараторил, — ты вообще представляешь, что началось?! Тут …да в общем… короче — полный улет!

Дыба разглядывал пританцовывающего друга, с выражением пасущегося быка. Дожидаясь когда Косяк сможет спокойно стоять на месте, Дыба критически посмотрев на столпотворение, покачал головой:

— Ну, что толку вот так трепаться. Все равно от этого ничего не изменится.

— Да ты не понимаешь, — возмутился Косяк. Перекрикивая лязг продолжавших работать манипуляторов, со вспышками сварки штопающих оголенные внутренности машин, активно жестикулировал, — Будет ведь все по новому! Теперь власть на Марсе будет в руках Наемных батальонов. Не будет войны, не будет трупов! Настанет спокойная жизнь! Ты это понимаешь, мамонт ненасытный?!

Усмехнувшись сравнению, Дыба забросил руку на плечи друга. С интонацией уставшего родителя, спросил:

— А, что будет то? Чем будут заниматься три четверти населения, последний десяток лет только и делавшие, что рассматривающих друг друга через системы наведения?

Застигнутый в врасплох такими вопросами, Косяк застыл с открытым ртом. Словно не рука, а тяжелые раздумья прижали к земле. Маска всезнающего, сменилась столкнувшимися морщинами растерявшегося в раздумьях человека. Не видя ответы на такие вопросы, Косяк не долго мучился. Сбросив руку, ответил:

— Это уже ерунда на потом, — услышанной фразой, Косяк закончил свою мысль, — главное, что бы ты мог сам принимать решения о своей жизни. А раньше выбора-то и не было.

— Ага, а сейчас он есть. Тебе куда лучше пулю в лоб, или в затылок?

— Да иди ты, — отмахнулся Косяк, — нет, что бы порадоваться вместе со всеми, так ты как Череп — все так обосрете, жить не хочется.

Дыба проигнорировав упрек, обернулся к консоли. Щелкая тумблерами, посмотрел как манипуляторы подхватили листы второго слоя брони. Пригнувшись под тенью двух метрового листа, пролетевшего над головой с натужным гудением сервомоторов, Дыба дождался когда, лист встанет в пазы. Глядя как синхронно отцепились клещи зажимов, оставив на потертой ветрами и рикошетами поверхности едва заметные углубления, Дыба сказал:

— Мне тоскливо Косяк, — продолжая смотреть на слаженную работу манипуляторов уже успевших закрыть бока Милашки, Дыба дернулся словно внутри разом вспыхнули тысячи молекулярных сварок, спаивая связки в плотно согнанные бронелисты, — …Мне дерьмово, и все как-то сразу накатилось. Чего-то вспомнил деревню, сельчан. У нас такой хороший садок за домом…

Чувствуя как рядом остановился Косяк, Дыба развернулся. Посмотрев на ехидную рожу Косяка, сразу пожалел о том, что сказал.

— Это так печально, — голосом из мыльной оперы, Косяк скривился собираясь пустить слезу. На миг лицо приняло обычную наглую ухмылку, — только Дыба, ты скажи после каких слов мне нужно поплакать, а то я могу не успеть тебя поддержать…

Сдержав желание врезать Косяку промеж довольной улыбки, Дыба, свел скулы до судороги. Сдерживая сжавшийся кулак, Дыба уперся взглядом в конопатое лицо. С отстраненной мыслью заметил, что глаза-то у Косяка совсем не шутящие, что до человека дошел смысл, и эти шуточки только бравада.

— Тушканчик ты недобитый, — дав легкого щелбана, Дыба тихо улыбнулся.

Что бы не остаться в долгу, Косяк расслабив лицо, выпятил челюсть. Интонацией уличного задиры протянул:

— Слышь чел, а ведь за тушкана… и по козлячей морде можно огрести.

— Когда же ты вырастешь…

— Ага, что бы стать таким как ты? — Косяк уже улыбался до десен, — Дыба проще будь. Не забивай свой орех глобальными заморочками. Ко всему относись с юмором. И сам не заметишь как…у тебя перестанут дохнуть любимые хомячки.

