Черное Копье - Ник Перумов

Раздался глухой скрип, все сразу умолкли, поспешно хватаясь за оружие.

Скрип повторился, словно чьи-то исполинские когти рвали в клочья чрезвычайно прочную, неподатливую грубую ткань. И в тот же миг по сознанию хоббита словно бы ударили тяжелым тараном, кто-то настойчиво тянулся к нему, стремясь добраться до самого сердца, высосать силы, погасить мысли — и могла ли какая-то дверь, пусть даже каменная и сработанная Черными Гномами, остановить его?

Страх, какого уже давно не знал хоббит, вновь охватил его, парализуя волю; как завороженный, не в силах отвести взор, Фолко вперился в черноту, откуда раздавались зловещие скрипы. Внутренний взор рисовал ему смутные контуры размытой серой фигуры, грозной и обуянной гневом, застывшей с широко распростертыми в стороны руками перед наглухо запертой дверью.

Хоббиту казалось, что он кожей чувствует поток ледяного ветра, неведомым способом прорывающегося через каменную преграду.

А потом что-то с тяжелым скрежетом подалось, и мрак рассекла узкая щель, полная бледного, бесцветного пламени; закрываясь руками от холодных, но слепящих лучей, друзья попятились, а потом вновь опомнившийся первым Малыш дико завопил не своим голосом, выводя остальных из столбняка; они опрометью побежали, и их кони не заставили тянуть себя в глубь пещеры: неистово храпя от страха, они сами искали спасения.

Казалось, тяжко застонала сама гора, раздираемая до самых глубин; мертвенный свет бил в спины друзей, их чудовищно изломанные тени плясали, изгибаясь на гладких стенах коридора, они мчались сломя голову…

Позади раздался тяжкий удар. Мягкий, но исполненный необычайной силы, он заставил заколебаться скалу у них под ногами; теряя остатки самообладания, они бежали все дальше в слепом, животном ужасе.

Камень сотрясся вторично. Света заметно прибавилось, но с каким желанием гномы и хоббит променяли бы его на такую уютную, тихую, покойную тьму! У Фолко не было сил оглянуться, но и не делая этого, он знал, что, уступая чудовищному напору, дверь постепенно отворяется…

Стены узкого коридора внезапно раздались в стороны; друзья с разбега вылетели к краю черной пасти обрыва. За спинами все ярче становился пугающий бледный отсвет.

Торин затравленно оглядывался. По счастью, через пропасть на другую сторону вел, скрываясь в темноте, узкий каменный мост, очень похожий на Морийский.

Позади них с жутким грохотом обрушилось что-то очень тяжелое, и Фолко понял, что дверь не выдержала; по коридору затопали преследователи.

— На мост! Быстрее! — крикнул Торин, волоча за повод упирающегося от страха конька.

Осторожно балансируя над пропастью, они перешли ее. Гномы нагнулись над краем моста.

— Малыш! Навались! Смотри, его можно спихнуть вниз!

— Ага! А потом куда?

— Потом, потом! Видно будет! Давай же, пока нам кишки не выпустили!

Малыш еще пытался что-то возражать, но в это время из-за поворота появились первые фигуры воинов Вождя, и больше он не заставлял себя упрашивать. В плечо Маленькому Гному ударила арбалетная стрела, но он, не обращая на это внимания, плечом к плечу с Торином налег на кажущуюся неподвижной испокон века глыбу моста. И такое неимоверное усилие вложили в это гномы, что камень подался. С глухим скрипом глыба дрогнула, и, прежде чем воины Олмера успели ступить на мост, он низринулся в пропасть. Звук от его падения дошел до слуха хоббита лишь спустя добрых пятнадцать секунд.

Друзья поспешно отбежали от края провала подальше, укрывшись в спасительной темноте. Фолко пустил стрелу, она отскочила от низкого истерлингского шлема, и охранники Вождя стали поосторожнее.

Затаив дыхание, пригнувшись, Фолко ждал со стрелой на тетиве — неужели Вождь не выйдет сам?! Только бы вышел!

Но Олмер, очевидно, прекрасно понимал, что дерзко покушавшиеся на него вряд ли ушли далеко, и не стал соваться под меткие стрелы хоббита.

Откуда-то из-за спин своих воинов, не показываясь на открытом месте, он отдал приказ отходить.

Спустя минуту в пещере уже никого не было. Малыш глубоко вздохнул, расслабляясь, и обессиленно откинулся назад. Свет тем временем померк, пещеру вновь затопил непроглядный мрак.

Некоторое время друзья молчали, еще не до конца уверовав в спасение.

— А куда теперь, Торин? — осведомился, отдышавшись, Малыш.

— Высекай огонь, — буркнул тот. — А я пошарю в седельной сумке, по-моему, там были остатки факелов, что мы наготовили перед тоннелем Восьмого Колена.

Вскоре Торину и впрямь удалось на ощупь отыскать связку смолистых сучьев. Сухо щелкнуло огниво, заалел слабый язычок пламени, потрескивая, занялся факел. Дрожащий круг света упал на стены, друзья смогли кое-как оглядеться. В противоположной от входа стене пещеры, возле которой они сидели, нашлось устье еще одного прохода; подземный зал пополам рассекал непроглядный провал.

— Куда направимся? — спросил Малыш. — Попытаемся перебраться через пропасть или пойдем вглубь?

— Через пропасть нам не перелезть — веревок не хватит, а если бы и хватило, лошадей пришлось бы все равно оставить, — сказал Торин. — Выходит, надо идти вглубь! Если уж Черные Гномы здесь свой замок поставили — рано или поздно мы на них натолкнемся.

— Замок-то они поставили, да не больно он крепок оказался, — заметил Малыш.

— Хотел бы я знать, какая сила сумела его разломать, — кивнул Торин.

— Ладно, давайте уж двигаться, сидючи на месте и споря, мы точно от голода помрем, — прекращая дальнейшие споры и рассуждения, поднялся Фолко.

Они двинулись в путь; по счастью, коридор не ветвился. Прошло много часов утомительного и однообразного путешествия, когда предсказание Торина наконец исполнилось.

Словно чья-то гигантская рука повернула потайную ставню — кусок коридора осветился неярким желтоватым светом; из глубоких ниш справа и слева безмолвно выступила закованная в броню стража.

Друзьям не дали даже раскрыть рта; поспешно показанные хоббитом и гномами роковые браслеты, похоже, оказались красноречивее любых речей.

Один из воинов, очевидно, старший караула, молча сделал выразительный жест, означавший: «А ну давай за нами!».

Гномы попробовали было объяснить, рассказать — их никто не слушал.

Подталкиваемые в спины древками могучих копий, в сопровождении до зубов вооруженного конвоя их повели куда-то вверх по плавно поднимающимся переходам. Торин и Малыш испробовали все гномьи наречья, даже Тайное — все было тщетно.

Вот так, в полном молчании, они шли несколько часов, пока перед ними не раздвинулись бесшумно каменные глыбы и в глаза не брызнул яркий солнечный свет.