Сказки. Истории - Ханс Андерсен

Начало профессиональной литературной деятельности Андерсена относится к 1820-м годам, к периоду расцвета романтической литературы в Дании, когда, по словам одной из его современниц, «модно было все сказочное и сверхъестественное». Андерсен, которого принято считать последователем немецких и датских романтиков, пережил в юности увлечение творчеством Тика и Шамиссо, Эленшлегера и Ингемана. Его ранние произведения носят следы явных заимствований у этих писателей. Но уже в конце 20-х — начале 30-х годов, когда ему ближе всех был Э.-Т.-А. Гофман с его сочетанием сказочного и реального, Андерсен присматривается к творчеству Бредаля, а позднее и Хейберга. Ведь в творчестве Ханса Кристиана Бредаля появляются уже к этому времени реалистические тенденции, а драматург Йохан Людвиг Хейберг начинает критиковать наиболее неистовые проявления фантастики в романтических произведениях. Позднее Андерсен открывает для себя «цветущую» русскую литературу, приходит в восторг, получив в подарок автограф Пушкина, и восхищается, прочитав «Муму» Тургенева. Последовательно преодолевая влияние писателей романтической школы, Андерсен постоянно искал свой путь, создавая оригинальные, ни с чем не сравнимые литературные авторские сказки.

В начале XIX века крупнейшие писатели Дании: Адам Эленшлегер, Бернар Северин Ингеман, Николай Фредерик Северин Грундтвиг и др. — познакомились с основными принципами иенской романтической школы, а Эленшлегер, признанный глава датского романтизма, написал в 1802 году манифест романтической школы Дании — поэму «Золотые рога», в которой высказал восхищение перед древностью, «когда на Севере царило сияние, когда небо спустилось на землю». В Дании к этому времени уже существовали внутренние социально-исторические предпосылки для возникновения романтического движения. Трудное политическое и экономическое положение страны в начале XIX века, вызванное ее участием в наполеоновских войнах, недовольство настоящим способствовали развитию национального самосознания и подъему патриотизма в стране. «Как будто народное самосознание, мирно дремавшее в течение восьмидесяти лет, пробудилось благодаря могучему удару грома», — писал Ингеман после знаменитой битвы с английским флотом на рейде Копенгагена 2 апреля 1801 года. В тот день был нанесен страшный удар морскому и торговому могуществу Дании, а жители ее столицы проявили чудеса героизма, защищая родной город. Рост национального самосознания пробудил в самых широких кругах интерес к героическому прошлому Дании, к изучению ее истории, древностей и фольклора. Датский историк Ведель Симонсен разыскивает развалины старинных замков в датских провинциях. В 1817—1820-х годах публикуется «Библиотека саг», начинают издавать датские народные песни, а писатели Юст Маттиас Тиле и Кристиан Винтер выпускают «Датские народные предания» (1818) и «Датские народные сказки» (1823). Причем для Дании, как и для некоторых других стран, в частности, для Франции, характерно то, что многие народные предания, сказки и поверья страны были записаны фольклористами значительно позднее, нежели их использовали авторы литературных сказок, такие, как Ингеман и Андерсен. Потому что систематическое издание народных преданий, сказок, поверий и песен Дании было предпринято крупнейшим датским фольклористом Свеном Грундтвигом лишь в 1850-х годах. В Дании, где романтизм складывался под непосредственным влиянием немецкого, широкой популярностью пользовались в начале XIX века литературные сказки Тика и Шамиссо, Гофмана и Брентано, Ахима фон Арнима и Фуке. В 1816 году Эленшлегер познакомил своих соотечественников с лучшими образцами немецкой народной и литературной сказки, издав сборник в двух томах, озаглавленный «Сказки разных писателей». Туда вошли произведения Музеуса, братьев Гримм, Клейста, Тика, Фуке и др. В творчестве самого Эленшлегера литературная сказка занимает если не главное, то весьма значительное место. На смену философской и дидактической сказке XVIII века, с ее строгим рационализмом и схематичностью образов, пришел новый вид романтической сказки, тесно связанный с фольклором. К нему обращался и Эленшлегер, мечтавший оживить в памяти датчан «древнюю, почти забытую поэзию Севера ради прославления отечества». В первых датских литературных сказках — «Сказание о Ваулюндуре» (1807) и «Сказание о Хроаре» (1816) — Эленшлегер использовал сюжеты северных саг о знаменитых героях древности. Но ввел он в эти сказки и персонажи датских народных преданий — черных эльфов и русалок. В сказках Эленшлегера, пронизанных намеками на современность, в частности, на наполеоновские войны, даровитый, трудолюбивый кузнец Ваулюндур и гуманный король Хроар противопоставляются жестоким феодалам-завоевателям.

