Обыкновенные монстры - Дж. М. Миро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это очень сложно объяснить…
– Как и вообще многие вещи, не сомневаюсь.
Миссис Фик прищурила глаза:
– Скажи-ка мне правду. Генри знает, что его сбежавшие подопечные суют нос в его дела?
Глаза пожилой женщины вспыхнули – всего лишь на мгновение. Но достаточно грозно. Комако быстро развернулась, притягивая пыль к пальцам.
Но из-за полок уже появился Эдвард Олбани и навис над ней, сжимая в руках дубинку. Потом все случилось очень быстро. Старик с размаху опустил тяжелую руку, опрокинув пару кувшинов, и Комако услышала крик Оскара. Она призвала пыль, но было уже поздно: его рука снова взлетела вверх и опустилась – и голову девочки наполнила жгучая боль, глаза ее закатились. А потом она вдруг почувствовала покой, все звуки стихли, и мир погрузился во мрак.
Невидимая Рибс пряталась за прилавком, молча наблюдая, как ее друзей бьют до потери сознания. Она даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь им, и, когда пожилая женщина быстро заперла входную дверь и перевернула табличку на «Закрыто», девочка не шелохнулась и не попыталась подойти ближе. После долгой бессонной ночи поддерживать невидимость было трудно, кожа горела, суставы ломило. Самое главное сейчас было сохранять спокойствие.
По правде говоря, она немного сердилась. За нетерпеливость Комако, за хитрые вопросы пожилой женщины. Конечно, это была глупая затея – пробраться в Эдинбург, чтобы выяснить, что замышляет Бергаст. Нужно было сказать Ко прямо. Черт, она ведь пыталась. Но разве ее кто-нибудь слушал?
А теперь их могут убить.
Сама же Рибс соблюдала осторожность с самого начала. Проскользнув в лавку, она подняла руку, чтобы заглушить висевший над дверью колокольчик, осторожно закрыла дверь и медленно двинулась по одному из коридоров. Послышались голоса. Девочка резко присела и прислушалась. Одним из первых слов, что она услышала, было слово «Карндейл». Она молча разделась, вытерла волосы рубашкой, а одежду спрятала. Когда Рибс смотрела вниз на свои руки и ноги, но видела лишь пустоту, это всегда вызывало у нее головокружение, а еще в животе все на мгновение сжималось, как при падении с большой высоты. Но это чувство, как и всегда, быстро улетучилось, ее мысли прояснились. Девочка подползла вперед, чтобы лучше расслышать разговор.
Однорукая пожилая женщина говорила что-то о поставках. Этой ночью, похоже, должна была случиться очередная, и она советовала седому мужчине обращаться с ящиками как можно осторожнее. Их содержимое – что бы там ни лежало – похоже, было хрупким и имело огромную ценность. Мрачный старик только молча кивал в такт ее указаниям. Потом женщина пробормотала:
– Скоро, совсем скоро. Бедняга глифик долго не протянет, его уже ничем не спасти. Пчелиным воском дыру в лодке не заткнешь, как говорил мой мистер Фик. А там наверху – пчелиный воск, а то и хуже. Нет, Генри не будет откладывать это дело в долгий ящик.
Старуха резко замолчала и подняла свое лицо; белки ее глаз были желтыми. Рибс затаила дыхание. Женщина смотрела в ее сторону, как будто могла видеть ее.
Но в этот момент хлопнула входная дверь; Рибс оглянулась: это были Комако и Оскар, оба в насквозь мокрой одежде, с которой капала вода.
И вот теперь эти тупицы валяются на полу. Хозяева лавки довольно осторожно подняли детей и понесли к лестнице, ведущей в подвал, стараясь, чтобы их головы не задевали полки. Рибс показалось, что старуха не желает незваным гостям зла.
По крайней мере, пока.
Из задней части лавки на второй этаж вела старая шаткая лестница, и Рибс поспешила к ней. «Там наверху», – сказала старуха. Ко и Оскара, конечно же, нужно было спасать. Но после этого у них не будет возможности как следует осмотреться, поэтому для начала нужно разведать обстановку.
Тихо, стараясь ступать на внешние края ступеней, чтобы они не скрипели, Рибс поднялась наверх.
Комако открыла глаза. Вокруг царила темнота. В голове пульсировала кровь. Она попыталась повернуться и увидела, что ее покрытые пятнами руки связаны спереди, а карманы вывернуты наизнанку. Рядом с собой она заметила Оскара, тоже связанного. Они лежали на полу плохо освещенного подвала, прямо на холодной и влажной земле.
– А, очнулась. Ну отлично.
