Том 1. Разнотык - Михаил Зощенко

Мат 2 — Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 2. СПб, Наука, 2001.

Мат 3 — Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 3. СПб, Наука, 2002.

НЗ — Неизданный Зощенко. Анн Арбор <1976>.

Серапионовы братья — «Серапионовы братья» в зеркалах переписки / Сост. Е. Лемминга. М., 2004.

СС 6 — Зощенко Мих. Собрание сочинений: В 6 т. Л.; М., Прибой — Гослитиздат, 1929–1932.

СС 3 — Зощенко Мих. Собрание сочинений: В 3 т. / Сост., подг. текста, прим. Ю. В. Томашевского. Л., Художественная литература, 1986–1987.

УГ — Зощенко Мих. Уважаемые граждане: Пародии. Рассказы. Фельетоны. Сатирические заметки. Письма к писателю. Одноактные комедии / Изд. подг. М. 3. Долинским. М., Книжная палата, 1991.

С изданием произведений М. М. Зощенко дело обстоит весьма непросто. Из больших русских писателей XX века хуже Зощенко издан только Андрей Платонов (хотя можно сказать и наоборот). Многократно издавая и переиздавая свои книги в 1920-1930-е гг., выпустив собрание сочинений одним из первых среди современников, Зощенко с конца 1940-х гг. был не только надолго отлучен от литературы, но стал и посмертным изгоем. Его книги выходили редко и почти в одном и том же составе.

В 1960-1980-е гг. едва ли не единственным публикатором и издателем Зощенко был Ю. В. Томашевский. Результатом его работы стало СС 3, куда, однако, по объективным обстоятельствам не вошли целые пласты творчества писателя (драматургия, исторические повести, детские рассказы), а книга «Перед восходом солнца» была включена в последний момент. Справочная часть этого издания ограничивается указанием на источники и случайными примечаниями.

Также подготовленное Томашевским и вышедшее позднее Собрание сочинений в 5 томах (М., 1993–1994) по объему включенных в него прозаических текстов меньше предыдущего.

В УГ, рассматриваемых составителем М. 3. Долинским как дополнение к СС 3, опубликованы периферийные тексты зощенковского канона, причем в ранних журнальных редакциях. В томе уделено большое внимание истории текстов, использованы ценные архивные материалы, но реальный комментарий также эпизодичен.

Настоящее Собрание сочинений предполагается в семи томах и включает только художественную прозу. Его задачи скромны, но необходимы.

Во-первых, опираясь на предшествующие опыты публикации Зощенко, собрать в одном издании максимально большое число текстов, представить объем полного Зощенко (сплошной просмотр периодики и архивные разыскания, безусловно, расширят этот круг, хотя вряд ли существенно).

Во-вторых, предложить мотивированные текстологические решения, создать основу для дальнейшего обсуждения текстологии Зощенко.

В-третьих, дать — хотя бы предварительный — реальный комментарий.

При публикации произведений Зощенко (как и других писателей советской эпохи) вряд ли применим обычный текстологический принцип последней авторской воли. Резкое изменение взглядов и, соответственно, поэтики, ужесточение цензурных требований в 1930-е гг., автоцензура вели к тому, что некоторые переиздававшиеся в конце жизни Зощенко произведения были заредактированы до неузнаваемости.

«До них (читателей — И.С.) в настоящее время доходят лишь отдельные обрывки его сочинений — разрозненные, вне всякой связи с другими, — замечал К. Чуковский в начале 1960-х гг. — Причем в последнее время стали появляться такие сборники его повестей и рассказов, словно их составители поставили себе коварную цель — убедить новое поколение читателей, что Зощенко был слабый и неумелый писатель» (Восп. С. 81).

Однако и решение М. 3. Долинского в УГ вернуться к первым редакциям рассказов имеет, как признает сам составитель, ситуативный характер и не может быть основополагающим, ибо лишает художника права на эволюцию, на совершенствование текста.

Очевидно, что в «случае Зощенко» (как и в «случаях» Бабеля или Платонова) нельзя опираться на генерализующий принцип («первая редакция» — «последняя авторская воля»). Целесообразнее исходить из конкретных обстоятельств творческой истории и публикации произведения.

Зощенко 1920-х гг. отличает относительное единство художественных принципов (при всем различии поэтики «больших» рассказов, коротких рассказов и сентиментальных повестей). С другой стороны, его произведения в это время свободно публикуются в периодике и авторских сборниках, подвергаясь минимальному внешнему воздействию. Поэтому изменения текстов в последующих публикациях, как правило, незначительны, непринципиальны и имеют, насколько можно судить по доступным материалам, творческий характер.

