Дикие земли - Сергей Александрович Арьков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стасик полагал, что всем остальным просто дела нет до этой заброшенной канализации, но не стал огорчать своего фаната. Он по себе знал, как хочется считать себя избранным и уникальным, особенно, если на это ничто не указывает.
Порядочно погуляв по лабиринту катакомб, они в итоге оказались у прочной деревянной двери с узкой прорезью на ней. Прорезь была закрыта изнутри то ли дощечкой, то ли железной пластинкой. Грапс постучался, притом сделал это какой-то мудреной комбинацией стуков, определенно являвшейся условным знаком. Спустя время заслонка сдвинулась в сторону, и в щели показалась пара глаз.
- Здесь продается эльфийский шкаф? – спросил Грапс.
- Эльфийские шкафы разобрали, но есть сервиз гномьей работы, - прозвучало из-за двери.
- Беру два в рассрочку, - сказал Грапс.
- Приходите завтра.
После этого таинственного диалога из-за двери донесся грохот отпираемых засовов. Стасик насчитал штук пятнадцать, прежде чем дверь отворилась, и перед ними предстал невысокий полный юноша тех же примерно лет, что и Грапс.
- Кого это ты привел? - спросил он, с опаской глядя на чужаков. - Завербовал новых сторонников? А это точно не шпионы?
- Тише, дурак! - зашипел на толстяка Грапс. - Ты хоть заешь, кто это?
- Нет. Потому и спрашиваю.
- Это он самый!
- Который?
- Да Свиностас это! Свиностас!
Толстяк дико уставился на Стасика. Его физиономия налилась краской, а глаза выпучились как у выдернутой на поверхность глубоководной рыбы. Стасик испугался, что толстяка сейчас хватит удар.
- Лорд Свиностас! - выдохнул он, и грохнулся на колени. - Простите мою дерзость.
- Ладно, ладно, - попытался успокоить его Стасик. - Все хорошо. Я не держу зла.
- Вот-вот, - сказала Злюка. – Не держит. У властелина злобное недержание. Чуть только зло зарождается в его душе, он тотчас же выплескивает его наружу. И горе тем….
- Да хватит их пугать! – прошипел Стасик, заметив, что толстяка начало трясти, а Грапс побелел и зашатался.
- А кто это там пришел? - прозвучал из дальнего помещения женский голос.
К ним присоседилась юная девица костляво-прыщавой наружности, некрасивая и сильно похожая на пацана. Похожесть главным образом выражалась в отсутствии полагающихся выпуклостей в предусмотренных природой местах.
- На колени, Фальда! - сдавленно прокричал толстяк. - Скорее!
- Что ты еще удумал, Намур? - удивилась девица. - Чего это мне на колени падать? И кто эти чужаки?
- Это Свиностас! - прокричал Намур, продолжая биться лбом об пол. - Свиностас! Это он!
Девчонка пошатнулась, и едва не упала.
- Властелин! - выдохнула она, устремив на Стасика взгляд одержимого маньяка. - Повелитель! Родненький! Дождались!
Она рухнула на колени. Грапс присоединился к своим друзьям, и тоже принял позу покорности и послушания.
Все трое стояли на коленях и взирали на Стасика как на святыню. Толстяк что-то бормотал себе под нос – похоже, молился. Властелин почувствовал себя неловко.
- Поднимитесь! - попросил он. - Довольно. Я против того, чтобы одни люди унижали других, заставляя тех ползать перед ними на коленях. Это отвратительно.
- Вот-вот, - поддакнула Злюка. - Люди не должны унижать людей. Этим должен заниматься только Свиностас и его ближайшие сподвижники.
- Владыка! - хором взвыли фанаты, и принялись бить ему поклоны.
- Я же сказал - встаньте! - потребовал Стасик. – Вставайте, ну. Иначе я рассержусь.
Все трое тотчас же вскочили на ноги.
- Не гневайся, лорд Свиностас, - взмолился Намур. - Просто мы так рады твоему прибытию. Мы и не надеялись на такую честь.
- Входите, входите, господин, - засуетился Грапс. - У нас тут небогато, но это наша база. Здесь мы вынашиваем планы по завоеванию Гильторна.
База оказалась небольшая, всего-то две комнаты, одна из которых была по сути прихожей. Во второй комнате обнаружился огромный старый стол, стулья, шкафы и сундуки - все старое, исцарапанное, битое жизнью. Вероятнее всего, малолетние подпольщики притащили мебель со свалки.
На самом почетном месте, в окружении изготовленных из выпачканных сажей простыней черных знамен и огарков свечей, лежала на покосившемся столике толстая книга в кожаном переплете.
Злюка сразу перешла к делу.
- Сколько дивизий злополченцев в нашем распоряжении? - спросила она.
- Дивизий? – растерялся Грапс. – Да нас тут только трое, я, Намур и Фальда.
- Негусто, - подытожила Злюка. - Но трое лучше, чем ни одного. Так ведь, Свиностас?
- Да, да, - рассеянно ответил тот, обозревая помещение тайной организации. - А чем вы, собственно, занимаетесь, помимо расклеивания листовок?
- Постигаем твое учение в теории и на практике, - ответил Грапс.
- Постигаете? Учение? Какое еще учение?
Грапс улыбнулся, затем подошел к лежащей на столике книге, нежно погладил пальцами ее переплет и ответил:
- Вот оно, наше священное писание – Черный Свиновет.
- Кто? - переспросил Стасик.
- Черный Свиновет. Великая книга историй о Свиностасе, его деяний и речений.
- Ого! - изумилась Злюка. - Властелин, о тебе уже книжку написали. А там есть эпизод с поркой эльфийской принцессы?
- Разве его может не быть? - удивился Грапс.
- Так, дайте-ка, я взгляну на этот Свиновет, - потребовал мучимый дурными предчувствиями Стасик, подходя к столу и отстраняя Грапса.
Он раскрыл книгу странице на семидесятой. Та была написана от руки, довольно красивым почерком. Имелись и иллюстрации. Вот те подкачали. Картинки были на уровне детских каракулей.
Стасик начал читать первый попавшийся абзац:
- Пришли однажды к властелину две женщины, и принесли с собой ребенка. И каждая из них утверждала, что ребенок тот ее. И не было возможности установить, которая мать его, а которая нет. И многие мудрецы, что были при дворе Свиностаса, судили и рядили, но не смогли докопаться до истины. Тогда послали за самим владыкой, и явился он в великом блеске и ужасе, грозный и страшный, ростом вдвое выше любого человека. И было тело его заковано в вороненую броню, и горели на ней руны огненные. И сжимал он дланью своей булаву волшебную, тридцать три проклятия в себе несущую. И когда шел он, то дрожала под ним земля, и солнце меркло над тем местом, куда он ступал. И исходил от него то хлад могильный, то жар адский попеременно. И когда явился он, то вопросил громовым голосом, почто
