Фея Лоан - Райдо Витич

- Союз с Землей даст много положительного нам и им. Рабство отмирает и тянет вниз прогресс. Ты это прекрасно понимаешь. Пора решать этот вопрос. Образованность землян, стойкость цигрунов и наши дети, как правители этих планет, превратит Флэт в сильнейшую державу.

Муж молчал.

- Кстати, ты знаешь, что кафиры нашли полевую структуру, которая сходна по свойства хамелиону. Она то закрывает каналы, мгновенно стопоря обмен и питая ядами, отравляя и-цы, то благотворно влияет на него, увеличивая его потенциал, раскрывая каналы и восстанавливая их за долю реального времени.

- Тебя потянуло в науку? - покосился мужчина на жену: новость. Алена улыбнулась:

- Ваше научное открытие давно известно на земле и имя ему - любовь. Та самая неизведанная вами, а потому напрочь отметенная исследованиями и самим обществом любовь. Да, милый мой, можешь говорить сколько хочешь, что она вздор. Можешь отвергать очевидное и упрямствовать, но она есть, была и будет. И будет лечить, возрождать, поднимать мертвых с погребального костра, затягивать раны больных, звать вперед на подвиг трусов. Она по-прежнему будет оставаться тем самым Вечным источником энергии, о котором вы грезите, как юная школьница о принце. Она будет рождать верных ей и будет убивать отвергающих, вне зависимости верят они в то или нет.

Рэй улыбнулся одними губами, не отрывая взгляда от вида вершины кьета и только тем дал понять, что слышал Алену.

- Что тебя так заинтересовало в оке Модраш?

Землянин. Семен. Хорго. Горец. Цонхой и Источник вечного и-цы.

Сейчас он там, в кьете, в руках Поттана и жрецов, доживается последние часы своей жизни. Рэй лично проследил за наказанием тэн. Распятый, униженный, измученный, окровавленный, он еще щерился. Он стоял до последнего в спальней сейти, положил трех агноликов, и затих лишь получив оглушительный удар от Стейпфила.

Растянутый на цепях в храме перед ликом грозного бога - не дрогнул. Не кричал, не ныл под ударами хотто. И все усмехался, глядя на Рэя как на глупого ребенка.

Его взгляд сначала выводил сегюр из себя, а потом заставил задуматься. Он приказал оставить тэн в покое и ушел. И до сих пор находится в раздумьях, расстройстве.

- Земляне - гордецы, - протянул, забыв, что рядом жена.

- Да, - вскинула голову Алена. - Мы ничем не хуже вас и вам, есть чему поучится у нас. Той же гордости - настоящей, а не дутой, напыщенной как у вас. И той же любви. Ты зря считаешь, что она превращает свободного в раба. Да это плен, но самый сладкий, и не решетку с кандалами дарит он, а крылья. Самый последний трус становится героем и смельчаком. Ничто преграды, когда любишь. Любовь меняет мир, человека, а не ненависть, ее оборотная сторона. Как медаль, пластина гуэдо: одна сторона и другая. Ты выбираешь вторую, темную, боясь света. Но ты давно на свету, Рэй, открой глаза. Посмотри на меня, - попросила. Мужчина хмуро уставился на жену. - Ты любишь меня, а я тебя и смысл это отвергать? Это счастье, поверь мне. И наша дочь тоже будет счастлива.

Рэйсли погладил Алену по щеке:

- Будет. Монти сделает ее счастливой, если я прикажу.

- Что? - женщина отпрянула. - Монти?! Она выходит за Монторриона?! Ты с ума сошел! Что ты делаешь?! Рай превращаешь в ад и говоришь, так верно?!

- Я выполняю свой долг.

- Какой?!

- Отца и правителя! Не задавай глупых вопросов.

- Я мать и буду задавать вопросы, когда дело касается будущего моих детей! Когда ты решаешь, как им жить, с кем!

- Она решила сама.

Алена отступила:

- С Эйфией все в порядке?

- Да.

- Она здорова?

- Как ты и я.

- Ничего не понимаю, - призналась. - Эя любит…

- У нее есть долг! И он выше твоей любви - она это понимает.

- А ты? Ты понимаешь, что творишь? - заглянула ему в глаза. - Ты самолично режешь деревце которое садил, губишь то, что сеял. Ты убиваешь собственных детей, Рэй!

Упрек закономерен. Марина.

Лоан отошел от окна: дочь так и будет маячить перед ним. Но недолго - он прав был и сомнений нет. Она была опасна и не поддавалась исправленью. Она напоминала ему жену Иллана, потом он посмотрел на Алорну и понял, что милосердие земное ему не по плечу. Слишком высоки ставки - дочь, не дочь - неважно. Маленькая мония на глазах превращалась в шугу. И ждать, когда укусит?

