Право быть - Вероника Иванова

А как еще может вести себя слуга, многие годы проведший рядом с госпожой и не помышляющий о другой жизни? Ко-

нечно, он обрадовался. Его хозяйка, уже находившаяся при смерти, вдруг чудесно преобразилась, и все вернулось на круги своя - есть ли больший повод для радости?

- А тебя попросили удалиться? Карий взгляд полыхнул смешком.

- Сам ушел. Надо было обойти сад. На всякий случай.

- Думаешь, нас уже ищут?

- Должны.

Допустим, воровка не сразу проговорилась о своих нанимателях, а после завершения… хм, своего женского дела и лишь для того, чтобы получить еще одну серебряную монету. Потом капитан учинил допрос своим подчиненным, которые, конечно, не могли не запомнить рыжего великана, но и вспомнили не сразу, ведь за день насмотрелись на всякий люд. Дальнейшие действия? Гало отправил посыльного в Опору или куда еще, а может, и сам отправился с донесением. Как скоро объявят охоту и объявят ли ее вообще? Предугадать невозможно. С одной стороны, Борг стал нежелательным гостем в столице, а с другой - он вполне мог вернуться с задания, следовательно, сам должен рано или поздно явиться с докладом, и вот тут уже встает вопрос о запасах терпения моего любимого кузена. Если Ксаррона волнует результат, он поставит на уши весь город, чтобы добраться до рыжего. Хотя есть еще одно маленькое «но», так сказать, крохотная ложка дегтя в медовом океане…

Ксо наверняка боится услышать правду, а как поступает тот, кто жаждет и одновременно страшится совершения какого-либо события? Он ждет, пока не станет слишком поздно отступать. Поэтому можно заявить со всей уверенностью:

- У нас есть время.

- А его хватит?

Я окинул взглядом кучку камней на столе.

- Вполне.

- Господа, ее сиятельство предлагает вам скоротать ожидание за легкой трапезой! - торжественно объявил привратник, внося в гостиную поднос с пузатым кувшином и наспех нарезанной ветчиной, аромат которой извинял и неровные края, и проплешины, оставленные ножом.- Не извольте гневаться, что хлеб утренний, лавки-то уже закрыты.

- Какой гнев, откуда? И вот еще, любезный… Нам понадобится вода. Столько, чтобы наполнить эту вазу до краев.

- Для омовения?

- Э-э-э… да. А к чему такой вопрос?

- Если пить ее'не будете, можно взять из пруда. М-да, зачерпнуть куда проще, чем возиться с колодцем.

- Зачем старика гоняешь? Сами бы справились,- буркнул Борг, придвигаясь поближе к столу.

- Старику самое милое дело побегать, сам же видишь, как он счастлив, что вновь оказался нужен.

- Все-то ты про всех знаешь… А что, к примеру, сейчас хорошо для меня?

Я постарался поймать взгляд карих глаз, но безуспешно.

- Смочить горло и утихомирить желудок, это по первости.

- Согласен. А дальше?

- Сам-то себя спрашивал?

Рыжий наполнил бокал и, пригубив, задумчиво покатал глоток вина во рту.

- Спрашивал. Ответа нет.

- А может быть, и наоборот, слишком много ответов? Несколько минут мы молчали, но не потому, что нам нечего сказать друг другу. Мы просто не знали, с чего начать.

- Один я бы не вернулся в город,- признался Борг.

- Почему?

- Ты ведь понимаешь, что задание, мне порученное, не предполагало возвращения?

- Честно говоря, нет. Я думал как раз наоборот, что тебя ждут с отчетом.

- Ха! - Великан одним махом осушил бокал наполовину.- Если бы ты видел глаза милорда Ректора, считал бы совсем иначе.

Боги миловали. Хотя новые оттенки изумрудного взгляда я все же узрел, и они меня удивили.

- От тебя собирались избавиться?

- Не буду утверждать, но… - Рыжий потянулся за ветчиной.

Занятно. Хотя вполне вероятно.

С точки зрения Ксаррона, Борг, отстраненный от хранения тела старшего принца, больше не представляет собой какую-либо особую ценность. Да, он остается опытным агентом,

и увольнять его окончательно было бы верхом глупости, но, с другой стороны, для Ксо все могло выглядеть так, будто великан попал под мое тлетворное влияние. Говоря проще, я отнял у кузена игрушку. Взял ненадолго поиграть, а потом вдруг решил оставить себе. И пусть игрушка уже старая, порядком надоевшая, все равно обидно, ведь в нее было вложено столько заботы и любви, что… последняя успешно превратилась в ненависть.

- Извини.

- Мм…

- Я не должен был тащить тебя с собой.

- Да ладно… Мне всегда внушали, что страх можно преодолевать, только бросаясь в атаку.

- Тебе страшно?

- Ага.- Рыжий отставил бокал в сторону.- Только я боюсь не ректора с его молодцами.

- А чего же тогда?

Карие глаза затравленно затуманились.

- Снова увидеть… Ее.

Смешно, но я боюсь того же. И причины наших страхов могут быть удивительно похожи друг на друга.

- Что замолчал? Мудрые советы закончились? - ехидно спросил Борг.

- Мудрые? Нет, их по-прежнему в достатке. Вот полезные как-то не нащупываются.

Великан усмехнулся, укладывая расслабленные руки на подлокотники:

- Знаешь, раньше с тобой было много проще.

- Что проще?

- А все. Все на свете. Ты всегда знал ответ, всегда готов был решить, что и как делать, за словом в карман не лез. Тебе легко было верить.

Еще бы! Словами я сыпал напропалую, сплошь умными и красивыми. Но шли ли они оттуда, откуда должны были идти, или слетали со страниц памяти, хранящих заученные книжные мудрости?

- Лжи всегда легче верить, чем правде.

- Хочешь сказать, ты все время врал?

- Тогда я считал иначе.

- А теперь?

- Теперь врать стало неинтересно, а правда… Она и так всем известна, и, если будешь повторять ее изо дня в день, тебя сочтут сумасшедшим.

Борг криво улыбнулся:

- Грустно, когда юность заканчивается, да?

Конечно, грустно. И ты совершенно прав, великан, потому что сам некогда прошел через ту же пустыню, что и я. Только потом ты на какое-то время забыл о полосе выжженной земли, окунувшись в очарование чужой юности. Да, пожалуй, именно в этом спасение от скуки возраста: находиться рядом с тем, кто молод. К примеру…

- Доброго вечера. Маркиза, вы посыла…

Услышав знакомый голос, Борг сделал попытку вжаться в кресло, но, к сожалению, габариты его собственного тела не совпадали с размерами творения неизвестного нам мебельщика, и спрятать рыжую шевелюру не удалось, а потому великану пришлось встать навстречу приглашенной гостье и поклониться:

- Доброго.

Мне можно было уходить из комнаты немедленно, потому что здесь и сейчас мир принадлежал лишь двоим, но я все же задержался достаточно, чтобы услышать:

- Прости, что я ушел, не попрощавшись.

Потому что уходил, как считал, на верную смерть, и прощание могло только омрачить и без того печальный поворот событий.