Зайдясь в кашле Дыба, потер горло. Собираясь ответить Косяку заметил как разом притихли все ветераны. Синхронно повернув головы, с неутолимой жаждой интереса всматривались в открывшиеся двери злополучной комнаты.

В начале показались сгорбленные спины, а затем хоровод сержантов, протаскивающих сквозь двери бандуру большого проектора. С прерывистым сопением и приглушенными вскриками придавленных ног, потертый цилиндр проектора установили в начале "взлетки". После не большой возни с подключением, над круглым блином метрового кристалла, замерцали световые блики.

Среди плотного кольца сержантов, мелькнули залысины Черепа. Отправив сержантов к экипажам, вместе с Лохматым присел на корточки. Щурясь от нехватки света в глубине откинутой панели, с деловитым видом перебрал вывалившиеся пучки оптических волокон. Все таки добившись максимальной высоты луча, встал рядом со снопом света. Коротко замигав на бухнувший луч развернулся в объемное изображение эмблемы наемного батальона.

— Я понимаю ваше нетерпение узнать всю правду, — разлетелся эхом, отраженный от стен голос Черепа, — и готов ответить на ваши вопросы, но только после того как вы посмотрите прямую трансляцию со столицы.

Наемники помолчали в ожидании продолжения, но видя как командир по простому сел на бетонный пол, и с вежливым взглядом просьбой обвел всех присутствующих, последовали примеру лейтенанта. Ангар разом наполнился шумом усаживающихся наемников. Добавляя тихий рокот прибоя голосов, потерянных в догадках, что же может быть за трансляции, наемники сразу замолчали как исчезла эмблема батальона.

В растаявшем снеге помех, наконец-то появилось четкое изображение. Броско одетый утонченных парень, с прилизанными волосами и слащавым голосом, сладко запевший пышную речь, обвел рукой обширный зал. В скромно обставленном помещении, скорее всего в одном из комнат столичного штаба, была установлен круглый стол, за который усаживались четыре тучные фигуры, окруженные немногочисленной свитой.

— Уважаемые господа! Мы с вами присутствуем при эпохальном событии, — продолжал восторженно вещать репортер, сбившись на нужном слове, скосил глаза на электронную подсказку, — Вчера, в час дня восторжествовала справедливость. Оковы правления алчных корпораций сброшены! Марс стал планетой свободных людей! Сегодня в этом зале собрались командиры Наемных Батальонов… бывшие враги сидят за одним столом переговоров! И только спустя тридцать два года кровопролитной войны, унесшей миллионы жизней, в этом зале произойдет заключение мирного договора, объединяющего все батальоны в Лигу Наемников…

Репортер продолжал говорить едва не выпрыгивая из штанов от восторга, а наемники словно окаменели. С остекленелыми взглядами, неподвижными лицами, с едва заметным дыханием, не отрывались от проектора. Казалось, что на взлетке выставлена коллекция восковых фигур из серии изумление.

Тем временем всю площадь проекции заняло изображение помещения с круглым столом. В первый раз в жизни наемники увидели самых главных командиров батальонов. Бывшие враги встретились за одним столом, и судя по лицам совсем этого не чурались. Сдержанно улыбаясь, уже самые главные люди на планете, величаво поставили подписи в документе определившем новый курс истории на всей планете.

— …И вот этот момент настал, — забесновался репортер в слишком уж откровенной радости, — На Марсе разгорается новая эра человечества! Не будет отдельных корпораций, не будет лжи государственных интересов! Да здравствует Единая Лига Наемников! Да здравствует свободный Марс!..

— Какая-то лажа, — тихо высказал свое мнение Косяк, — Дыба, а ты, что скажешь?

— Единственный случай когда я с тобой полностью согласен, — нахмуренно прошептал Дыба, — что-то уж слишком сладко…

Изображение вдруг дернулось. За кадром послышался сдавленный вскрик, и на фоне картинки появился пехотинец. Обыкновенный рубака, с косым шрамом в пол лица, сдержанно улыбнулся, глядя в камеру пригладил короткую щетку ежика. Поправив воротник комбеза, с многочисленными нашивками боевых операций да ромбиками сержанта, ветеран сдержанно улыбнулся потирая отбитую правую кисть.