Предатели крови - Линетт Нони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Твой дар…
Кива опустила взгляд на ладони, зная, что никогда больше не увидит золотого свечения, и пытаясь разобраться, что чувствует по этому поводу. Она десять лет отрицала свой дар и подавляла его изо всех сил. Потом, наконец-то высвободив, несколько месяцев боялась его, и не только потому, что не могла контролировать, но и потому, что он мог превратить ее в чудовище. Лишь недавно она приняла его и полюбила. И не могла отрицать, что где-то в глубине души скорбит об этой потере, тем более что она необратима.
Но большей частью она испытывала облегчение. Потому что теперь она точно не поддастся темной магии своей семьи. Бабушка Делора сама порезала себя Оком Богов, чтобы избавиться от дара; она сделала этот выбор, чтобы не рисковать. Киве хотелось бы, чтобы ей оставили тот же выбор, но знала, что эта печаль пройдет.
Кива шепотом поделилась своими соображениями с Джареном и тихо добавила:
– Без магии я смогу прожить. А вот жить, зная, что ты опять потерял свой дар, а с ним и все остальное, не смогла бы.
Джарен так взглянул на Киву, что у нее перехватило дыхание. Но, собравшись, она договорила:
– И кстати, не дар делал меня лекарем, так что ничто не помешает мне совершенствоваться.
Джарен немедленно понял, к чему она клонит, и выговорил:
– Значит, собираешься принять приглашение Мэддис учиться здесь?
Кива провела пальцами по его губам.
– У меня есть пара причин остаться в Валлении. Пожалуй, это одна из них.
Тревога и сомнения ушли с лица Джарена, глаза его смеялись, когда он переспросил:
– Пара причин, да?
Кива подалась к нему и коснулась губами его губ, не обращая внимания на боль в животе.
– Одна точно найдется.
Он заурчал и подложил руку ей под голову, прижимая к себе и углубляя поцелуй. Язык мелькал, переплетаясь с ее и заставляя Киву стонать.
Но потом стон наслаждения обратился стоном боли, когда она попыталась пододвинуться ближе, а живот возмущенно заныл.
Джарен тут же застыл, в глазах у него было и желание, и вина, и он уложил ее обратно отдыхать.
– Никаких поцелуев, пока не поправишься, – твердо велел он.
Он так тяжело дышал, что Кива не сомневалась: она заставит его передумать. И именно этим и намеревалась заняться – может, через пару дней, когда перестанет казаться, что внутри все рвется при любом движении.
Пытаясь успокоиться самой и успокоить его, Кива сказала:
– Страшно спрашивать, но… что случилось на мосту? Я имею в виду под конец. После того, как я… потеряла сознание.
Джарен понял, что интересует ее на самом деле, и ответил как можно мягче:
– Зулика заперта в дворцовой темнице. Она… Прости, родная, но раскаянием там и не пахнет. Тор пытался поговорить с ней, но она просто наорала на него, обозвала предателем и выгнала.
Кива закрыла глаза и на этот раз заставила себя спросить:
– Что ее ждет?
Джарен крепче обнял ее и тихо ответил:
– Королевский Совет отправляет ее в Залиндов.
Глубоко в душе Кива уже знала ответ, но все равно расстроилась. Она спрятала лицо на груди Джарена, жалея, что все обернулось именно так, но понимала: другого выбора нет. Зулика захватила королевство. Она убила несметное количество людей. Она не Миррин, ее нельзя было просто изгнать и надеяться, что она тихо уедет. Даже без магии она оставалась слишком опасной и непредсказуемой, а еще, по словам Джарена, ни в чем не раскаивалась.
– Мне жаль, родная, – повторил Джарен. – Был бы другой способ…
– Знаю, – прошептала Кива. Ей не требовалось объяснений. – Знаю.
Они погрузились в молчание и просто лежали в объятиях друг друга. Впервые с того мига, как Кива очнулась в Серебряном Шипе, ее не клонило в сон, и вскоре она начала вполголоса засыпать Джарена вопросами. Спрашивала о битве, о потерях, о том, сильно ли поврежден дворец и как его намереваются ремонтировать. Спрашивала, какие настроения царят среди народа Эвалона по поводу того, что Валлентисы снова на троне, и по поводу нового неожиданного союза с Мирравеном. Спрашивала об Оке Богов и о том, забрали ли его – Джарен ее заверил, что кинжал у Валлентисов. Из нее сыпался вопрос за вопросом, а он посвящал ее в детали всего, что она пропустила, пока лежала без сознания. В процессе проснулся Типп, и Джарену пришлось буквально ловить его, когда тот скакнул со стула обнимать Киву, напоминая, что до выздоровления ей еще далеко.
Потом к ним пришли еще посетители: Кэлдон улизнул из собственной палаты, а Креста заявилась подозрительно быстро после него. Затем прибыли Эшлин и Торелл, и оба заметно приободрились, увидев, что Кива пришла в себя – особенно Тор, судя по тому, с какой дрожью он обнял ее и как велел больше никогда его так не пугать. По ее просьбе они с Эшлин рассказали, как прошла их часть сражения и чем они занимались, когда прилетели в Валлению. Причем Тор, несколько смущаясь, поведал, что уговорить повстанцев примкнуть к нему оказалось очень легко. Кива не удивилась: она не забыла, как в лагере повстанцев под Окхоллоу все буквально молились на своего генерала.
Вскоре пришла Рессинда с подарком – полной корзинкой шокобулок, которые Кива немедленно принялась с осторожностью уплетать. Булочки помогли скрасить печаль, когда Торелл рассказал, что они с Ресс отправятся вслед за Эшлин в главный армейский лагерь в крепости Хайуорт, как только покончат со всеми делами во дворце. По его словам, они собираются сообща выработать стратегию, которая обратит повстанцев не в повстанцев, но Кива знала, что тут кроется нечто иное. Она видела, как они с Эшлин все время украдкой переглядываются, и слышала, как Ресс шутя ворчит, что стала «дурацким третьим лишним». Но было очевидно, что она тоже предвкушает следующее приключение, и не менее очевидно, что она отправится за Тореллом куда угодно, и не из романтических соображений, а из чистой верности.
Тем утром ее посетили и другие гости: то и дело проведать Киву заглядывала Наари, и даже Эйдран зашел разок, ничего не сказал, просто кивнул и скрылся. Явился и капитан Верис, но он привел королеву Ариану и Ориэля, которые желали лично убедиться, что Кива идет на поправку.
К сожалению, в этот момент осмотреть Киву решила и целительница Мэддис, которая обнаружила, что палата ломится от гостей, один из которых – беглый пациент. Что еще хуже, Ориэль притащил