Констант и Марина - самые странные из его детей. Возможно потрясения которым подверглась Алена перед их зачатием и рождением - сказались. Яд шугу достался Марине, и превратил ее в паука, а Констант получил глупость матери, когда она скакала по пустыне и недалекость Иллана, который не увидел врага в семье, не понял, что его используют против своих же.

Дубль Иллана? Что может ждать империю с таким правителем?

Вейлиф же подходит еще меньше. Он весь в религии и чудится, что рожден сменить Поттана. Неплохо. Но дальше что?

Смену себе готовить нужно зарание, не дав растащить империю, ослабить. Оставить трон на крепкого сегюр, и быть уверенным, империя не рухнет. Но на кого?

Ренни хватит дел на Цигруне.

Мальчики, что только родились? Возможно, но нужно быть готовым к тому что и они - не ставка. К тому же, им еще расти и расти, а Рэйсли нужна помощь уже сейчас. Один не успевает - все больше дел, все шире планы.

И опять возник землянин перед глазами и странное ощущение в груди, как будто встретился со своим двойником. Вот только Эя не Алена. Ей не досталось и тени материной стойкости, а от отца и крошки отваги нет. Сейти, но простая пешка, которой никогд не стать ферзем, а значит, нет опоры трону. Кому достанется, тот и будет ею руководить, а с ней - планетарной системой.

Мужчина поморщился - Монти. Не дурак, конечно, смелости не занимать, Гордей отменный, но дальше что?

Ох, не лежит к нему душа. А с Феей - пара. Послушен и вполне вменяем. Опять же, верен. За не имением лучшего - сойдет.

Алена, понимая что муж ушел в себя и достучатся до него будет трудно, более того, бесполезно, развернулась и выплыла из залы. Она так просто не сдастся - на это пусть не рассчитывает.

Эя сжала мэ-гоцо, разглядывая себя в зеркало: разряженная кукла. Монти тенью за спиной маячил и намекал, что ждет ее: предсказуемость, пресность - пустота то ли жизни, то ли существования.

Констант хмурился, разглядывая сестру. Ее разноцветные традиционные одежды невесты напоминали ему траурные. Лицо - с таким не на помолвку, а к погребальному костру впору. Взгляд - степцерка в бою. Когда Эя так смотрела? Что с ней? Может быть, переживает из-за смены статуса опять?

- Перемены всегда болезненны, но именно они и закаляют, - сказал, а к чему и сам не понял. Монти ему нравился не больше, чем ей, однако перечить отцу, идти против его воли после утреннего происшествия, осознания себя глупцом, которым двигали как карточной фигурой - довольно, он не станет.

Фея посмотрела на брата в зеркало, на Монторриона.

- Странно, не находишь? Вы оба - часть меня, этого дома, мира детства. И я не ухожу из него, а кажется ушла.

Девушка повернулась к брату:

- Ты за выбор отца?

Парень вздохнул, покосился на Монти. Тот отвернулся:

- Вижу, я вам всем тут поперек.

- Я не люблю тебя.

Теперь вздохнул Мичига:

- Госпожа, сегюрет нужен соправитель, крепкая династия, поддержка, наследники. И только. Мы с вами прекрасно ладим и понимаем друг друга - этого довольно.

- Констант? Ты думаешь так же? Помнишь наш разговор тогда, когда папа объявил, что выдает меня за Ван-Джук?

- Да. К чему ты это?

- Не знаю… Мы тогда говорили о любви и я не знала, что это такое. Я многого не знала и не понимала. Жила ли я тогда?

- Ты не здорова? - озаботились мужчины.

- Наоборот, я чувствую себя абсолютно здоровой. И другой. Детство проходит, не так ли? Оно как болезнь, задерживается в одном долго, а в другом исчезает за миг. С ним грустно расставаться, но наступает момент, когда ты отчетливо понимаешь, что что-то должна решить сама и сделать - сама. Без подсказок, страхов и сожалений. Осознать на что ты способна, осознать себя взрослой.

- Эя, что ты хочешь? - озадачился Констант. Она улыбнулась:

- Твое детство еще с тобой. Но не оно не отпускает тебя - ты его не отпускаешь, - и высказала самое главное скорее себе, чем брату, скорее перечеркивая возврат на круги своя, чем бунтуя. - Я хочу к нему.

- Блажь, - возмутился Монти: к чему ему такая невеста? Сколько можно биться за нее? Нет, Эйфия права и Констант - прав. Хватит лелеять тщетные надежды, нужно принять реальность и свое назначение в жизни. Он троуви, но выше ему не прыгнуть, не потянуть. И пусть глупцы тянутся к заманчивому призу - он больше не желает.

- Ты хочешь к рабу? - не поверил сестре сейти.

- Да, - гордо вскинула подбородок девушка. Оказывается совсем не страшно признаваться в сокровенном.

- Он унижен, растоптан.

- Пусть. Я подниму его, как он поднял меня.

- Он тэн!

- А ты? Я? Нет, Констант, мы более рабы, чем он.