Сделка с вечностью (СИ) - Алекс Хай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расщелину, что тянулось от полуразрушенного дворца через площадь, заделали обломками и валунами, а сверху накрыли досками. Не самое лучшее решение, но оно хотя бы временно помогало людям не сорваться в пропасть или покалечиться. Телеги проезжали с трудом, и все же так было безопаснее.
Трупы убрали. Многих успели сжечь и захоронить их прах в ободранных Императорских садах еще до возвращения императрицы. Город медленно отходил от оцепенения, жизнь понемногу налаживалась, но время текло невообразимо медленно. Симуз видел в лицах горожан лишь растерянность, скорбь и тоску. Победа далась слишком большой ценой.
Эклузум почти не пострадал, не считая Великого Святилища. Храм убрали, даже заделали ворота, но теперь службы велись стоя, а вместо алтарной статуи наставники проводили обряды подле гигантского серебряного диска, который удалось спасти. И все же люди молились: каждый день Симуз видел толпы женщин, детей и искалеченных мужчин, стекавшихся на утренние и вечерние службы. Все чаще звучали молитвы, обращенные не к Хранителю или Гилленаю, но к Демосу-мученику. Симуз знал, что император не особенно жаловал церковников, да и в Хранителя толком не верил, и оттого искренние мольбы о заступничестве одновременно трогали своей наивностью и казались Медяку ироничными. Судьба посмеялась над всеми ними.
Однако императрице было не до шуток. Она вернулась, уже зная о произошедшем. К чести Виттории, она на людях не проронила ни слезинки, не позволила горю затмить разум, хотя и Симуз, и Десари знали: императрица с трудом мирилась со смертью любимого мужа. Лишь по утрам, докладывая о новостях Виттории и Ихразу, Медяк отмечал заплаканные глаза женщины. Но она держалась. Наверняка ради сына. Симуз и сам прошел через многое только ради Десари.
В один из дней Виттория вызвала к себе Магистрессу. Они провели вместе полдня — Ихраз распорядился, чтобы дам не беспокоили. Симуз мог лишь догадываться, о чем они говорили, но после этого в императрице стало меньше скорби, но больше гнева. Все чаще заходили разговоры о коронации малыша Ренара, о суде над Грегором Волдхардом, об избрании нового Великого наставника. Но чаще всего звучали призывы поднять на пики Линдра Деватона, даже если ради этого придется сровнять Амеллон с землей.
— Когда суд? — спросила Артанна и поправила черную повязку на глазу.
— Ихраз сказал, что через три дня.
— Уже выбрали способ казни?
— Сперва растягивание на дыбе, затем четвертование. И сожжение заживо.
— Не уверена, что Демосу бы это понравилось, — ответила вагранийка.
— Виттория была готова лично разорвать Волдхарда в клочья. Ихраз еле оттащил ее от него и уговорил подождать.
— Сложно ее за это винить.
— Никто бы и не обвинил. Но она вскоре станет регентом при Ренаре. Ей уже сейчас нужно играть по правилам, а цивилизованный подход требует суда. Благо свидетелей наберется достаточно. Фештан от Ваг Рана, Десари от Магистрата, будет делегат от Рикенаара. — Симуз указал на площадь перед Святилищем. — И новый Великий наставник.
— Ласий показался мне здравомыслящим человеком.
— Ихраз тепло о нем отзывается. Говорит, однажды Ласий спас Демоса от самого Ладария. Рад, что избрали именно его.
Траурная процессия дошла до соборной площади, в центре которой располагались десятки костров. Самый высокий предназначался для Демоса, остальные — для павших защитников. Великий наставник Ласий поклонился императрице и осенил ее священным знаком. Ихраз держался позади императрицы, по привычке меча взгляды в толпу. Народу столпилось немыслимо, но на этот раз люди почти не шумели. Боль утраты, скорбь и страх перед неизвестным будущим заставили умолкнуть даже вездесущих коробейников и торговцев цветами.
Артанна и Симуз взяли по факелу из рук гвардейцев, и, кивнув друг другу, разошлись к кострам. Их примеру последовали и остальные военачальники.
Виттория первой поднялась на украшенную цветами Таллонидов трибуну, за ней проследовал яйцеголовый Ласий, а затем Ихраз и служанка-кормилица с маленьким принцем Ренаром на руках.
Остатки гомона утихли. Императрица подняла вверх руку, собираясь говорить.
— Император Демос Первый пал, защищая город, — начала она. — Ваш правитель сражался рядом с вами и отдал за вас свою жизнь. Меня переполняют боль и ярость, ибо я потеряла не только своего императора. Я потеряла мужа, которого любила. И единственное, что заставляет меня дышать — любовь к моему сыну Ренару. Сыну вашего императора и вашему будущему правителю.
Толпа заволновалась, но Виттория знаком пресекла шум.
— Грегор Волдхард не смог покорить нас, даже объединившись с северянами, даже заручившись поддержкой предателей. Все потому, что Миссолен — величайший город на земле, и в нем живут храбрейшие люди. Я благодарю всех защитников, солдат и ополченцев, юных и дряхлых, жен и мужей. Я благодарю вас за то, что вы взглянули в глаза страху и выстояли. Мы с Ренаром навеки в долгу перед вами, и каждый день до последнего я буду взносить молитвы вашему подвигу. И все же радость наша омрачена. Мы выстояли. Мы победили, но это еще не окончательная победа. — Императрица шагнула к самому краю трибуны. — В темнице дожидается суда Грегор Волдхард, мятежный захватчик. И я клянусь вам, что справедливый суд будет совершен, а король-еретик ответит за всю кровь, что пролил.
Толпа взорвалась ревом.
— Свершится суд, — продолжала Виттория, откинув траурную вуаль с лица. — Но я не остановлюсь на этом. Нас предали, нас предал член императорской семьи, и я добьюсь отмщения. Линдр Деватон, хранитель Амеллона, перешедший на сторону Волдхарда, получит по заслугам! Он уже однажды предал моего покойного мужа, но Демос пощадил его из братской любви. Я ему не сестра и я щадить не стану. К Миссолену уже движется войско из Рикенаара и пятитысячный отряд эннийских наемников. Остаток нашей армии и воины наших добрых союзников из Ваг Рана соединятся со свежими силами и двинутся на Амеллон. Я клянусь вам, что притащу Линдра Деватона в Миссолен в цепях, и вы обрушите на него свой гнев! Я клянусь, что больше не будет пощады тому, кто посягнет на империю и ее жителей. И воспитаю сына достойным преемником Демоса. Прощайтесь же со своим императором, добрые люди Миссолена! И помните: последнее слово будет за нами!
Рев горожан стал таким громким, что последние слова Виттории утонули в шуме. Солдаты били мечами о щиты, ополченцы вскидывали вверх руки со сжатыми кулаками. Симуз заметил, что лишь тогда императрица позволила себе улыбку, и улыбка эта была кровожадной.
— И получит Линдр от своих же требушетов, — мрачно усмехнулся стоявший рядом сотник и
