КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

неполадки. Один раз нелегалы не вышли на место визуального контакта, хотя затем утверждали, что проделали все в соответствии с условиями связи. Затем во время тайниковой операции нам не удалось найти контейнер с информацией. «Конрад» позднее утверждал, что он заложил контейнер. Однако второй офицер линии «Н», проводивший в тот вечер операцию, имел «Конрада» в поле зрения постоянно и подошел к тайнику вскоре за ним. Тайник был пуст. Возможность того, что контейнер подобрал кто-то другой, исключалась. «Конрад» же настаивал на своем. После этого мы вдруг перестали принимать сигналы от «Конрада». Оказалось, что он перепутал место постановки сигнала. И все в том же роде. При этом «Конрад» жаловался на офицеров резидентуры и обвинял их в некомпетентности.

Такое положение начало меня тревожить, и я предложил обсудить сложившуюся ситуацию на личной встрече с «Конрадом» в Центре во время моего и его отпуска в июне 1981 года. Перед моим отъездом в отпуск мы приняли сигнал от «Конрада» об отъезде из страны. Обычно нелегалы сначала выезжали в Западную Европу, посещали несколько стран для того, чтобы залегендироваться, а затем уже, например в Австрии, переходили на перебросочные документы и отправлялись в Москву.

Прибыв в Центр в полной готовности к личной конфронтации с «Конрадом», я узнал, что их в Москве нет. Более того, они не подали сигнал о своем прибытии в Европу. Было решено подождать до конца отпуска. Может быть, их что-то задержало. Прошел отпуск, и мне настало время возвращаться в Иран. От нелегалов не было никаких сигналов. В Центре начиналась легкая паника. Они, особенно Пискунов, выдвигали теории о том, что «Конрад» и «Эви» были арестованы в Иране. Вернувшись в Тегеран, я начал поиски пропавших. Мы проверили все возможное, и результаты говорили о том, что они покинули страну. Однако Центр все больше и больше настаивал на том, что они все еще в Иране, и тон телеграмм становился все более обвинительным. Мы отбивались как могли.

Это время я помню очень хорошо, я впервые видела мужа откровенно встревоженным. Мы несколько раз выезжали в северную часть города, заходили в магазины и лавки, но обязательно проезжали мимо какого-то дома и всматривались в зашторенные окна — нет ли изменений, не приоткрылось ли окно, не горит ли свет. И еще рассматривали стену на другой улице, нет ли там графического сигнала. Володя нервничал, переживал и наконец сказал мне только одну фразу: «У нас пропали нелегалы». Если честно, то в то время для меня это мало о чем говорило, но ему надо было поделиться, он знал, что я не буду любопытствовать и расспрашивать о подробностях. Благодаря его книге эти подробности я узнала, правда с большим опозданием.

Наконец в сентябре 1981 года в резидентуру поступила короткая телеграмма следующего содержания: «Конрад» и «Эви» были арестованы в Швейцарии сразу же по прибытии из Тегерана. На допросах, нарушив профессиональную дисциплину КГБ, они раскрыли свои настоящие имена и принадлежность к разведке КГБ. Резидентуре следует прекратить все мероприятия по делу нелегалов. Офицерам линии «Н» необходимо соблюдать особую осторожность». Позднее Центр пришел к заключению, что причиной провала было посещение «Эви» западногерманского консульства для обмена ее паспорта, срок которого истек. Оказалось, что немцы в таких случаях проверяют всех. Документальный же вариант «Эви» легко прослеживался в ГДР. Теперь наверняка этот вариант отброшен и вся вина повешена на меня. Так ведь легче, и виноватых в провале в Центре больше нет.

В связи с революцией, а затем и с войной жизненные условия в Тегеране постоянно ухудшались. Ощущалась нехватка продуктов, которые теперь выдавались по карточкам. Все советские старались ввезти как можно больше продуктов из Советского Союза, но всего ведь не привезешь. Советские власти пошли нам навстречу и ослабили таможенные ограничения на вывоз продуктов для выезжающих в Иран. В этих условиях советское посольство опять начало поднимать вопрос открытия своего продуктового магазина на территории посольства. Однако иранцы противились этому.

Это была старая история. Советские продуктовые магазины при посольствах — это обычное дело в других странах, но вот в Иране это превратилось в неразрешимую проблему. Тяжба по поводу открытия магазина началась еще при шахе. Иранцев беспокоила не поставка продуктов, а то, как они будут доставляться. Советский Союз предлагал использовать автомобильный транспорт советской компании «Совтрансавто». Иранцы возражали, так как груз для посольства не мог быть подвергнут таможенному досмотру. Они совершенно серьезно считали, что КГБ будет использовать эти возможности для переправки в Иран оружия и сотен нелегалов. Вопрос так и оставался нерешенным.

В то же самое время компания «Совтрансавто» работала в Иране совместно с иранскими компаниями и занималась перевозкой транзитных грузов из стран Европы в Иран. Объем перевозок был довольно большой. В день в Тегеране находилось одновременно около трехсот советских водителей. Эти перевозки иранские власти держали под строжайшим контролем. Производился тщательный таможенный досмотр грузов, и от границы до места назначения колонны машин сопровождались эскортом полиции. Водители оставляли свои грузовики в Тегеране под охраной и только после этого могли идти в советское представительство. Причина для такого пристального внимания была одна. Иранские власти простодушно верили в популярную тогда на Западе теорию, что КГБ использует «Совтрансавто» в своих шпионских целях. Не знаю, откуда они это взяли, но за мое пятилетнее пребывание в Иране я ни разу даже намека не слышал на то, что «Совтрансавто» используется хоть каким-то образом. Так что все их волнения были напрасными.

Установление в стране жесточайшего «сухого закона» после революции также привело к отрицательным последствиям в советской колонии. Отчаявшиеся от отсутствия водки советские специалисты находили другие методы утоления своей жажды. Началось тайное самогоноварение. Было несколько случаев смертельного отравления метиловым спиртом. Не нужно считать, что они были самоубийцами. Просто советский денатурат производится из естественных элементов, и, выпив его, человек не умирает. Алкоголики пили денатурат в Советском Союзе во все времена. Однако иранский денатурат состоял полностью из искусственных элементов и был смертелен. Но откуда же советским работягам знать такие тонкости? Последствия были страшными. Человек умирает мучительно от обезвоживания организма, и труп его скручивается, как сушеный гриб.

Самогоноварение было распространено не только в советской колонии. Практически все западники этим занимались. Кроме того, они варили еще и пиво.

В советском посольстве дело самогоноварения было поставлено на широкую ногу. Этим занимались практически все. И чистые, и ГРУ, и КГБ. Однако чемпионом в этом был технический состав посольства. Среди них были такие специалисты, которые могли приготовить напиток, не уступающий