Команда скелетов - Стивен Кинг

Полицейский согнал меня с заставы на границе двух штатов и пригрозил задержать меня, если еще раз заметит, что я ловлю попутку. У меня возникло большое искушение добиться того, чтобы он привел свое намерение в исполнение. Плоское полотно четырехрядного шоссе напоминало взлетную полосу, и ветер со снегом со свистом вились над бетоном. А для неизвестных мне людей за ветровыми стеклами любой человек, стоящий темным вечером на обочине, представлялся либо насильником, либо убийцей, а если у него к тому же были еще и длинные волосы, то можно было смело сбить этого растлителя малолетних и гомосексуалиста.

Я пытался поймать попутку, но ничего из этого не выходило. И около четверти восьмого я понял, что если в самое ближайшее время я не окажусь в каком-нибудь теплом месте, то мне крышка.

Я прошел мили полторы и увидел столовую для водителей грузовиков, на самом выезде из Августы. «Хорошая Еда для Джо», — сообщала неоновая вывеска. На засыпанной щебенкой стоянке было три больших грузовика и один новый седан. На двери висел пожухлый рождественский венок, который никто не позаботился снять. Мои уши были защищены только волосами. Кончики пальцев онемели.

Я открыл дверь и вошел.

Первое, что поразило меня внутри, это тепло. А потом уже песенка из музыкального автомата, безошибочно узнаваемый голос Мерля Хагтарда: «Мы не отращиваем длинные лохмы, как хиппи из Сан-Франциско».

Третьей вещью, поразившей меня, был обращенный ко мне взгляд. Вам следует ожидать этого, если вы позволяете волосам закрыть ваши уши. Именно в этот момент люди начинают понимать, что вы не такой, как все. И вы ожидаете взглядов, но никак не можете привыкнуть к ним.

В тот момент на меня пристально смотрели четверо водителей, сидящих за одним столиком, еще двое за стойкой, пара пожилых женщин в дешевых меховых шубах и с подсиненными волосами, повар и неуклюжий парень с руками в мыльной пене. В самом конце стойки сидела девушка, но она смотрела не на меня, а на дно своей кофейной чашки.

Ее присутствие было четвертой поразившей меня вещью.

Мне уже достаточно лет, чтобы знать, что никакой любви с первого взгляда не существует. Это все выдумано поэтами для восторженных подростков, так?

Но когда я увидел ее, я почувствовал что-то странное. Вы посмеетесь надо мной, но вы не стали бы, если б видели ее. Она была почти непереносимо прекрасной. Без сомнения, все вокруг тоже об этом знали. И пристальный взгляд, обращенный на меня, когда я вошел, наверняка раньше был обращен к ней. У нее были волосы цвета антрацита, такие черные, что казались почти синими под лампами дневного света. Они свободно ниспадали на потрепанные плечи ее желто-коричневого пальто. Кожа ее была молочно белой и лишь слегка была подсвечена пульсирующей под ней жаркой кровью. Черные, бархатные ресницы. Серьезные, совсем чуть-чуть косящие глаза. Большой, подвижный рот. Прямой патрицианский нос. Не могу сказать, как выглядела ее фигура. Меня это не интересовало. И вас бы не заинтересовало тоже. Все, что было нужно для ее облика, — это лицо и волосы. Она была совершенна. Это единственное подходящее для нее слово в английском языке. Нона.

Я сел через два стульчика от нее, и повар, исполнявший по совместительству обязанности официанта, подошел ко мне и спросил:

— Что угодно?

— Черный кофе, пожалуйста.

Он отправился за кофе. Кто-то у меня за спиной проговорил: «Ну вот, наконец-то Христос вернулся на землю, как мне всегда обещала моя мамочка».

Неуклюжий мойщик посуды рассмеялся. Водители за стойкой присоединились к нему.

Повар принес кофе, небрежно поставил его на стойку, пролив несколько капель на оттаивающее мясо моей руки. Я отдернул руку.

— Извините, — сказал он равнодушно.

— Сейчас он сам исцелит свою руку, — сказал один из водителей за столиком своему соседу.

Выкрашенные в синий цвет дамочки заплатили по счету и быстро смылись. Один из водителей прогулялся к автомату и опустил в него еще один десятицентовик. Джонни Кэш запел «Парень по имени Сью». Я подул на кофе.

Кто-то тронул меня за рукав. Я обернулся — это была она, она пересела на соседний стульчик. Вид ее лица так близко от меня был почти ослепляющим. Я пролил еще немного кофе.

— Извините, — ее голос был низким, почти хриплым.

— Я сам виноват. Руки никак не отойдут.

— Я…

Она остановилась, словно растерявшись. Внезапно я понял, что она чего-то боится. Я почувствовал, что испытанное мною в первый момент ощущение вновь нахлынуло на меня. Мне хотелось защитить ее, заботиться о ней, сделать так, чтобы она ничего не боялась.

— Мне нужно, чтобы меня подвезли, — выдохнула она. — Я не решаюсь попросить кого-нибудь из них. — Она едва заметно кивнула в направлении сидящих за столиком водителей.

Как мне объяснить вам, что я отдал бы все — буквально все — за возможность сказать ей: Разумеется, допивайте свой кофе. Моя машина в вашем распоряжении. Кажется невероятным, особенно, если учесть, что мы обменялись едва ли дюжиной слов, но тем не менее это так. Смотреть на нее было все равно, что видеть перед собой живую Мону Лизу или Венеру Милосскую. И еще одно чувство родилось во мне. Как будто в беспорядочной темноте моего сознания кто-то внезапно включил сильный, яркий свет. Мне было бы гораздо проще, если бы я мог сказать, что она была обычной шлюшкой, а я был завзятым бабником с набором шуточек и веселой болтовней, но это было не так. Все, что я знал, сводилось к тому, что у меня нет возможности помочь ей и это разрывает мне сердце.

— Я сам путешествую на попутных, — сказал я ей.

— Полицейский согнал меня с заставы, и я просто зашел сюда погреться. Мне очень жаль.

— Вы учитесь в университете?

— Учился. Ушел оттуда, чтобы не доставить им удовольствие выгнать меня».

— Вы едете домой?

— У меня нет дома. Меня воспитало государство. Мне выплачивали стипендию. Я плюнул на все это. Сейчас я не знаю, куда мне ехать». Моя биография в пяти предложениях. Не думаю, чтобы этот рассказ привел меня в хорошее расположение духа.

Она засмеялась — и ее смех бросил меня и в жар и в холод.

— Тогда мы — кисы из одного мешка.

Мне казалось, что она сказала «кисы». Мне так казалось. Тогда. Но здесь у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, и все более вероятным мне кажется, что она сказала «крысы». Крысы из одного мешка. Да. А это ведь не совсем одно и то же, не так ли?

Я как раз собирался вставить какую-нибудь на редкость остроумную реплику, нечто вроде «Вы действительно так думаете?», но почувствовал чью-то руку на своем плече.

Я обернулся. Это был один из тех водителей, что сидели за столиком. Подбородок его был покрыт светлой щетиной, а изо рта торчала спичка. От него пахло машинным маслом, и весь он выглядел как персонаж рисунков Стива Дитко.