Огненная кровь - Михаил Горожанин

– Я разочарована! – объявила и впрямь разочарованная Милада. – Получается, делая кому-то добро, ты вполне можешь кому-то навредить… Печально.

– Печально, – кивнула Рябинушка. – Я как-то говорила вам, что не бывает белой магии. Любое благое деяние вполне может обернуться для кого-то роковыми последствиями.

– И наоборот? – Милада вспомнила метро. – Сотворишь зло – кого-то облагоденствуешь?

– Зло не может творить добро! – наставительно изрекла Рябинушка.

– Это доказано?

– Да.

– А как же равновесие?

– Творимое людьми зло уравновешивается творимым людьми добром. Творимый злой наговор ничем не уравновесить.

– Западло, – не выдержала Милада.

– И как быть? – спросила озабоченная Оксанка.

– Со временем вы научитесь предугадывать последствия своих действий, и сводить негатив к допустимому минимуму, – успокоила их наставница. – А пока… Попробуйте поменьше использовать наговоры, которых толком не знаете.

Милада отставила пустую тарелку в сторону и снова взялась за лопату. В глубине души она была рада физической нагрузке. Тело требовало напряжения. С недавних пор, правда, Милада возобновила свои тренировки по рукопашному бою, спаррингуясь с Рахом. И если в обучении ведовству у нее постоянно возникали проблемы с тем, что она не могла запомнить ингредиенты или была не в состоянии зазубрить слова наговора, то в поединках все схватывала моментально.

На четвертый день земляных работ, когда Милада уже валилась с ног, пришла Рябинушка.

– Передохни.

– Спасибо, я не устала, – проворчала Милада, которая скрывалась в вырытой яме уже по пояс.

– Я не предлагаю перестать совсем, – строго проговорила ведунья. – Просто тебе надо по делам.

– По каким еще делам?

– Нужно съездить за посылкой. Оксана занята упражнениями, близнецы в городе. Мне нужно, чтобы ты отвезла посылку на обмен. Тут недалеко. В совхозе. На кладбище.

– Прекрасно… – буркнула Милада, выбираясь из котлована, вся перепачканная землей. – Вот только кладбища мне сейчас и не хватало. Хотя…

– Не ворчи. Бери велосипед и катись.

Оборотни недавно привезли из Москвы новенькие, весело раскрашенные велосипеды. Подруги уже успели погонять вдвоем по окрестностям. Миладе нравилось кататься. При мысли о предстоящей прогулке, как альтернативе тяжелому однообразному рытью земли, Милада даже повеселела.

Убрав в рюкзак увесистый сверток, она кое-как отряхнулась, оседлала велосипед и рьяно закрутила педали.

Вихрем пыли промчалась по деревне и вылетела на дорогу. Ветер, бивший в лицо, нес прохладу, Миладу охватило ощущение свободы и вседозволенности. От нахлынувших чувств она даже громко заорала сама себе нечто бодряще-мелодичное.

Асфальт был битым, мимо нее, встряхиваясь и жутко при этом громыхая, проносились машины и автобусы. В зарослях борщевика рядом с дорогой на повышенных децибелах трещали кузнечики. Шины шуршали, руки Милады, лежавшие на руле, чувствовали упругую отдачу дороги. Ей было хорошо.

Переехав Киевскую трассу по новой эстакаде, она прокатилась мимо мрачно вставших по обеим сторонам дороги ельников и поравнялась с кладбищем, в очередной раз поразившись, как много умирает людей, сколько полей занято под могилы и вряд ли когда-то найдут себе иное применение. Проезжая мимо, Милада только качала головой. До чего ненормальной стала жизнь, если люди, похоронив впервые, огораживают землю под еще живых членов семьи. Про запас…

Свернув налево, Милада по бетонной плите пересекла небольшой овраг с вонючим ручьем, протекавшим по нему, и остановилась у ограды кладбища. Это, видимо, были недавние захоронения. И тут уже было все по-другому. Ровные, витиевато выкованные оградки не выше колена, располагались строгими рядами. Одинаковой высоты памятники в одну линию. Четко и красиво. Справа, в углу поля, на опушке леса, полного сухостоя, притулилась покрашенная в черный цвет бытовка. Перед ней концентрическими кругами стояли еще не обработанные грантные плиты. Возле одной сидел черноволосый и смуглый каменотес.

Проигнорировав стоянку для машин, она взвалила велик на плечо и решительно вошла на территорию ритуальной конторы, огороженную деревянным забором, протиснувшись в небольшую калитку. Площадка внутри была заставлена готовыми мраморными плитами разных размеров и оттенков. Некоторые из них мужчины – кавказцы протирали тряпками. При виде девушка они засверкали белозубыми улыбками. Милада прислонила велосипед к торцевой стене длинного деревянного сруба с двумя окнами, которые были прикрыты плотными деревянными ставнями, вдоль которого тянулся навес, и вежливо поздоровалась. Образцы памятников располагались под обширным навесом. Следуя инструкциям, полученным от Рябинушки, Милада шагнула под навес и окунулась в приятный полумрак и тишину. Здесь царил покой. Девушка прошлась вдоль рядов прямоугольных, полукруглых, простых и вычурных – с вырезанными объемными цветами либо орнаментами – плит, читая фамилии и имена, одновременно пытаясь представить себе всех этих людей при жизни. На плитах были приклеены маленькие яркие магазинные наклейки с ценами, из которых Милада сделала вывод, что помереть сейчас – это значит разорить родных.

Свернув за угол выставленных рядами плит, она услышала приглушенные голоса и увидела открытую дверь, ведущую внутрь сруба, служившего «офисом». Увидела и остановилась, радостно улыбаясь.

Хачик Танатович Арзуманян собственной персоной сидел за столом, на котором были разложены небольшие темные предметы, и делал над ними пассы руками. Перед ним в кресле примостилась бабулька самой благообразной внешности, в цветастом платочке, опиравшаяся на палку и не сводящая глаз с действий директора. Оба в унисон говорили какой-то речитатив. Милада навострила уши. Ритм был очень знакомым, наговорным. Ей даже почудилось слабое сияние, исходящее от разложенных на столе предметов. Приглядевшись, она с легкой паникой опознала в них человеческие пальцы, иссохшие, потемневшие.

И по-новому взглянула на Хачика.

Вот оно что. Как говорится, не знаешь, где найдешь. Значит, и их встреча тоже была не случайной. Похоже, колдунов сводит сама судьба.

Голоса смолкли, сияние над останками погасло. Хачик достал из ящика стола пучок травы и, собрав пальцы вместе, плотно обмотал их, вручив бабке.

– Дэржи, бабо. Ты знаеш что дэлать.

Бабулька закивала:

– Знаю, милок, знаю. – Она стала собираться, пряча сверток в авоську. – Дай тебе Бог здоровья!

Посетительница перекрестила Хачика и спустилась по короткой лесенке, опираясь на палку. Когда она поравнялась с Миладой, та шепотом поинтересовалась у нее: