Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

В июне 1927 г. армия Чан Кайши потерпела поражение от северных войск в районе Сюйчжоу, и генерал вскоре подал в отставку. Образованное им в Нанкине правительство распалось, и в город перебрались уханьские лидеры. В то же время на сцену все увереннее стали выходить гоминьдановские «новые милитаристы».

В этот смутный час сын Сунь Ятсена, видный гоминьдановский деятель Сунь Фо выступил с инициативой созыва партийного пленума с целью восстановления единства. В ходе переговоров, проводившихся в подготовительный период, выяснилось, что против возвращения на ведущие роли Чан Кайши существенных возражений нет.

В декабре генерал вновь стал главнокомандующим НРА. А на прошедшем в феврале 1928 г. пленуме ЦИК Гоминьдана Чан Кайши возглавил Национальное правительство. Столицей гоминьдановского государства официально стал Нанкин.

Полный консолидации гоминьдановских сил добиться не удалось, и новые, и союзные Гоминьдану старые милитаристы сохраняли немалую самостоятельность, но все же стало возможным продолжение Северного похода.

Армия Гоминьдана вновь действовала совместно с войсками Фэн Юйсяна. Но теперь к ним присоединился и другой северный милитарист – шансийский Янь Сишань. На долю этого нового союзника и выпал самый яркий успех – в июне 1928 г. его войска вступили в Пекин. Незадолго до этого скончался активнейший противник Гоминьдана, маньчжурский милитарист Чжан Цзолинь – скорее всего, он был ликвидирован японцами, которые были недовольны тем, что генерал стал выходить из-под контроля. В его наместничестве – Маньчжурии стал править его сын Чжан Сюелян, который разделял идею возрождения великого Китая и был готов сотрудничать с Гоминьданом.

После того как всекитайские полномочия нанкинского правительства признал и тибетский далай-лама, практически вся Поднебесная в той или иной мере стала ему подконтрольна.

«Нанкинское десятилетие»

Период до начала полномасштабной японской агрессии в 1937 г. получил название «нанкинского десятилетия» – это были годы довольно успешного развития страны, особенно на фоне того, что было до них и что наступило после.

Впрочем, не все было гладко – и это еще мягко сказано. Оппозиционные Чан Кайши партийные группировки смыкались с милитаристами и порою начинались военные действия, грозившие вновь перерасти в гражданскую войну. Правительственным войскам пришлось встретиться на поле боя и с вчерашними союзниками – Фэн Юйсяном и освободителем Пекина Янь Сишанем. В устранении этой угрозы большую помощь оказал маньчжурский Чжан Сюелян. Противостояния обострились и на Севере, и на Юге, и только когда японские войска в 1931 г. вступили в Маньчжурию и отторгли ее от Китая – соперники решили наконец-то прекратить раздоры.

В ноябре 1931 г. прошел IV объединительный конгресс Гоминьдана. На нем был достигнут компромисс между сторонниками Чан Кайши и группировкой Ван Цзинвэя – главы прежнего уханьского правительства. Помимо выраженной левизны своих социально-политических взглядов, Ван Цзинвэй стоял на паназитских и японофильских позициях – несмотря на агрессию в Маньчжурии, он считал, что для блага Китая необходимо тесное сотрудничество со Страной Восходящего Солнца.

В результате взаимных уступок Ван Цзинвэй возглавил образованное в январе 1932 г. новое Национальное правительство, а Чан Кайши вновь стал главнокомандующим НРА. Только в 1935 г., на очередном конгрессе Чан Кайши возглавил и правительство, выступив под лозунгами национализма и восстановления территориальной целостности страны: прояпонская ориентация Ван Цзинвэя стала неприемлемой для большинства видных деятелей Гоминьдана.

