Королевский убийца - Робин Хобб

Король Шрюд опустил кубок. Он поставил его на стол у своего локтя и тяжело вздохнул. Руки его расслабились, он распластался в кресле.

— Фитц Чивэл, — промолвил он.

Я молча стоял перед ним и ждал. Я видел, как его веки медленно опускались, потом сомкнулись. Потом он снова приоткрыл глаза. Голова его слегка покачивалась, когда он говорил.

— У тебя злой рот Констанции, — сказал он. Глаза его снова стали закрываться. — Я желаю тебе только добра, — пробормотал он. Через мгновение мой король захрапел.

А я по-прежнему стоял перед ним и смотрел на него. На моего короля.

Когда, наконец, я отвел от него взгляд, то увидел единственную вещь, которая могла бы повергнуть меня в еще большее смятение. Шут безутешно сжался у ног Шрюда, подтянув колени к груди. Он свирепо смотрел на меня, сжав губы в прямую линию, слезы до краев наполнили его бесцветные глаза.

Я бежал.

В своей комнате я некоторое время ходил взад — вперед перед камином. Противоречивые чувства раздирали меня. Я заставил себя успокоиться, сел и вынул перо и бумагу. Я написал короткую, но вежливую благодарственную записку дочери герцога Браунди, тщательно свернул ее и запечатал воском. Я встал, оправил рубашку, пригладил волосы и бросил мою записку в огонь.

Потом я снова сел и написал письмо Целерити, застенчивой девушке, которая флиртовала со мной за столом и стояла на скалах, ожидая, чем закончится мой вызов Вераго на поединок. Я поблагодарил ее за присланный свиток, а затем написал о том, как летом день за днем работал веслом на «Руриске», о том, как я плохо владел мечом и благодаря этому научился работать топором. С безжалостными подробностями я описал наше первое сражение и то, как плохо мне было потом, рассказал ей, как сидел, застыв от ужаса, у своего весла, когда нас атаковал красный корабль, хотя и не упомянул о белом корабле. А закончил я признанием, что меня все еще иногда мучают судороги — последствия моей болезни в горах. Я внимательно перечитал письмо. Я был удовлетворен получившимся образом дурачка, труса и инвалида. После этого я свернул письмо в свиток и перевязал его желтой лентой, которую использовала Целерити. Я не запечатал свиток, мне было все равно, кто его прочитает. Втайне я надеялся, что герцог Браунди заглянет в это письмо, после чего раз и навсегда запретит дочери упоминать мое имя.

Когда я снова постучался в дверь короля Шрюда, Волзед открыл со своим обычным мрачным неудовольствием. Он взял у меня свиток, как будто тот был чем-то выпачкан, и захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Возвращаясь назад в свою комнату, я размышлял о том, какие три яда применил бы к нему при случае. Это было легче, чем думать о моем короле. Вернувшись к себе, я бросился на кровать. Мне хотелось, чтобы это была ночь и я мог безопасно пойти к Молли. Потом я подумал о моих тайнах, и предвкушение радости свидания исчезло. Я вскочил с кровати и распахнул ставни навстречу шторму, но даже погода обманула меня.

Широкая голубая полоса разделила тучи, пропуская водянистый солнечный свет. Нагромождение черных туч, клубящихся над морем, обещало, что эта передышка не продлится долго. Но на тот момент ветер и дождь прекратились. В воздухе даже появился намек на последнее тепло уходящего лета.

В моем сознании немедленно появился Ночной Волк.

Слишком мокро, чтобы охотиться. Вода висит на каждой травинке. Кроме того, сейчас совсем светло. Только люди настолько глупы, чтобы охотиться при дневном свете.

Ленивая псина, упрекнул я его. Я знал, что он лежит, свернувшись в своем логове, уткнув нос в хвост. Я ощущал теплую сытость его полного желудка.

Сегодня, может, и так, предположил он и снова погрузился в сон.

Я ушел от него и схватил свой плащ. У меня не было настроения провести день в душных комнатах. Я вышел из замка и пошел вниз, к Баккипу. Злость на Шрюда боролась с тревогой о его здоровье. Я шел быстро, словно пытаясь убежать от воспоминаний о дрожащих руках короля и о нем самом, одурманенном дымом. Проклятый Волзед! Он украл у меня моего короля. Мой король украл у меня мою жизнь. Дальше я об этом думать не стал.

Капли воды и листья с пожелтевшими краями падали с деревьев, когда я проходил под ними. Птицы пели чисто и весело, приветствуя неожиданную передышку. Солнце грело все сильнее, капли воды сверкали в его лучах, от земли поднимался тяжелый влажный запах. Несмотря на мое смятение, красота дня тронула меня.

Дожди дочиста отмыли город. Я оказался на рынке, в самой гуще нетерпеливой толпы. Повсюду люди спешили сделать покупки и отнести их домой до того, как снова начнет бушевать шторм. Приветливая суета и дружелюбная болтовня не соответствовали моему плохому настроению, и я свирепо озирался по сторонам, пока на глаза мне не попался яркий алый плащ с капюшоном. Сердце дрогнуло в моей груди. Молли могла носить подобающие прислуге синие платья в замке, но, приходя на рынок, она по-прежнему надевала свой старый красный плащ. Без сомнения, Пейшенс послала ее с поручениями, воспользовавшись недолгим улучшением погоды. Я незаметно следил за тем, как она перебирала пакетики ароматизированного чая из Чалседа. Я восхищался ее твердым подбородком, когда она торговалась с хозяином. Внезапно я почувствовал себя лучше.

У меня в кармане были деньги — мое корабельное жалованье. На них я купил четыре сладких яблока, две булочки с коринкой, бутылку вина и немного наперченного мяса. Я купил также веревочную сумку, чтобы нести все это, и плотное шерстяное одеяло. Красное. Мне потребовались все тайные искусства, которым когда-либо учил меня Чейд, чтобы сделать все эти покупки и не упустить Молли, оставаясь при этом незамеченным. Еще труднее было незаметно следовать за ней, когда она пошла к шляпнику купить шелковую ленту и потом начала подниматься к замку.

У одного поворота дороги, закрытого деревьями, я догнал ее. Она ахнула, когда я бесшумно подошел к ней сзади, поднял на руки и закружил. Потом я поставил ее на ноги и крепко поцеловал. Не могу сказать, почему испытал совершенно особое чувство, целуя ее под ярким солнцем и на свежем воздухе. Знаю только, что все горести внезапно покинули меня.

Я церемонно поклонился ей.

— Не согласится ли моя леди принять участие в краткой трапезе?

— О, мы не можем, — ответила она, но глаза ее сверкали. — Нас увидят.

Я устроил целое представление, оглядываясь вокруг, потом схватил ее за руку и утащил подальше от дороги. В этом месте деревьев было немного. Я провел ее через мокрые заросли, мимо поваленного бревна и полянки с кустиками медвежьей ягоды, цеплявшейся за наши ноги. Выйдя на край скалы над рокочущим океаном, мы, словно дети, слезли по каменному склону, чтобы попасть на маленький песчаный пляж.