Демон в полдень (СИ) - Раш Грета

Я тяжело сглотнула и отвернулась. Я не хотела смотреть на Руслана. Не хотеть слушать того, что он собирался мне рассказать. Не хотела…Я ничего не хотела. Даже дышать.

— И вот, когда мы вдоволь насладились увиденным зрелищем, — тонкие пальцы обхватили моё лицо, с силой сдавили щеки и развернули обратно, — вошел мужчина в деловом костюме и позвал Хасана. Вместе они вышли за дверь и о чем-то долго шептались. Оставшиеся ребята в это время начали откупоривать бутылки с коньяком, пробовать закуску, которую нам привезла молчаливая и прячущая свое лицо девушка. Едва она скрылась за дверью, мужики начали обсуждать её едва прикрытую униформой официантки фигуру. А я… я смотрел на равнодушную ко всему происходящему девушку, чей взор словно заледенел. И не мог оторваться. Чем дольше я на неё смотрел, тем хуже мне становилось. Я вдруг начал видеть мир её глазами. Эту окутанную тяжелым полумраком комнату, стены которой видели столько извращений и отвратительных сцен, что если бы могли кричать от ужаса, то вопили не останавливаясь. Этот чуть влажный воздух с примесью ароматных ноток, наполняющий помещение и вызывающий легкое головокружение вместе с эйфорией. Этот бархатный полог, напоминающий занавес в театре, поднятие которого каждый раз обозначало начало чего-то омерзительного, иссушающего душу, выпивающего последние остатки воли, покушающегося на самое ценное, что есть у человека — свободу. Эти мужчины, развалившиеся на диванах и креслах с видом хозяев жизни. Самодовольные ухмылочки, искривляющие губы, похотливые липкие взгляды, после которых хочется помыться, поглаживание и прикосновение к собственным интимным местам с многообещающим видом. Они не вызвали ничего, кроме рвотного позыва и предчувствия новых ночных кошмаров в добавок к уже существующим.

Порывисто вздохнув, Руслан рассеянно погладил мою щеку и продолжил:

— Когда открылась дверь и вошел Хасан, выражение его лица резко отличалось от того, с которым он сидел еще десять минут назад, рассматривая представших пред ним красоток. На место расслабленности и предвкушения пришли сосредоточенность и деловитость. Он быстро пересек комнату, подошел к стеклянной стене и уставился на рыжую девушку. Но не так, как смотрит мужчина на женщину — с желанием. А как исследователь, вдруг узревший поразившее его явление, о котором он слышал, знал, подозревал, но не надеялся когда-либо повстречать. Он пробормотал что-то вроде «Ну надо же», а после радостно хлопнул себя по ногам. К нему подошел все тот же парень в костюме и спросил: «Так вы согласны?». «Конечно! Безусловно! Это просто невероятно!», — ответил Хасан практически с едва сдерживаемым ликование. «Тогда пройдемте в мой кабинет и уладим все формальности», — предложил «костюм». Едва за ними закрылась дверь, как распахнулась другая — створка за стеклом, едва заметная, скрытая в углу. Вошли двое парней экзотической наружности одетые только в кожаные, обтягивающие словно вторая кожа, штаны и черные маски в половину лица. Руки до локтей были забиты татуировками со странными символами и у обоих на груди красовалось по выбитой красными чернилами волчьей морде. Они быстро подошли к рыжеволосой девушке и буквально стащили её с постамента. Лязгнули цепи. Девушка не сопротивлялась, казалось, она вообще пребывает не в этом мире. Когда её спустили на пол, она даже стоять не могла. И едва не рухнула на пол, но тут же один из парней подхватил её на руки. И вся троица покинула помещение. Вскорости Хасан вернулся. В настолько приподнятом настроении, что заказал еще выпивки и сообщил, что сегодня он всех угощает. Вскоре к нам присоединились танцовщицы, а с одной из оставшихся двух за стеклом девушек через время уединился Хасан. Празднование затянулось до утра и когда мы покинули «Дэззлер» уже начал светлеть горизонт. Я пришел домой, уставший и пьяный повалился на кровать с мечтами о глубоком и долгом сне, но так и не смог заснуть. Ворочался с одного бока на другой и никак не мог выкинуть из головы образ рыжей девчонки. Едва я только прикрывал веки, как она вставала передо мной — поразительно хрупкая и беззащитная. Вызывающая такую тоску в сердце, что хотелось выть как брошенная собака. Все мое естество кричало о том, что ей не место в том притоне, что её надо спасти, защитить, украсть, спрятать. И никогда никому не показывать. Запереть это сокровище, чтобы ни с кем не делиться и подарить