Несмотря на всю привлекательность и силу личности Чан Кайши, надежного механизма власти в стране ему создать не удалось. Он умело старался примирить различные группировки и различные точки зрения, ему удалось покончить с «войной всех против всех» – и это было немало. Но четкой программы Чан Кайши не имел – хотя, возможно, при тогдашней политической ситуации оно и к лучшему. «Сложившаяся структура гоминьдановского режима даже к середине 30-х гг. политически была чрезвычайно слабой и уязвимой. Центральный государственный аппарат только начинал складываться, а местный по-прежнему оставался старым, в основном милитаристским. Гоминьдан фактически был конгломератом разнородных фракций и группировок, прочно не связанных ни сильной политической организацией, ни объединяющей идеей и программой. Существенно меняет облик Гоминьдана и гипертрофированная политическая роль армии. Это сказывается как в перенесении в партию военных методов решения политических разногласий, в забвении демократической процедуры, в усилении автократического начала, так и в прямом сращивании партийного и военного аппаратов. Повышение политической роли военного фактора отнюдь не свидетельствовало о боевой мощи НРА. Скорее наоборот, военная слабость НРА отчетливо проявилась в столкновениях с японской армией и с вооруженными силами КПК» (А. В. Меликсетов).

Главнокомандующий Чан Кайши

Чувствуя необходимость выдвинуть идеологическую платформу, которая могла бы привлечь к нему умы и души, Гоминьдан не шел дальше попыток приспособить к текущему моменту идеи Сунь Ятсена в их ставшей уже хрестоматийной трактовке. За новое могло сойти и несколько подзабытое старое: широко пропагандируемое «Движение за новую жизнь» призвано было утверждать в повседневности основные конфуцианские принципы: уважения к старшим, правильного ритуала, целомудрия, стыда. К ним добавились национальное чувство и готовность встать на защиту отечества. «Был издан кодекс из 96 правил, детально регламентировавший «правильное» поведение. Поборникам «новой жизни» предписывалось, например, не чавкать за едой, не курить, не плевать, ходить в застегнутом мундире, убивать крыс и мух, покупать китайские товары и т. п. По указанию сверху в стране было создано 1 300 местных ассоциаций в поддержку нового движения. Откровенно авторитарный, полувоенный характер этой инициативы гоминьдановских властей со всей ясностью обнаруживает и ее внутреннюю слабость: лишенное связи с традиционными символами и ценностями китайской культуры, «Движение за новую жизнь», как и позднейшие идеологические кампании при коммунистах, могло обеспечить связь между правящими верхами и обществом лишь посредством приказов и палочной дисциплины, что отнюдь не способствовало развитию той гражданской ответственности, которую силилась внедрить в народ новая идеология» (В. В. Малявин).

Популярности Гоминьдану прибавляла его патриотическая позиция в международных отношениях, направленная на отмену всех прежних унизительных для Китая договоров.

Япония проявляла недоброжелательность по отношению к нанкинскому правительству с момента его образования. Особенно резко это проявилось, когда был возобновлен Северный поход: пытаясь сорвать его, японские войска заняли г. Цзинань в Шаньдуне и устроили там 3 мая 1928 г. бойню китайского населения, в результате чего было убито и ранено более 10 тысяч человек. Это не смогло помешать успешному завершению похода, но Япония признала новое китайское правительство только в январе 1929 г.

Первыми из держав это сделали США – в июле 1928 г. Американское правительство всегда поддерживало дружественные отношения с Гоминьданом. Следом о признании заявила Англия.

Для Китая очень болезненна была проблема иностранных концессий – фактически отторгнутых от него территорий. Проявив дипломатические упорство, гоминдановское правительство добилось освобождения 20 из них (при общей численности 33). Были пересмотрены пункты договоров, предусматривающие экстерриториальность (неподсудность китайской юрисдикции) иностранных граждан.

Сложно складывались отношения с СССР. Советское правительство всесторонне поддерживало КПК, вступившую в открытую борьбу с Гоминьданом. Китайская сторона предъявляла правительству СССР претензии по поводу того, что советские консульства и торгпредства помогают коммунистам вести свою пропаганду, направленную против законной власти, что при необходимости те находят в них убежище. Ставился вопрос о закрытии советских учреждений.

Нанкинское правительство требовало полной передачи Китаю КВЖД, что в общем-то отражало настроения большинства китайцев. Проблема эта вскоре обострилась из-за действий маньчжурского лидера милитариста Чжана Сюэляна, находившегося, как мы помним, в относительном согласии с Чан Кайши. В мае 1929 г., явно не без одобрения Нанкина, было совершено нападение на советское консульство в Харбине, а в июле войска Чжан Сюэляна осуществили захват КВЖД. Все советские служащие были отстранены от работы, часть из них подверглась аресту. Такие действия встретили открытую поддержку Национального правительства. Иного и быть не могло, на стороне маньчжурских властей были даже многие руководящие деятели КПК.