Другого датского романтика — Ингемана — больше привлекал мир средневековья с его христиански-рыцарскими идеалами и мрачной фантастикой. Его сказки («Хелиас и Беатриса» — 1816, «Подземные духи» и «Игра не на жизнь, а на смерть» — 1817) насыщены мистическими и религиозными мотивами, взятыми из средневековых легенд, изобилуют кровавыми тайнами и убийствами. В противоположность Эленшлегеру, положительные герои Ингемана — рыцари-завоеватели, изображенные в привлекательном свете, добрые силы, обитающие в недрах земли. Им противопоставлены злые волшебники, духи, колдуны и горные ведьмы, исчадия ада в образе людей.

Уже первые литературные сказки Андерсена показывают, как далеко отошел он от своих предшественников. В конце 1820-х годов Андерсен заметил, что будет стоять «гораздо ниже Эленшлегера и далеко от Ингемана». Речь идет прежде всего о различии идейном и эстетическом. Ведь Эленшлегер справедливо писал, что Андерсену было свойственно «субъективное, оригинальное понимание сказки». Эта оригинальность понимания заключалась в особом отборе материала для сказочной обработки, в новом восприятии действительности, в своеобразной трактовке проблемы добра и зла. В отличие от Эленшлегера и Ингемана, Андерсен, который в юношеские годы был дружен с фольклористом Тиле и историком Симонсеном, постоянно обогащавшими его новыми материалами, опирался главным образом на сказки, предания и поверья, бытовавшие среди датского народа. Однако уже в первых стихотворных сказках конца 1820-х — начала 1830-х годов — «Каменный  крест на острове Мён», «Невеста морского короля», «Снежная королева», «Русалка с острова Самсё», «Хольгер-Датчанин», «Водолазный колокол» (из путевого очерка «Прогулка пешком на остров Амагер…») — Андерсен расширил границы датской литературной сказки, введя темы современности и социальной критики. Особенно ощутимо это в ранних прозаических сказках: «Эльфы в Люнебургской роще», «Король говорит: „Это — ложь!“» (из путевого очерка «Теневые картины путешествия на Гарц, в Саксонскую Швейцарию и т. д. и т. д. летом 1831 г.») и «Мертвый человек». Используя фольклорные источники, писатель рассказывает в завуалированной форме о современном ему обществе. Причем положительными героями Андерсена являются не рыцари и витязи древности, а добрые и сильные представители народа, противопоставленные злым и ничтожным коронованным особам. Андерсен обращался к произведениям фольклора не для того, чтобы сравнить прошлое с настоящим, а чтобы переосмыслить эти произведения и создать новые сказки в духе современных ему демократических тенденций.

Неудовлетворенность существующим положением вещей, стремление к лучшему, к воплощению своего этического идеала, — вот что заставило Андерсена обратиться к сказке. Только в сказке писатель мог наделять бедняков всеми жизненными благами, мог сажать на трон даровитых и умных тружеников, позволять им участвовать в управлении государством. Он мог изображать идеальных правителей, уступавших беднякам часть своих богатств и власти, а под покровом детской наивности и внешне безобидного юмора высказывать свободолюбивые и прогрессивные идеи. В своих сказках писатель под видом животных и оживших вещей бичевал аристократов и мещан, сатирически изображал светское общество. В иносказательной форме выразил он в сказках свой социальный замысел. В сказке 1860-х годов «Зеленые крошки» Андерсен отчасти ответил на вопрос, почему он обратился к жанру сказки. «Каждую вещь следует называть ее настоящим именем, и если уж это не удается в действительной жизни, то надо суметь хотя бы в сказке». При помощи особых художественных средств воплощает Андерсен в сказках свой идеал, создает в них свой, особый мир, где торжествуют справедливость, добро, любовь и человеческое достоинство.

Эти гуманистические принципы легли в основу первого сборника Андерсена «Сказки, рассказанные детям» (1835–1842). Большинство вошедших в этот сборник сказок создано на основе переосмысления и переоформления народных сюжетов и мотивов («Огниво», «Маленький Клаус и Большой Клаус», «Дикие лебеди», «Свинопас» и т. д.). В предисловии к третьему выпуску сказок 1837 года Андерсен писал о своих первых произведениях: «Я рассказал их по-своему, допуская изменения, которые считал уместными, давая фантазии освежить краски, поблекшие в старых картинах». Но даже обращаясь к иностранным — греческим, испанским, арабским и другим мотивам («Новое платье короля», «Сундук-самолет» и т. д.) или создавая новые оригинальные сюжеты («Дюймовочка», «Русалочка», «Ромашка» и др.), писатель придает им колорит датской народной жизни. Утверждая высокие нравственные критерии и высмеивая отрицательных персонажей, Андерсен совершенно чужд морализации, назойливой дидактичности. Вместе с тем осуждение антидемократического социального строя, обличение общественных пороков придают сказкам Андерсена огромное морально-воспитательное значение.