Дети Хаоса - Дэйв Дункан

Однако Орлад не ощущал своей значимости.

— Почему вы предаете сатрапа? Почему рассказываете мне о его планах? И почему он хочет меня убить?

— Потому что он безумен. Потому что он и все дети Храга несут в себе зло. Скажи мне, почему ты их поддерживаешь, почему хочешь сражаться за Стралга против своего собственного народа?

— Я хочу сражаться против лживых веристов! — закричал Орлад. — Предателей, нарушивших свою клятву! А непосвященным нечего бояться, если они не путаются у нас под ногами и делают, что им говорят.

— А как ты отличишь клятвопреступников? — спросила прорицательница. — Несколько дюжин флоренгианских юношей во главе с Марно Кавотти дали клятву верности, а потом ее нарушили — но теперь почти все они мертвы. Они подготовили много раз шестьдесят по шестьдесят воинов, и все они верны данной ими клятве, как ты верен своей. Как и ты…

Алая пелена гнева подтолкнула Орлада вперед. Девушка вскочила на ноги и закричала:

— Нет!

Даже художник поднялся на ноги, словно рассчитывал, что его массивное тело сможет остановить Героя.

— Если ты убьешь меня, то ничего не изменится, — сказала прорицательница, но теперь в ее голосе появились визгливые нотки.

Она наконец перестала прясть.

— Я буду сражаться с флоренгианами, потому что я верен Кулаку! — Если ему позволят, если ему поверят!

— Почему? — спросила прорицательница. — Стралг убивал и грабил народ твоей родины. И знаешь почему? Знаешь, из-за чего началась война?

— А какое это имеет значение? Если бы они склонились перед Героями, как им следовало, никто бы не пострадал.

— Расскажи ему, Бена.

— Что? — прорычал художник, продолжая хмуриться.

— Расскажи ему, почему Стралг начал завоевывать Флоренгианскую Грань.

Художник пожал плечами.

— Потому что у него накопилось слишком много людей. В своем стремлении покорить Вигелию он подготовил огромное количество веристов. Когда им не с кем стало сражаться, они принялись драться между собой. Поэтому он увел половину за собой через Грань, чтобы они там погибли.

Орлад рассмеялся.

— Он тебе сам это сказал?

— Он сказал это жене своего брата, — рассеянно ответил Бенард. — А она поведала мне. — Он взглянул на прорицательницу.

— Я тебе не верю.

Никто не ответил Орладу. Каким-то образом настроение в комнате изменилось.

— Прекрати это! — закричала Свидетельница, угрожающе поднимая прялку.

— Что прекратить? — Бенард шагнул к прорицательнице, с недоумением глядя на нее.

— Прекрати! — пронзительно закричала она.

— Я тебя знаю!

— Нет, не знаешь! Как ты можешь меня знать? — Она попыталась ударить его прялкой.

Он легко отвел удар в сторону и сорвал с прорицательницы вуаль.

ГЛАВА 40

Бенард Селебр почувствовал, что со Свидетельницей по имени Вуаль что-то не так, когда он в первый раз увидел ее в Зале Быков, в Косорде. И это ощущение возникло у него утром, когда они встретились в Трайфорсе. Весь день он возвращался к этой мысли. Наконец он обратил молитву к Анзиэль, чтобы она позволила ему заглянуть за вуаль, и глазам предстало невероятно знакомое лицо. И тогда он сорвал с нее вуаль.

С него.

На какой-то ужасный момент ему показалось, что он стою лицом к лицу со священным Эриандером — Эриандером, каким он изобразил его на фреске Ингельд и в идоле Хидди. Конечно цвет кожи был другим, как и жуткие обрезанные уши; зато он увидел прямой нос, вьющиеся волосы и заостренный подбородок. Но самым страшным оказалась потеря мужского достоинства.

— Я думал, ты мертв! — Он создал бога в виде молодого человека, лишенного пола, но придал ему черты старшего брата — который не должен был так выглядеть сейчас, да и речь у него должна быть другой. — О Дантио, Дантио! Что они с тобой сделали? И что я натворил?

С тоской в сердце Бенард обнял брата и прижал к груди. Дантио застонал, пытаясь вырваться, а потом обмяк, хотя в могучих объятиях брата с трудом мог дышать.

— Как трогательно! — сказал верист. — И что все эти значит?

— Прекрати ухмыляться, тупой убийца! — закричала Фабия. — Неужели ты действительно Дантио?

Бенард отпустил брата и посмотрел на него. Дантио кивнул. Его глаза были плотно зажмурены, рот перекосила судорога боли. Он отвернулся и спрятал лицо у стены.

«Грубое бессердечное животное, — подумал Бенард, — как я мог быть таким безумно жестоким?»

Казалось, прошла вечность, прежде чем прорицательница заговорила.

— Да, я Дантио, — глухо прошептал он. — Нетрудно догадаться, что они со мной сделали.

Безбородое лицо, высокий голос. Бенард посмотрел на другого брата, жестокого убийцу, и подумал: «Мне еще повезло».

— Есть и другие евнухи… в культе… Нет, не мы их сделали такими, но мы берем их к себе.

Фабия подошла к Дантио и обняла его.

— Ты ведь говорил нам о смерти Дантио?

— Говорил, — ответил он, стоя лицом к стене. — Однако я хотел рассказать вам правду. Когда покончу с этим.

Бенард молча взял вуаль и подал ее Дантио, тот, не поднимая глаз, вновь закрыл лицо.

— Полагаю, — презрительно усмехнулся Орлад, — мой долг состоит в том, чтобы предупредить своего господина, что заложники Селебры оказались на свободе, и что они очень опасны. И что они могут против него выступить! Художник, девушка и мерин! Он придет в ужас.

Сжав кулаки, Бенард шагнул к нему: — Заткни свою вонючую пасть!

— Иличто, брат? — тихо спросил Орлад, сверкнув глазами.

Осторожность взяла верх, и ярость Бенарда поутихла. Любой верист с удовольствием устроил бы драку после таких эмоциональных потрясений. Этот юный монстр уже не раз дрался; он слишком опасен; его следует успокоить. Но Бенарда переполняло отвращение.

— Надо было раньше начинать драться, Герой.

— Что ты имеешь в виду, Рука?

— То, что они сотворили с Дантио, ничуть не хуже того, что проделали с тобой. Ты не стал сражаться с врагом, ты к нему присоединился! Ты поверил в его ложь и принял отвратительные правила. Ты предал Флоренгию.

Юноша покраснел.

— Придержи язык, художник, или я сам заткну тебе глотку! По крайне мере он вел себя достойно. А ты не человек, а гриб-дождевик, вообще не способный сражаться, ты лишь портишь воздух. С этих пор обращайся ко мне «мой господин». Я не стану предупреждать тебя еще раз. — Он подошел к столу и заглянул в кувшин с вином. — Эй, Без-яиц, сколько нужно выпить этой дряни, чтобы немного поблевать?

Дантио, вновь обретший анонимность, повернулся.