В полутьме, переставляя ящики и пиная ногами какой-то мусор, возилась миссис Фик; ее приглушенный голос напоминал скрип. Комако застонала и тряхнула головой, чтобы прояснить мысли.
– Это все Эдвард, – сказала женщина. – Мне жаль, что так вышло. Он не знает своей силы. Но осторожность никогда не помешает. Минутку, сейчас кое с чем разберусь…
Должно быть, она нашла то, что искала, потому что замолчала, а через мгновение в подвале зажегся свет, и Комако наконец-то смогла разглядеть, где они находятся. Это была лаборатория. Под потолком вдоль стен шли стеклянные трубы, по которым медленно переливалась какая-то жидкость, в двух углах комнаты располагались печи, в которых что-то булькало. На книжной полке лежали большие тома, и от их веса она прогибалась. Рядом с Комако стояло длинное деревянное корыто, наполненное сотнями копошащихся белых жуков. Вдоль дальней стены выстроились покрытые пылью ящики и бочки, в темноте вырисовывались очертания банок с какими-то мертвыми созданиями. За длинным столом в центре комнаты, переставляя с места на место банки и книги, деловито суетилась миссис Фик, которая готовила какой-то отвар. К своей культе она прикрепила странное приспособление – железный крюк с подвижными когтями, которые приводились в движение с помощью шестеренок и рычагов. Крюк держался на кожаных ремнях с пряжками, опоясывавшими ее грудь и проходившими за плечами. С его помощью женщина ловко передвигала банки, поднимала коробки и избавлялась от проволоки, закреплявшей крышки банок. Комако изумленно уставилась на нее.
Оскар шевельнулся, поднял свое пухлое лицо, огляделся – и на его лице отразился страх.
– Ко?
– Все в порядке, – прошептала она. – Все хорошо.
– Привет, Оскар, – мягко сказала миссис Фик. – Приношу глубочайшие извинения за веревки.
– Что вы хотите с нами сделать? – требовательно спросила Комако.
– Сделать?
– Вы… будете мучить нас?
Старуха состроила гримасу:
– О, дитя. Конечно же, нет.
– Я не верю.
– Дело твое.
Все так же стоя за длинным столом, женщина продолжила свою работу: высыпала на весы мелкий порошок и тщательно отмерила нужное количество.
– Тогда докажите, – сказала Комако. – Развяжите нас.
Миссис Фик снисходительно улыбнулась, но не предприняла попыток освободить их. Сверху послышался скрип половиц в лавке – возможно, над ними тяжело прошел Эдвард Олбани. В свете фонаря клубилась пыль.
– Так ты, значит, Комако, – сказала миссис Фик. – Повелительница пыли. Так?
Девочка удивленно заморгала:
– Вы… вы знаете, кто мы?
– Лучше, чем ты можешь себе представить. А ты Оскар. Где же твой товарищ… великан из плоти, так? Как ты его называешь?
Оскар смотрел на нее, вытаращив глаза:
– Он придет за мной. И вы пожалеете.
– Не сомневаюсь. Очень грозное создание. Я ожидала увидеть с вами и Элеонору.
– Она приведет помощь.
– О, я так не думаю.
Пожилая женщина огляделась. И всмотрелась в темный угол.
– Думаю, она сейчас здесь, с нами. Ты же здесь, Элеонора? Надеюсь, ты не сотворишь какой-нибудь глупости?
Из темного угла не донеслось ни звука. У Комако не было ощущения, что Рибс рядом, хотя определить это точно иногда было трудно. Она боялась за подругу. С другой стороны, где бы Рибс ни была, лучше ей было там и оставаться.
– Неважно, – продолжила миссис Фик. – Так вам нужны ответы? Генри я никогда не нравилась, но не думаю, что он стал бы посылать своих подопечных в качестве… предупреждения. Поэтому предполагаю, что вы здесь по собственной воле. И чего вы добились, сбежав из института? А может, вы пришли в поисках чего-то более… конкретного?
Комако облизала губы. Она ощутила в запястьях ледяную боль и резко вдохнула, когда вокруг ее пальцев закружилась пыль. Если бы эта женщина и правда была хорошо осведомлена о них, она бы знала, что против таланта Комако веревки бессильны.
Но миссис Фик издала тихий щелкающий звук, как бы в знак неодобрения:
– Не стоит, Комако. Это не поможет. Если ты действительно хочешь получить ответы.
Здоровой рукой старуха взяла один из перегонных кубов, обошла стол и, высыпая из него темный порошок, очертила вокруг Комако с Оскаром круг. В один миг боль в пальцах девочки утихла, а пыль осела – ее талант перестал действовать.
– Что…
– Приглушающий порошок, дитя. Моего собственного изобретения. Идею я почерпнула из записок костяной ведьмы,
