Срединное море. История Средиземноморья - Джон Норвич

Взятие Гибралтара не превратило его сразу в британскую колонию. Строго говоря, Рук овладел им при поддержке имперского претендента эрцгерцога Карла. Ровно через год после его падения, 2 августа 1705 г., эрцгерцог сошел здесь на берег с борта английского корабля и был официально объявлен королем Испании Карлом III. Тем временем Гибралтар занял гарнизон из двух британских и двух голландских полков, и хотя его губернатор сэр Джон Шримптон был англичанином, он и его штаб признавали суверенитет Карла. В день рождения короля 1705 г. три батареи из тридцати пяти орудий салютовали в честь оного. Когда через пять месяцев отмечался день рождения королевы Анны, салютовала только одна батарея из 31 орудия. Но так было лишь поначалу, когда казалось, что у Карла немало шансов добыть испанский престол. Позднее, когда эти шансы уменьшились, будущее Гибралтара стало вырисовываться по-иному Конечно, не могло идти и речи о переходе его под власть ненавистного Филиппа V, а через него, как было всем известно, и еще более ненавистному его деду Людовику XIV. Куда безопаснее постоянно удерживать его под властью Англии…

Следующая большая кампания в Италии началась в 1706 г. Принц Евгений понял, что дальнейшие успехи невозможны без значительных подкреплений, и возвратился в Вену, чтобы добиться их. Воспользовавшись его отсутствием, герцог Вандом неожиданно напал на лагерь имперской армии близ Брешии и отбросил ее в Тироль. Однако он не предусмотрел, что Евгений с 24 тысячами солдат из Германии, набранных на английскую субсидию в 250 тысяч фунтов, вступил в Италию в начале июля по долине Адидже и двинулся на юг к По. После ее пересечения он направился на запад вдоль правого берега, гоня неприятеля перед собой. Около Вилла Стелона, к югу от Павии, он соединился с другой армией под командованием герцога Савойского, и вместе они двинулись к Турину, где (правда, обладая несомненным численным превосходством) они нанесли тяжелое поражение французским войскам. Это был конец. В марте 1707 г. по соглашению в Милане Людовик XIV покинул Северную Италию.

С другой стороны, в Испании он продолжил вести борьбу. В сущности, у него не было выбора. Весной 1706 г. эскадра под командованием адмирала сэра Клоудисли Шовелла, пройдя через Гибралтарский пролив, доставила корпус герцога Питерборо на восточное побережье Пиренейского полуострова — расположенная на нем Барселона добровольно признала королем имперского претендента Карла III. Тем временем англо-голландско-португальская армия под руководством герцога Голвея[255] вторглась в Эстремадуру и продолжила наступление на восток, к Мадриду. Она вступила в Мадрид 26 июня — но лишь для того, чтобы эвакуироваться оттуда всего через несколько недель и тем признать бесспорный факт: Испания за исключением Каталонии и Валенсии поддерживает короля Филиппа. Однако мадридский афронт удалось легко компенсировать успехами на севере Европы. В августе король Людовик дал знать, что согласен на мир на следующих условиях: Испания остается за Карлом в обмен на признание прав Филиппа на Милан, Неаполь и Сицилию.

Едва ли нужно говорить о том, что в это время ни Англия, ни империя не собирались выслушивать такие предложения. Двенадцать месяцев спустя они уже были бы рады сохранить хотя бы то, что имели. 1707 г. не принес им больших побед на севере, но зато на юге их дважды постигла катастрофа. Первая произошла 25 апреля, когда разношерстная армия Голвея численностью примерно 15 000 человек потерпела тяжелое поражение при Альмансе, приблизительно в юго-западу от Валенсии от превосходящих сил французов и испанцев под командованием одного из виднейших генералов короля Людовика герцога Бервика, сына короля Якова II Английского от сестры герцога Мальборо Арабеллы.[256] В один миг союзники потеряли Валенсию, Мурсию и Арагон. Хуже всего, видимо, было то, что они не могли пополнить силы Евгения Савойского, когда в июле он атаковал Тулон. Евгений был не менее выдающимся полководцем, чем его начальник, герцог Мальборо. Крайне неприятно, что последняя операция, предпринятая им в Средиземноморье, бросила тень на репутацию принца, хотя потерпела провал не по его вине. Ответственность за поражение при попытке овладеть Тулоном целиком лежала на двух главных союзниках, императоре Леопольде и герцоге Савойском. Леопольд в решающий момент счел нужным отделить 13 000 человек для нападения на Неаполь, а герцог Савойский со своей стороны проявил слабость и нерешительность — настолько, что когда принц Евгений высадился наконец на побережье Прованса 26 июля, сражение было проиграно. 10 000 человек погибли безо всякой пользы. Некоторым утешением могло послужить то, что, как выяснилось, французы, допуская возможность падения Тулона, сознательно затопили свою эскадру в составе 50 кораблей в гавани. Таким образом, их главный южный порт, который должен был захватить принц Евгений, оказался потерян из-за совершенно неэффективных действий и неразберихи, и английский флот теперь лишился того, в чем особенно нуждался, — хорошей, надежной гавани в Средиземном море, где можно было бы укрыться от зимних штормов и куда можно было беспрепятственно доставлять продовольствие и прочие предметы снабжения и приводить в порядок корабли.