ей всю свою любовь, всю свою нежность. Вся эта гамма чувств, клокочущая в моём сердце была настолько неожиданной и несвойственной мне, что я растерялся. Мне хотелось действовать и в то же время, казалось, что я схожу с ума. Что все это мне приснилось или было порождено пьяным мозгом уставшего, несколько суток не спавшего человека. Наконец, измученный и вымотанный собственными мысленными метаниями, я уснул. А проснулся от требовательного звонка в дверь. Едва отодрав голову от подушки, я направился в прихожую. Отворил дверь и увидел своего братца, злобно тыкающего в кнопку звонка. После недолгой ссоры, в процессе которой мне сообщили, что я проспал больше суток и что Хасан срочно хочет нас видеть, я быстро натянул штаны и футболку, пригладил волосы и прыгнул в машину. Пока ехал в офис к боссу, который на самом деле был большим частным домом, терялся в догадках — зачем Хасан объявил общий сбор? То, что он позвал меня тоже было странным и наводило на определенные размышления, ведь я не входил в основной состав его группы и изначально сотрудничал на условиях разовой подработки. Но что-то мне подсказывало, какой-то тихий интуитивный голосок, что сегодняшняя встреча связана с событиями в «Деззлере». Наконец, я добрался, заехал на территорию дома. Следом за мной зарулил Саня. Я дождался брата, вместе мы вошли в дом и направились в кабинет к Хасану. Старый волосатый хрыч сидел в своем роскошном кожаном кресле и, попивая виски, смотрел что-то на компьютере. Как только мы вошли, он радостно поприветствовал нас и это было настолько не в его характере, что даже испугало. Он подозвал нас к себе и, обойдя огромное, похожее на трон, кресло, я встал за его спиной так, чтобы видеть монитор компьютера. «Полюбуйтесь», — сказал Хасан и указал на экран, где велась трансляция с камеры наблюдения, установленной под потолком в одной из комнат дома. В поле зрения камеры находилась двуспальная кровать, тумбочка и окно. И все. «На что смотреть?», — спокойно спросил Сашка. Он всегда был непробиваемо спокойным, даже, когда ему приставляли к голове пистолет. «На неё», — восторженно прошептал Хасан и подался вперед. В этот момент в комнате что-то загорелось. Ослепляющим бело-желтым столбом пламя взметнулось к потолку и на краткий миг перекрыло обзор камеры. Когда огонь развеялся, я увидел девушку. Скрючившись в жалкий комочек, она сидела на полу и раскачивалась из стороны в сторону. Казалось, она находилась в каком-то трансе и все бы ничего, но вот её волосы…Они горели, полыхали как самый яркий в мире костер, языки которого шевелились словно живые. Создавалось впечатление, будто огонь живой, он зол и плюется искрами. «Мой маленький огонек, — причмокнул Хасан губами. — Вот, кто поможет мне. Уж эта за всех отомстит». В его словах было столько восторга, предвкушения и упоения, что у меня внутри образовался слизкий ком, которому тут же захотелось вырваться наружу. Я вновь перевел взгляд на экран монитора и едва обомлел. Девушка больше не горела. Она стояла не шевелясь, и не моргая смотрела в камеру. Рыжие волосы больше не горели, они рассыпались по тонким, чуть подрагивающим плечам. Это была она. Вчерашняя девушка. «Зачем тебе эта шлюха?», — безразлично спросил Сашка. «Она не шлюха, — покачал головой Хасан. — Булат сказал, что она недавно к ним попала. Подробности раскрывать не захотел, но сообщил, что на продажу её выставили впервые». «И что? — поморщился Сашка. — Тебе надоело менять девиц, и ты решил обзавестись постоянной игрушкой?». «Седой, ты не такой глупец, каким хочешь казаться, — спокойно заметил Хасан, все еще неотрывно следя за девушкой. — Ты же понял, кто она». «Понял, — кивнул Саня. — Но еще я увидел, что она не обучена. Не умеет контролировать свои эмоции и, следовательно, свою силу. В «Дэззлере» её держали на транквилизаторах, но такая терапия через пару месяцев превратит её в овощ». «Я не буду колоть ей химию», — самодовольно заявил Хасан. «Хочешь её обучить? — округлил глаза Сашка. — Она уже взрослая! Сколько ей? Семнадцать? Восемнадцать?». «Шестнадцать, — ответил Хасан. — Если верить документам». «Все равно, — не успокаивался Саня. — Для таких, как она — это очень поздно. Ты знаешь, во сколько их начинают обучать контролю? С трех лет!». «Она не просто огненный элементаль, Седой, — Хасан развернулся к нам лицом, не вставая с кресла. — Она полукровка. Мать — суккуб, отец — саган. И что самое увлекательное — она владеет способностями обоих родителей. Она одновременно и суккуб, и саган». Мы ошарашенно уставились на босса, не веря услышанному. Ведь это величайшая редкость, когда полукровки в полной мере наследуют способности как отца, так и матери, принадлежащих к разным видам. Удостоверившись в нашем полном изумлении, Хасан крутанулся обратно к монитору. «Суккубы, надо же, — выдохнул Саня, прищуривая глаза. — Не думал, что когда-либо встречусь с одной из них». «Да, скрытные девушки, — согласился Хасан. — Но захочешь жить свободно и по своим правилам, не только прятаться научишься». «Она несовершеннолетняя, — резонно заметил брат. — Её будут искать — родители или другие родственники. А мы не можем удерживать её здесь. Придется либо круглосуточно дежурить возле неё с огнетушителем, либо она нам весь дом спалит». «Нет, — Хасан удовлетворенно вздохнул. — Я же сказал, она — идеальный вариант. Родителей у неё нет, как нет и прошлого. Её никто не ищет и что самое главное, девчонка сама не знает, кто она такая. Помнит только последние несколько лет своей жизни. Булат сказал, что её держали в какой-то полулегальной лаборатории в качестве подопытного кролика. Но клювом прощелкали, и она сбежала. Ребята Булата вышли на неё случайно. Пришел какой-то пацан и сказал, что за небольшую сумму может рассказать, где найти юную красотку со странностями. Они прихватили её прямо на улице, лишь потом выяснив, что она — суккуб. К тому моменту девчонка уже находилась на грани истощения, но не из-за отсутствия обычной еды, а потому что давно не питалась. Причем, она осознавала, что погибает, но есть отказывалась. Они уже и не знали, что с ней делать, а потому даже обрадовались, когда я предложил выкупить её». «Ей нужен мужик», — подвел итог Седой. «Да, но вот, что поразительно, — Хасан задумчиво потер подбородок, — она ни разу не имела сексуально контакта». «Как она выжила?», — нахмурился Саня. «Загадка, — пожал плечами Хасан. — У Булата есть теория. Говорит, что его медик нашел в её организме следы какого-то неизвестного синтетического гормона. Ей что-то кололи, возможно, испытывали на ней какие-то препараты». «Отлично, — не скрывая своего неодобрения подвел итог Саня, — В нашем распоряжении подобного препарата нет, а это значит, что нам понадобится не только огнетушитель, но и один-два десятка мужиков, из которых она сможет тянуть энергию». Хасан молчал. Но Саня продолжал настаивать: «Ты понимаешь, что обзаводишься хронической головной болью?». «Я смогу держать её в узде», — уверенно заявил Хасан. «Суккуба, чья и так от природы нестабильная натура разбавлена не менее нестабильной магией огня? — с насмешкой переспросил брат. — Ты не хуже меня знаешь, что огненные элементали неуправляемые, непредсказуемые и себе на уме. Одна неконтролируемая вспышка ярости — и весь дом летит ко всем чертям, прямо на встречу к загробной жизни». «Она сможет разнести больше, чем этот дом, я в этом уверен», — с восхищением произнес Хасан. «Ты уже все решил», — понял Седой. «Да», — подтвердил босс. «Но учти, с девчонкой возиться будешь сам. Не знаю, как ты с ней справишься, но я тебе в этом не помощник», — завил Сашка категорично и твердо. «А вот теперь смотри внимательно», — приказал Хасан, и мы все трое устремили свои взгляды на экран. Даже брат заинтересовался, хотя продолжал старательно делать вид, насколько ему безразлично происходящее с рыжеволосой. А происходили там впечатляющие события. Девушка больше не стояла перед камерой, она вновь сидела посередине комнаты, прижав к груди колени. Глаза её были закрыты, а руки крепко стиснуты в кулаки. В этот момент она была похожа не на то опасное и непонятное существо, которое так живописно описал Седой, а на маленького зверька. Зверька, который отчаянно пытался забиться в свою маленькую уютную норку, но не успел — охотники схватили его за шкурку и сунули в клетку. И теперь дальнейшая судьба зверька была неизвестна. Что с ним сделают? Сдерут заживо шкурку, чтобы пустить на шубу? Начнут ставить опыты? Или просто замучают для получения удовольствия от боли беззащитного существа? Судьба тех, кто слабее, тех, кто не может себя защитить — незавидна в мире человеческой ненависти, злобы и жажды наживы. И вот сидит зверек на полу, в ожидании своей судьбы. Судьбы, которую ему придется принять вне зависимости от тех ужасов, что ждут впереди, замерев от сковавшего тело страха. А может просто смирился?