Император Крисп - Гарри Тертлдав

– Но почему ты не можешь мне сказать? – сменила тактику Оливрия. – Ты не привел мне ни единой причины.

– Если я расскажу тебе о причинах, это станет равносильно тому, что я расскажу тебе все. – Фостий предварительно сформулировал эту фразу мысленно и произнес ее, лишь убедившись, что она прозвучит так, как ему нужно. – Но к нам с тобой это совершенно не относится, – закончил он.

– То, о чем ты говоришь, может, и не относится, но то, что ты не хочешь мне ничего рассказывать, – относится, и еще как. – Оливрия тоже сделала секундную паузу. – Ну что именно ты хочешь таким способом сохранить в тайне?

– А это не твое дело, – медленно и раздельно произнес Фостий. Глаза Оливрии разгневанно вспыхнули. Фостий ответил ей таким же взглядом; эти споры вывели из себя и его. – Ладно, – прошипел он, – клянусь благим богом, я тебе вот что скажу: сходи к шатру Автократора и спроси его сама. И если он расскажет тебе, о чем мы говорили, то и у меня не будет повода держать язык за зубами.

Оливрия была девушкой не робкого десятка, и Фостий убедился в этом с того дня, когда впервые увидел ее, обнаженную, прелестную и соблазнительную, в подземном туннеле под столицей. На мгновение ему показалось, что она примет вызов и решительно выбежит из палатки, и тут же задумался, как это воспримет Крисп и как он справится с ситуацией.

Но сейчас дрогнула даже Оливрия.

– Он ведь не просто твой отец… он еще и Автократор, – нерешительно произнесла она.

– Знаю, – сухо подтвердил Фостий. – И мне пришлось общаться с ним всю жизнь. Советую и тебе понемногу привыкать. Конечно, одному Фосу известно будущее, но полагаю, что он еще немало лет пробудет Автократором.

Видесской истории известны наследники престола, у которых не хватало терпения дождаться смерти отцов и которые решали ускорить этот процесс.

Известны ей также гораздо более многочисленные нетерпеливые наследники престола, решившие ускорить процесс, но потерпевшие неудачу, – им уже никогда не представится повторный шанс. У Фостия же не появлялось желания устроить заговор против отца, потому что среди прочих доводов «против» имелся и весьма практичный: он был убежден, что Автократор сразу учует заговор, а Фостия постигнет справедливая судьба всех неудачливых заговорщиков. Он и так полагал, что ему очень повезло, раз Крисп простил ему невольный переход на сторону фанасиотов.

– Быть может, ваша тайна дискредитирует тебя или твоего отца? – сделала еще одну попытку Оливрия. – Ты из-за этого не хочешь раскрыть ее мне?

– На этот вопрос я тоже отвечать не стану, – заявил Фостий. Уловке с молчанием он тоже научился у Криспа. Если начнешь отвечать на вопросы, близкие к тому, который у тебя нет желания обсуждать, то очень скоро выдашь суть того, что хочешь скрыть.

– Ты становишься отвратительным, – заявила Оливрия.

Фостий возмущенно взглянул на нее, гордо задрав свой нос. Он был не столь длинным и внушительным, как у Криспа, но послужил Фостию достаточно хорошо.

– Я поступаю так, как считаю необходимым. Ты дочь Ливания, но никто не пытался вырвать у тебя секреты, которые ты не пожелала бы раскрыть сама. И мне кажется, я тоже имею право на парочку секретов.

– По-моему, это просто глупо, – решила Оливрия. – Ну как могут навредить тебе просто слова, какими бы они ни были?

– Может, и никак, – ответил Фостий, хотя он не раз задумывался о том, сколько сена может нагрести в свой амбар Эврип, узнав, насколько неопределенны их родственные связи. И тут он засмеялся.

– Что здесь смешного? – поинтересовалась Оливрия с опасной вкрадчивостью в голосе. – Надеюсь, ты смеешься не надо мной?

Фостий очертил на груди солнечный круг:

– Благим богом клянусь, что нет.

Его очевидная откровенность успокоила Оливрию. К тому же клятва его не была ложной. Когда он подумал о сгребающем сено Эврипе, то взглянул на ситуацию глазами бывшего крестьянина Криспа. Так что даже если Крисп не его отец, то кто как не он сформировал образ мыслей Фостия, причем сделал это настолько ловко, что Фостий этого даже не заметил?!

– Но как я могу тебе доверять, если у тебя заведутся от меня секреты? – не отступалась Оливрия.

– Если ты полагаешь, что мне нельзя доверять, то тебе следовало бы еще раньше сойти на берег где-нибудь в безлюдном месте. – Теперь Фостий рассердился по-настоящему. – А если ты не доверяешь мне и сейчас, то я попрошу отца дать тебе разрешение беспрепятственно покинуть лагерь и отправиться в Эчмиадзин или куда тебе будет угодно.

– Нет, этого я не хочу. – Оливрия с любопытством всмотрелась в его лицо. Ты теперь совсем не такой, каким был прошлым летом в туннеле под храмом или даже осенью, когда… приехал в Эчмиадзин. Тогда ты сам толком не знал, чего хочешь или как этого добиться. Ты стал тверже… только не надо скабрезных шуточек. Ныне ты доверяешь собственным суждениям больше, чем прежде.

– Разве? – Фостий обдумал ее слова. – Возможно, и так. Пожалуй, у меня нет другого выхода, как полагаешь? В конце концов, это все, что у меня есть.

– Я и не представляла, что ты можешь быть таким упрямым, – призналась Оливрия. – Но теперь, убедившись в этом, я стану вести себя с тобой несколько иначе. – Она немного смущенно рассмеялась. – Быть может, мне не следовало этого говорить. Получается, будто я выдаю некий особый женский секрет.

– Нет, я так не считаю, – возразил Фостий; он был рад возможности перевести разговор на другую тему. – Мужчинам тоже приходится менять свое обращение с женщинами, когда они узнают их лучше – по крайней мере, мне так кажется.

– Ты имеешь в виду не мужчин, а себя, – заявила Оливрия с кошачьей внезапностью. Фостий развел руками, признавая ее правоту. Он был вовсе не против уступать по мелочам, если это позволяло ему удерживать позиции по крупным вопросам. Он медленно кивнул – Крисп повел бы себя так же.

Кто-то подскакал галопом к императорскому шатру. Через несколько секунд послышался громкий голос Криспа, вызывающего Саркиса. Прошло совсем немного времени, и Автократор вместе с генералом затребовали посыльных. А вскоре после этого зашевелился весь лагерь, хотя уже давно шел третий час ночи.

– Как думаешь, что могло случиться? – спросила Оливрия.

Фостий догадывался, что означает вся эта суматоха, но не успел ответить, потому что чей-то голос произнес возле их палатки:

– Вы там в приличном виде? Оливрия оскорбилась, но Фостий – нет; он узнал голос.

– Да, вполне в приличном, – отозвался он. – Заходи, Катаколон.

Младший брат откинул полотнище у входа.

– Если вы в приличном виде, то наверняка слышали, как все встрепенулись, сказал он. Его глаза возбужденно блестели.