Очерки истории цивилизации - Герберт Уэллс

Ко II–III вв. перегруженная, обремененная чрезмерными налогами имперская машина уже трещала по швам, и ее окончательное крушение было лишь вопросом времени.

Необходимо, говоря о ситуации в Римской империи, взглянуть также на мир за ее северными и восточными пределами, на мир великой равнины, которая почти безраздельно простиралась от Голландии через Германию и Россию до гор Центральной Азии и Монголии. Мы также уделим внимание еще одной империи, которая развивалась параллельно Римской, — Китайской империи. В этот период она представляла собой гораздо более мощное морально и интеллектуально, более стойкое и единое государство, чем когда-либо знали римляне.

«Обычная практика, — говорит Е. Г. Паркер, — даже среди наших наиболее образованных людей в Европе, пускаться в велеречивые рассуждения о том, что римляне были «повелители мира», «привели все нации под европейское правление» и так далее, когда в действительности речь идет только об одном уголке Средиземноморья или символических вылазках в Персию и Галлию. Кир и Александр, Дарий и Ксеркс, Цезарь и Помпеи — все они совершали очень интересные походы, но, по большому счету, их нельзя ставить на одну доску с кампаниями, касавшимися значительно большей части человечества, которые происходили на другом краю Азии. То, чего удалось достичь западной цивилизации в области науки и культуры, никогда не интересовало Китай. С другой стороны, китайцы добились успехов в исторической и критической литературе, в этикете, изысканности одеяний, а также создали административную систему, которой могла бы позавидовать Европа. Одним словом, история Дальнего Востока не менее интересна, чем история Дальнего Запада. Ее только нужно суметь прочитать. Если мы сами презрительно отмахиваемся от тех масштабных событий, которые происходили на Татарской равнине, не стоит осуждать китайцев за то, что они не интересуются тем, что происходило в малозначительных, как им кажется, государствах, которыми были усеяны берега Средиземного и Каспийского морей. В нашем же понимании это и был практически весь мир, который мы знаем в Европе».[41]

Мы уже упоминали о Ши Хуан-ди, который сплотил под своей властью империю пусть и значительно меньшую, чем Китай в нынешних его границах, но все же огромную и многолюдную, протянувшуюся от Хуанхэ до Янцзы. Он стал правителем государства Цинь в 246 г. до н. э., императором в 220 г. до н. э. и правил до 210 г. до н. э. За эту треть века он успешно проделал во многом ту же работу по сплочению своих земель, что и Август в Риме два столетия спустя. С его смертью последовал период династических неурядиц, продолжавшийся четыре года, и затем (206 г. до н. э.) установилась новая династия Хань, правившая на протяжении двухсот двадцати девяти лет.

Первая четверть столетия христианской эры в Китае была отмечена волнениями, вызванными появлением узурпатора. Затем так называемая Поздняя (Младшая) Хань восстановила мир и спокойствие в стране и правила еще два столетия. Во времена Антонинов по всему Китаю прошла опустошительная эпидемия чумы, затянувшаяся на одиннадцать лет, которая ввергла страну в беспорядки. Эта же эпидемия, как мы отмечали, сыграла не последнюю роль в столетии общественных потрясений, охвативших Западный мир (см. раздел 1). Но пока этого не произошло, более чем четыреста лет Китай жил в целом мирной жизнью и хорошо управлялся. Этот период могущества и процветания, определивший во многом культурные и политические традиции Китая, сложно сопоставить с чем-то подобным в опыте Западного мира.

Только первый из правителей Хань продолжил политику Ши Хуан-ди, направленную против образованного класса. Его преемник вернул на их прежнее место классические тексты. Прежняя сепаратистская традиция была уже сломлена, и единство образования, как он видел, могло обеспечить единство Китая. Пока римский мир оставался слеп к необходимости создания единой духовной системы, способной сплотить общество, ханьские императоры были заняты построением всеобщей системы образования и ученых степеней, охватывавших бы весь Китай. Китайскому обществу в итоге удалось сберечь единство и преемственность в этой огромной и все время расширявшейся страны, вплоть до нашего времени. Бюрократы Рима имели самое разнородное происхождение и традиции; бюрократы Китая были и по-прежнему остаются скроенными по одной обшей мерке, порождением одной и той же традиции. Со времен Хань Китай испытал немало превратностей в своей политической судьбе, но никогда не терял свой характер. Его разделяли, и он всегда возвращался к своему единству, его завоевывали, но Китай неизменно поглощал и ассимилировал своих завоевателей.