Последствий не пришлось ждать слишком долго. Менорка, самый отдаленный из Балеарских островов (на северо-востоке архипелага) и потому ближайший к Франции, стал объектом особого интереса со стороны британского флота. И летом 1708 г. генерал-майор Джеймс Стенхоуп, отправленный в Испанию в качестве посла, но за несколько месяцев до описываемых событий сменивший Голвея на посту главнокомандующего, получил приказы от Мальборо захватить островную столицу — Порт-Магон. При поддержке флота из тридцати четырех кораблей под командованием адмирала сэра Джона Лика, который поспешил к Менорке с Сардинии, где он подверг бомбардировке Кальяри[257], он высадился на Менорке 14 сентября примерно с 1200 британских, 800 испанских и 600 португальских солдат. Не прошло и двух недель, как он подготовился к атаке. Требовалось построить дорогу, по которой можно было бы тащить пушки и подвозить продовольствие, длиной в милю от места высадки до первой цели — форта Святого Филиппа. Однако господствующее над местностью положение форта, откуда просматривалась гавань, делало это почти невозможным. Стенхоуп разрешил трудность, предложив выгодные условия капитуляции и пригрозив резней всему гарнизону в том случае, если они не будут приняты. Французский и испанский командиры все равно могли бы продолжать сопротивление, но не сделали этого, так как с ними находилось значительное число женщин и детей, которые нашли здесь убежище. Они решили сдаться, о чем потом сожалели. Обоих посадили в тюрьму, и испанский командир покончил с собой.

Другие форты быстро последовали примеру защитников форта Святого Филиппа. Быстрота, с которой продвигался Стенхоуп, во многом обусловливалась доброжелательным отношением местных жителей, среди которых было достаточно много испанцев и французов. Магистраты Порт-Магона добровольно вынесли ключи от своего города, как только приблизились интервенты. К концу месяца остров оказался в руках англичан. Он оставался под их властью, если не считать короткого перерыва между 1756 и 1763 гг., примерно столетие. Стенхоупа не особенно беспокоило, что этот остров, как и Гибралтар, формально капитулировал перед королем Испании Карлом III, который официально был провозглашен таковым 8 ноября. «Англия, — писал он, — не должна терять этот остров, который позволяет господствовать в Средиземноморье во времена как войны, так и мира». Чтобы подчеркнуть это, он оставил на Менорке гарнизон, состоявший целиком из английских солдат, а все испанцы и португальцы вернулись в Испанию, чтобы помогать королю Карлу. В июне 1709 г. он потратил 11 000 фунтов стерлингов на оборону острова.

Что касается Голвея, который в это время находился на материке, в Испании, то его положение становилось все более угрожающим. Он стремился свалить ответственность на свои неудачи преимущественно на португальские войска — под Альмансой они оказались явной помехой — и в начале 1708 г. отправил их на родину. Их заменили немцами под командованием графа фон Штаремберга, которые высвободились после недавнего прекращения боевых действий в Италии. Но даже теперь не удалось предотвратить взятие французскими войсками Тортозы, в результате чего оказались перерезаны коммуникации между Барселоной и Валенсией. Вплоть до 1710 г. не наблюдалось каких-либо серьезных успехов, когда союзники начали второе наступление на Мадрид. Город пал 23 сентября, но вновь Карл не сумел удержать его: в конце года он отступил в Каталонию. Но даже там он действовал не особенно удачно — в январе 1711 г. французы захватили Жерону.

Три месяца спустя, 17 апреля, император Иосиф I умер в Вене в возрасте 33 лет — от оспы, на этот раз вне всяких сомнений, — и вся картина европейской политики неожиданно переменилась. Иосиф наследовал своему отцу Леопольду в 1705 г., провел реформу пришедших в хаос финансов империи и активно поддержал претензии своего младшего брата на престол Испании. Но Карл теперь был не претендентом на испанский трон, но очевидным наследником имперского. Великий альянс сложился только для того, чтобы воспрепятствовать одной династии, Бурбонам, стать слишком могущественными. Если же Карлу предстояло унаследовать имперский престол, как он это и впрямь сделал, будучи избран в следующем году, то теперь возникала угроза чрезмерного усиления Габсбургов, если бы они вновь объединили под своей властью все те земли, которыми обладал их предок Карл V. Прошло еще немало месяцев (иначе не могло и быть), прежде чем европейские державы смогли примириться с новым положением дел; и только в первый день нового, 1712 г. в голландском городе Утрехте начались переговоры между союзниками, с одной стороны, и Францией — с другой.