Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Константин опасался, что входной замок на калитке открывается только дистанционно, но и тут ему повезло: внутренняя пластина домофона была снабжена кнопкой без каких-либо секретов, и, нажав на неё, он вывел детей на улицу.
Где-то в глубине рощицы зародился неясный шум.
– В машину! – скомандовал Константин, запихивая ничего не подозревающих детей в кабину.
Двигатель взвыл, вынося «БМВ» к перекрёстку улиц за секунду до смены зелёного светофора на красный. И только после этого Константин вздохнул спокойней. По его ощущениям, никто из работников приюта не видел, на каком автомобиле «похититель» увёз детей. Полиция же, приехав на место происшествия, должна была потратить много времени на поиск и допрос свидетелей.
Наро-Фоминск был небольшим городком и не стоял в пробках, поэтому беглецы выбрались на окраину за считаные минуты. Выехали на Киевское шоссе, чтобы потом свернуть на кольцевую автодорогу, которую многие автомобилисты по-прежнему называли «бетонкой», хотя она уже практически вся была покрыта асфальтом.
Не доезжая до Апрелевки, Константин позвонил отцу:
– Пап, ты сильно занят?
– Колупаюсь с ремонтом, – ответил Яшутин-старший, – а что?
– Зина тебе не звонила?
– Что случилось?
Константин помолчал.
Отец был против замужества дочери. Степана Кириленко он невзлюбил при первом же знакомстве, и тот платил ему взаимностью, поэтому Николай Кузьмич практически не общался ни с ним, ни с дочерью. Как-то в разговоре с сыном он признался, что его бесит снисходительный тон зятя, не подкреплённый никаким опытом, и вечная кривая ухмылка на губах Степана, подчёркивающая, что он знает нечто такое, чего не знает собеседник. И в конце концов Николай Кузьмич оказался прав: бросив жену и троих детей, Кириленко вернулся на Украину.
– Местная опека отобрала у Зины детей, – сказал Константин сдержанно. – По ложному доносу соседей: якобы дети не кормлены – не поены, холодильник пустой и так далее. Я забрал их в приюте, везу в Митяево. Пока будет идти разборка с властями, надо спрятать детей.
Яшутин-старший несколько секунд не отвечал.
– Как тебе удалось забрать детей?
– Потом расскажу, приедешь?
Снова короткое молчание.
– Хорошо, буду часа через три, не раньше. Ты уверен, что поступил правильно?
– Ей грозит лишение родительских прав, детей запросто могут рассовать по разным приёмным семьям. Вся ювенальная юстиция так работает: чем больше детей они отберут у родителей, тем выше бонусы получают чиновники «за заботу» о детях.
– Ладно, собираюсь.
– Буду ждать. – Константин спрятал мобильный, оглянулся на девочек, притихших на заднем сиденье. – Как дела, крохи? Нравится ехать быстро?
– Ага, – закивала Люба.
Тарас внимательно посмотрел на него:
– Дядя Костя, ты нас украл?
Константин пожевал губами, не зная, что ответить, отвернулся, объезжая фуру. Вспомнилось прочитанное: всегда говорите добрые слова тем, кто смотрит на вас снизу вверх с восхищением, потому что это маленькое существо скоро вырастет и будет помнить то, что вы сказали.
Снова оглянулся.
– Это они вас украли, Тасик, я возвращаю вас домой.
Через час они были в деревне.
Зина выбежала к машине, с плачем кинулась обнимать детей.
– Родненькие мои, деточки любимые! Как же я соскучилась!
Константин заметил, как из калитки в заборе вокруг соседского дома выглянули двое мужчин, привлечённые шумом. Один – с рыжей бородкой – что-то сказал другому – крупному небритому толстяку с мощными покатыми плечами. Оба заржали.
– Идите в дом. – Яшутин вылез из машины. – Скоро отец приедет, увезёт детей к себе.
– Зачем? – приостановилась Зина.
– Их снова могут забрать.
– Почему?!
– Такова наша действительность, сестрёнка. Законы вступают в силу только с момента их нарушения.
– Ты нарушил закон?
– Смотря с какой стороны посмотреть. Но обвинить меня можно. Детки поживут у отца какое-то время, пока я буду бегать по инстанциям, искать справедливость.
– Но мы же ничего дурного не делали!
– А кто будет разбираться? Уводи детей. Как зовут твоих соседей?
Зина посмотрела на мужчин, вышедших из калитки соседнего дома к джипу.
– Тот, с бородкой, младший Жабринский, Митька, а с ним Боря, дружок, домогался, сволочь. Не связывайся ты с ними, Костя. Отец у Митьки, говорят, к полиции отношение имеет.
– Разберёмся, иди в дом, я сейчас.
Константин закрыл машину, зашагал к замолчавшим мужикам. Остановился в нескольких шагах, сунув руки в карманы штанов. Сказал с вежливой холодностью:
– Господин Жабринский, я знаю, что вы написали поклёп на соседку, в результате чего у неё опека забрала детей.
Мужчины переглянулись.
– Бред! – скривил губы рыжий, с бородкой. – Вас дезинформировали.
– Даже если и написали, – развязно подхватил толстяк, ухмыляясь, – вам-то что с того? Детей забрали правильно. Вы ваще кто?
– Закон в пальто! – тяжело сказал Константин. – Я брат Зинаиды.
– Врёт она, ваша сестра. Поменьше бы гуляла, побольше бы с детями сидела.
Лицо Яшутина окаменело.
– Повтори!
Толстяк презрительно выпятил губы.
– А чо будет?
– Зубы проглотишь за оскорбление!
– Да ну? – Толстяк подмигнул рыжему. – Ну, повторяю: твоя сестра сучка…
Не вынимая рук из карманов, Константин шагнул вперёд и ударил головой в лицо толстяка. Тот с воплем опрокинулся на спину, прижимая к разбитому в кровь носу ладони.
Хозяин дома ошалело проводил его глазами, встрепенулся, сунул руку под пиджак за спиной, вытащил нож.
– Ты чо, ох…л?! Зарежу!
– Давай, – кивнул Константин, по-прежнему держа руки в карманах штанов.
Это была уловка, понятная только профессионалам рукопашного боя: кажущаяся беззащитность бойца вселяла в противника уверенность, что