Возвращаясь к нашей теме, самым важным последствием объединения Китая при Ши Хуан-ди и Ханях стало его ответное воздействие на неоседлые племена, кочевавшие вдоль северных и западных границ Империи. Все несколько неспокойных столетий до времени Ши Хуан-ди племена хунну, или гуннов, занимали Монголию и обширные районы Северного Китая, беспрепятственно вторгаясь в Китай и вмешиваясь в политику китайских правителей. Обретя новые силы и новое государственное устройство, китайская цивилизация стала в корне менять сложившиеся отношения с кочевниками.

Мы уже упоминали при нашем знакомстве с истоками китайской цивилизации этих гуннов. Необходимо теперь вкратце рассказать, кто они были и чем жили.

Употребляя слово «гунн», мы вступаем на достаточно зыбкую почву. Когда речь шла о скифах, мы отмечали, что непросто четко различить киммерийцев, сарматов, мидян, персов, парфян, готов и другие, более или менее кочевые и более или менее арийские народы, которые свободно перемещались по великой дуге между Дунаем и Центральной Азией. Пока одни волны ариев двигались на юг, перенимали и развивали цивилизации, другие арийские народы становились более подвижными и приспособленными к существованию в условиях кочевья.

Они учились жить в условиях походного шатра, повозки и стада, питаться преимущественно молоком и утратили те незначительные земледельческие навыки, даже собирательство, которые у них были. Становлению кочевого уклада в этих краях способствовали и медленные перемены климата, из-за которых болота, леса и лесостепи Южной России и Центральной Азии сменялись степями. Перед кочевыми народами, с одной стороны, открывались бескрайние степные просторы, где можно было пасти огромные стада. С другой стороны, в их жизнь вошла необходимость постоянной сезонной миграции между зимними и летними пастбищами.

Эти народы имели только самые зачаточные политические формы; они с легкостью разделялись, не менее легко и смешивались. Разные племена имели сходные обычаи и образ жизни — вот почему так сложно, почти невозможно провести между ними четкую разделительную черту.

В случае монголоидных народов на север и северо-восток от Китайской империи все очень похоже на ситуацию с арийскими кочевниками. Можно не сомневаться, что хунну, гунны, и более поздние народы, которых назвали монголами, это во многом один и тот же народ. В дальнейшем от этого кочевого монголоидного населения отделились тюрки и татары. Калмыки и буряты — это еще более поздние ответвления от того же ствола. Поэтому под словом «гунн» мы будем понимать все эти племена, с той же вольностью, с какой мы говорили о «скифах» на Западе.

Сплочение Китая стало серьезной проблемой для этих гуннских народов. Прежде их орды в периоды перенаселения наводняли собой пространства на юге, вливаясь в раздираемый беспорядками Китай, словно вода, которая впитывается губкой.

Теперь на пути у них была Великая китайская стена; а кроме того — крепкая власть и хорошо обученная армия отрезали их от плодородных равнин. Эта стена сдерживала гуннов, но она не мешала экспансии китайцев. Их население многократно возросло в эти столетия мира. Они заселяли новые пространства, принося с собой, где это позволяла почва, плуг и дом. Они распространились на запад — в Тибет, на север и северо-запад — до границ пустыни Гоби.

Китайцы приходили на земли, занятые кочевьями, пастбищами и охотничьими угодьями гуннов в точности так же, как белые люди Соединенных Штатов шли на запад, на нетронутые просторы североамериканских индейцев. Несмотря на ответные набеги и нападения кочевников, они были столь же непобедимы. За ними был перевес в численности и сильное, способное постоять за себя государство. И даже без его поддержки земледельческая цивилизация Китая обладала огромной силой проникновения и расширения. Более трех тысяч лет продолжается ее неустанное и постепенное распространение.

Часть гуннов была цивилизована и ассимилирована китайцами. Те гунны, что обитали севернее, были остановлены, а их избыточная энергия обращена на запад. Южные гунны смешались с основным населением Империи.