Итог работы первого десятилетия Зощенко подвел в СС 6.

Рассказы и фельетоны входят здесь в четыре тома (1–3, часть 5-го).

В Т. 1 согласно авторской датировке включены тексты 1922–1925 гг.

Т. 2 охватывает рассказы 1923–1927 гг. и имеет специальный раздел «Фельетоны» «за время 1923–1929 гг.».

Т. 3 составляют рассказы 1927–1929 гг., во второй его части со специальным предисловием помещены тексты 1921–1923 гг.

Т. 5 датирован 1929–1930 гг., но в конце его, опять с короткой преамбулой, помещены еще два ранних рассказа.

Намеченные Зощенко хронологические границы не всегда отвечают реальным датам публикации текстов.

Всего в СС 6 попало чуть более 200 произведений.

Отдельные разделы СС 6 сопровождаются, как уже упомянуто, предисловиями, мотивирующими включение в Собрание ранних текстов.

Публикация ранних рассказов в Т. 3 предваряется следующим предисловием:

Я начал писать в 1921 г. Первые мои рассказы были большие по размеру — «Любовь», «Рыбья самка», «Старуха Врангель» и «Война». (Эти рассказы напечатаны в самом конце настоящей книги.) После этих рассказов я оставил так называемую «высокую» литературу для интеллигенции и перешел главным образом на мелкие журнальные рассказы.

Мне казалось, что в наше время такие рассказы более пригодны для читателя.

В дальнейшем же я старался «примирить» эти два направления. То есть я постарался ввести в мелкие рассказы традицию и сюжет большой литературы. Допускаю, что это мне удалось не полностью. Так вот в этом отделе я печатаю первые свои рассказы 1921-23 гг. В них наиболее резко видна разница «высокой» и «мелкой» литературы, которую я в дальнейшем старался преодолеть. Впрочем, ничего особенного в них не видать. Средние, молодые рассказы. К тому же наиболее удачные я выделил в первую книгу. Собственно, три рассказа: «Письма в редакцию», «Гришка Жиган» и «Лялька Пятьдесят».

Во всяком случае — не настаиваю на прочтении всего отдела целиком. Хотя тут есть рассказы любопытные. А некоторые так и не хуже более поздних. Если не лучше. В общем, читать можно. Во всяком случае, надо же куда-нибудь разместить молодой товар.

К тому же читателю наглядно будет видно, насколько вырос писатель за восемь лет. Или наоборот — читатель роста не увидит, а увидит деградацию писательского хозяйства. В общем, на чей вкус и кто как умеет думать.

Эти первые мои молодые рассказы тем более любопытно прочесть, что последнее время некоторые любители русской словесности восклицают, закрывши глазки: «Ах, первые ваши произведения были, действительно, выдающиеся!» Так вот, будьте любезны посмотреть. В этом отделе как раз и помещены эти заманчивые произведения, как маленькие, так и большие.

Апрель 1929 г. (СС б. Т. 3. С. 101–102)

В этот раздел вошло 24 текста. Вопреки указанию Зощенко «Ляльки Пятьдесят» в первой книге не было. Рассказ был опубликован лишь в Т. 5 вместе с «Черной магией» и короткой преамбулой:

В этом отделе я печатаю два рассказа, написанные мною в 1921-22 гг.

Эти рассказы я почему-то не включил в первые 4 тома моего собрания. Однако мне хотелось бы сохранить их на память.

И по этой причине я печатаю их здесь.

При всей их наивности они все же написаны сносно, а первый рассказ «Лялька» — просто хорошо.

Сект. 1930 г. (СС б. Т. 5. С. 203)

Предисловие сопровождало и раздел «Фельетоны»:

В этом отделе собраны мои фельетоны. Они печатались в разных юмористических журналах за время 1923–1929 гг. Подписывал я их обычно псевдонимом «Гаврила», а позже — «Гаврилыч».

В этих фельетонах нет ни капли выдумки. Здесь все — голая правда. Я решительно ничего не добавлял от себя. Письма рабкоров, официальные документы и газетные заметки послужили мне материалом.

Мне кажется, что именно сейчас существует много людей, которые довольно презрительно относятся к выдумке и к писательской фантазии. Им хочется настоящих, подлинных фактов. Им хочется увидеть настоящую жизнь, а не ту, которую подают с гарниром товарищи писатели.

В этих моих фельетонах есть драгоценное свойство — в них нет писателя. Вернее: в них нет писательской брехни. А живые люди, которых, быть может, я здесь пихнул локтем — пущай простят меня.