Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

— Там такие же предатели, — ответила девушка, поднимая свое оружие, а чуть подумав, добавила: — Нет, еще худшие. Они повернули оружие против своих братьев.

— Трижды дура, — устало произнес Бьярни. — Лети уже и молись за Фулька. Если бы не он, убил бы я тебя.

— Я думала, вы живыми никого не выпускаете. Нам так говорили, — озадаченно промолвила девушка.

— Лети наконец, а то крылья прикажу прострелить, — махнул рукой викинг.

Фульк долго смотрел ей вслед. Когда девушка скрылась, Бьярни спросил:

— Зачем мы ее отпустили? Из всего отряда она самая опасная.

Сын Луи не ответил. Молчал, о чем-то задумавшись.

— Ты меня слышишь? — Бьярни повысил голос.

— Слышу. Зачем? Затем, что она не плохая. Просто одураченная. Может быть, когда-то она все-таки задумается над делами своих собратьев, вырвется из паутины лжи. Мне показалось, что убить ее сейчас будет неправильно.

— Что-то ты недоговариваешь, — покачал головой викинг. — Скрытны вы, ходящие по Теням.

— Наверно, — не стал спорить Фульк. — Бьярни, нам в город возвращаться надо, срочно.

— Что-то случилось?

— Да, случилось. Твой отец и Леонид были убиты.

Фульк отодвинулся подальше — наверно, ждал вспышки ярости. Он прекрасно знал, как любит Бьярни своего отца. Но викинг воспринял весть внешне спокойно. Лишь руки опустились. Он устало присел под деревом и произнес:

— Началось. Кто их убил?

— Я сам еще толком не знаю. Думаю, в городе нам расскажут больше. Ты ждал чего-то такого?

— Слишком все тихо было в последнее время, — уклончиво ответил викинг. — Мы топтались на одном месте, погрязли в какой-то суете. Что-то должно было произойти. Вот только почему так? Почему именно их? Кто?

— Я не знаю.

— Придется узнать. Иначе нас сомнут. Я не верю в случайности. А в последнее время нас вели мой отец, Лин-Ке-Тор да Леонид. Кто-то нанес удар… Нас хотят обезглавить, значит, что-то затевается. Я ведь просто вояка, Фульк. Это вам с отцом надо разведать, что вообще происходит.

— Держись, Бьярни. — Фульк положил ему руку на плечо.

Викинг вздрогнул и стряхнул ее.

— Уйди, — произнес он настолько тихо, что даже чуткий сын Луи не расслышал.

— Что? — переспросил он.

— Уйди, теневик! — закричал Бьярни. Голова его склонилась еще ниже. — Все уходите! Я хочу остаться один!

Запредельным усилием воли он взял себя в руки и добавил уже тише:

— Я догоню. Место просто здесь хорошее. Тихое. Хочу один побыть.

Через два дня собрались все, с чьим мнением считались иллюминаты, кроме моего отца. На совет пригласили и меня. Был он немногочислен: Луи, Фульк, Хильда, Бьярни, Вильгельм и Ричард Харролы, Святослав, Любомир и Гастон д’Эбиньяк. От спартанцев не пришло никого. Фигура Леонида была настолько почитаемой, настолько затмевала всех собой, что замены ему не нашлось.

Для меня здесь новым человеком был лишь Гастон. Мать о нем не рассказывала. Он пришел в Город Ангелов через год после ее ухода. Луи поведал мне, как это было. Молодой несущий спокойствие, только что с Марса, явился к воротам Города Ангелов безоружным, в одежде из мешковины, с ножнами меча, висящими на шее, — древним знаком покаяния. Агий пускать его не велел. Три дня и три ночи молодой дворянин из Лазурного домена, стоя на коленях, просил прощения за все, что воины Лазурного творили в Зеленом замке. Он перечислил поименно всех павших там высших. Иллюминаты, смотревшие на него со стен, только поражались. Все это время Гастон не съел ни крошки, не выпил ни капли. На третий день пошел дождь, а он даже не пытался ловить ртом потоки воды. Наутро четвертого дня из ворот вышел Руи, поднял его на ноги и велел следовать за собой. Это был один из немногих случаев, когда полубезумный брат Луиса проявил хоть какие-то чувства. Агий следил за этим, улыбаясь в седую бороду.

Гастон возглавил Призрачных всадников — подразделение, основу которого составили арбалетчики Руи. Свое имя этот отряд получил из-за своих скакунов — странных магических тварей, казалось сотканных из Теней. Никто не знал, где Руис взял их, но это было последнее, что он сделал для своих людей. После этого окончательно ушел в себя. Гастон полностью занимался делами отряда, все признавали в нем безоговорочного командира, но сам себя он называл первым лейтенантом, подчеркивая, что он лишь заместитель Руи, первый среди его офицеров, не более. Капитаном по-прежнему считался Руис Радриго Диэс дель Сентилья маркиз де Касталенде и Самдора, а баронет Гастон д’Эбиньяк лишь временно заменял его.

К нему очень быстро прицепилось прозвище Паладин. За девятнадцать лет на его счету было не более десятка убитых врагов, и после смерти каждого он каялся не меньше недели. При этом все знали: он грозный противник. Если была возможность победить, не убивая, он всегда ею пользовался.

Первое, что привлекало внимание в его внешности, — это мечтательный взгляд темно-карих глаз. На лице было зачастую задумчивое выражение. Те, кто не знал его достаточно хорошо, принимали все это за признаки рассеянности. На самом же деле Гастон прекрасно умел слушать собеседника и тут же извлекать из его слов нужную информацию. Мягкость форм его гладковыбритого лица создавала впечатление женственности, но это лишь до тех пор, пока он не вынимал из ножен выкованных Агием шпаги с дагой и не принимал боевой стойки. Он был из тех, кто выглядит юным десятки лет, обманывая противника своим внешним видом, иллюзией молодой горячности и неопытности, под которой на самом деле скрывается грамотный и хладнокровный боец. Точно так же его оружие, внешне хрупкое, способно было отпарировать удар топора Бьярни, не сломавшись.

Все это поведал мне Луи. Он явно гордился своим земляком, тем более что в фехтовальном зале они были вечными противниками. Их стили оказались схожи, оружие выковано одним кузнецом, они даже одевались похоже, и у обоих болела душа за Руиса. Они просто обязаны были сойтись — тот, кого называли Паладином, и тот, кого называли Тенью.

Странно расположились иллюминаты в зале совета. Само собой получилось, что разделились они на три группы. Хильда и Любомир держалась особняком, словно бой в Северном замке связал их какой-то незримой нитью. В меньшей из двух оставшихся были Святослав, Вильгельм и Луи.

Сначала участники обороны замка рассказывали про то, чему стали свидетелями. Я вставил пару слов, и ни у кого не возникло вопросов, откуда мне стало это известно. Будь здесь Снорри, Леонид или мой отец, такие вопросы обязательно прозвучали бы. Я лишний раз убедился, что иллюминаты сейчас обезглавлены. Луи, Хильда и Фульк знали о моих способностях и восприняли мою осведомленность как нечто само собой разумеющееся. Им и в голову не пришло, что другим о них ничего не ведомо. Все-таки они были одиночками. Старшее поколение собравшихся на совет не привыкло вести за собой, отвечать за всех. Ведь это — гораздо сложнее, чем просто командовать своим отрядом. А среди младшего если и были способные возглавить иллюминатов, они отступали перед авторитетом Святослава и Вильгельма. Особняком стоял Бьярни, имевший влияние, но сейчас слишком ошеломленный гибелью отца.