Безнадега - Стивен Кинг

– Я не понимаю, зачем вы мне все это говорите.

– Не думай об этом, просто слушай. Видишь эти шпуры?

– Да. Они выглядят как глаза.

– Правильно, дыры как глаза. Они пробурены в порфирите, это кристаллическая порода. Когда НАТМ детонирует, скала трескается. А в разрушенной породе есть руда. Понимаешь?

– Думаю, что да.

– Породу отвозят на площадки выщелачивания, раскладывают ровным слоем, в работу включаются распределительные головки и эмиттеры, кан тахи, кан таки, и процесс, как говорится, пошел. Добыча ценных металлов выщелачиванием во всей красе. Но ты видишь, что открылось при последнем взрыве, Дэвид?

Он указал на большую дыру, и Дэвид почувствовал, как неприятный холодок побежал по его спине. Дыра словно смотрела на него, приглашая заглянуть в ее чрево.

– Что это? – прошептал он, догадываясь, какой услышит ответ.

– «Рэттлснейк номер один». Она также известна как Китайская шахта, или Китайский ствол, или Китайская штольня. Ее вскрыла последняя серия взрывов. Естественно, всех это очень удивило, потому что никто из нынешних горняков не верил в давнюю историю. Будто в конце прошлого века руководство «Диабло компани» заявило, что шахта «Рэттлснейк номер один» закрыта по причине выработки золотоносной жилы. Но она здесь была, Дэвид. И ее прорыли китайцы. А теперь…

– В ней призраки? – спросил Дэвид, дрожа всем телом. – Это так?

– Да. – Мужчина в бейсбольной кепке повернулся к Дэвиду, его глаза по-прежнему скрывали солнцезащитные очки. – Так.

– Не знаю, ради чего вы притащили меня сюда, но я этого слышать не хочу! – воскликнул Дэвид. – Верните меня назад! К моему отцу! Я это ненавижу. Ненавижу страну…

Тут он замолчал. Ужасная мысль мелькнула в его голове. По словам незнакомца, он находится в Стране мертвых. Причем он, Дэвид, единственное исключение. Но сие означает…

– Преподобный Мартин… Я видел его по дороге к лесу. Он…

Мужчина коротко глянул на радиоприемник, вновь посмотрел на Дэвида и кивнул:

– Через два дня после твоего отъезда, Дэвид.

– Он был пьян?

– К вечеру он всегда напивался. Как Биллингсли.

– Самоубийство?

– Нет. – Мужчина в бейсбольной кепке положил руку на плечо Дэвида. Теплую руку, у мертвецов таких не бывает. – Во всяком случае, не намеренное самоубийство. Они с женой поехали на пляж. Выпили, закусили. Он пошел купаться сразу после ленча. И заплыл слишком далеко.

– Отвезите меня назад, – прошептал Дэвид. – Я устал от всех этих смертей.

– Отравленное поле – оскорбление Бога.

– Так пусть Бог с этим и разбирается! – воскликнул Дэвид. – Он не может обращаться ко мне после того, как убил мою мать и мою сестру!

– Он не…

– Мне все равно! Все равно! Даже если не убивал, то позволил этому случиться!

– Это тоже несправедливый упрек.

Дэвид закрыл глаза и зажал уши ладонями. Он не хотел ничего слышать. Он отказывался что-либо слышать. Однако голос мужчины все равно достиг его слуха. Безжалостный голос. Он не мог уйти от этого голоса, как Иона не смог уйти от Бога. Бог безжалостен, словно ищейка, взявшая свежий след. И Бог жесток.

– Почему ты есть на Земле? – Теперь голос звучал у него в голове.

– Я тебя не слышу! Я тебя не слышу!

– Ты существуешь, чтобы любить Бога…

– Нет!

– …и служить Ему.

– Нет! В гробу я видел Бога! И Его любовь! И Его службу!

– Бог не может заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь…

– Хватит! Я не хочу слушать, не хочу решать! Ты слышишь? Ты…

– Ш-ш-ш! Слушай!

И Дэвид чуть ли не против своей воли услышал.

Часть IV

Китайская шахта: бог жесток

Глава 1

1

Джонни уже собирался сказать, что пора в путь, Синтия могла бы держать голову мальчика на коленях, чтобы ее не трясло на ухабах. И в это время Дэвид поднял руки, прижал ладони к вискам и глубоко вдохнул. В следующее мгновение его глаза открылись, и он оглядел всех: Джонни, Стива, Синтию, отца. Все они выглядели усталыми и испуганными: вздрагивали при каждом шорохе. Жалкие остатки общества выживших.

– Привет, Дэвид, – кивнул ему Джонни. – Рад, что ты вновь с нами. Мы в…

– Грузовике Стива, припаркованном около кинотеатра. Вы перегнали его с бензозаправки «Коноко». – Дэвид попытался сесть, шумно глотнул и поморщился. – Она, должно быть, трясла меня как грушу.

– Трясла. – Джонни всмотрелся в Дэвида. – Ты помнишь, как Одри тебя трясла?

– Нет, но мне сказали.

Джонни коротко глянул на Ральфа, но тот лишь пожал плечами: меня, мол, спрашивать не надо.

– Есть у вас вода? – спросил Дэвид. – Горло просто горит.

– Из кинотеатра мы удирали в спешке, поэтому не захватили ничего, кроме оружия, – ответила Синтия. – Но кое-что у нас есть. – Она указала на ящик с джолт-колой, в котором недоставало лишь нескольких бутылок. – Стив держит ее здесь для мистера Маринвилла.

– После того как я бросил пить, признаю только джолт-колу. – Джонни пожал плечами. – Не знаю уж почему. Она, правда, теплая…

Дэвид взял бутылку, глотнул и поморщился, когда травмированное горло защипало от пузырьков газа. Наконец, выпив три четверти бутылки, он привалился к борту, закрыл глаза и громко рыгнул.

Джонни заулыбался:

– Вижу, ты оживаешь.

Дэвид открыл глаза, улыбнулся в ответ.

Джонни протянул ему флакон аспирина, который позаимствовал в «Клубе сов».

– Не хочешь пару таблеток? Очень помогает.

Дэвид задумался, потом кивнул. Получив от Джонни таблетки, он положил их в рот и запил колой.

– Мы уезжаем, – поделился с ним Джонни планами на будущее. – Попытаемся поехать на север. Там дорога перегорожена трейлерами, но Стив полагает, что сможет их объехать. Если не получится, поедем на юг, через шахту, и по проселочной дороге вырулим на шоссе 50. Мы с тобой сядем в кабину.

– Нет.

Брови Джонни взлетели вверх.

– Извини?

– Мы должны ехать к шахте, а не уезжать из города, – прохрипел Дэвид. – Мы должны спуститься в штольню.

Джонни посмотрел на Стива, который лишь пожал плечами, и вновь повернулся к мальчику.

– Зачем нам спускаться туда, Дэвид? – спросил Стив. – Ради твоей матери? Я думаю, будет лучше и для нее, и для нас, если мы…

– Нет, не поэтому… Папа? – Мальчик наклонился и взял отца за руку, словно хотел утешить его. – Мама умерла.

Ральф склонил голову.

– Наверняка мы этого не знаем, Дэвид. Мы не должны терять надежды, но, боюсь, ты прав.