Я тебя не хочу - Аннa Шнайдер

— Теперь моя очередь говорить, Саш. И обещай не перебивать!

Он обещал. Но обещание своё не сдержал.

Как только я сказала Лебедеву, что тоже люблю его, он очень обрадовался и совершенно ничего больше не захотел слушать. Схватил меня в охапку, прижал к себе и поцеловал.

И этот поцелуй был самым сладким за всю мою жизнь. Наверное, потому что именно он был моим самым первым поцелуем. Не просто движением губ навстречу друг другу, а настоящим поцелуем, соединением двоих любящих сердец.

А ещё с этим поцелуем растворился страх. Совсем-совсем, без остатка…

.

Целовались мы долго. У меня даже губы заныли, а Сашка нагло начал задирать выданную Ксюшкой ночнушку.

— Здесь нельзя, — заявила я категорично, хлопнув его по загребущим рукам. — Имей совесть!

Лебедев сокрушённо вздохнул и обнял меня крепче.

— Как скажешь. Вечером отыграюсь. У тебя же ещё месячные не начались?

— Нахал.

— Да, я такой. Скажи ещё раз, Стась.

— Что сказать?

— Что любишь.

Я закатила глаза.

— Очень люблю, Саш. Доволен?

— Ага, — Лебедев расплылся в улыбке. Ну как ребёнок. А потом вдруг нахмурился. — Только вот вчера ты говорила, что любишь Волгина. Зачем, Стась?

— Злая была, — протянула я виновато и чмокнула мужа в щёку, чтобы не злился. — Вот и брякнула. Неправда это, Саш. Наоборот, я после нашей с ним встречи поняла, что всё прошло окончательно и бесповоротно.

— Врушка, — пожурил меня Лебедев беззлобно, и я фыркнула.

— А ты тоже врушка.

— Когда это я врушка был?

— А кто мне в институте заявил, будто меня не хочет? А? Забыл? Я тебя тогда спросила, почему ты со мной дружишь, а ты сказал: «Просто я тебя не хочу». Врал же!

— Да-а-а, — Сашка ухмыльнулся. — Было дело. Соврал.

— Но зачем? — Я недоумевающе подняла брови. — Нет, я не в обиде… Просто не понимаю. Зачем, Саш?

— Не зачем, а почему, — Лебедев посерьёзнел, заглянул мне в глаза и продолжил: — Ты помнишь, что я сказал тебе. А что ты сказала мне до этого моего ответа? Помнишь?

Я напряглась.

— Не-е-ет…

Сашка улыбнулся.

— Неудивительно. Мы чаще всего помним свои обиды, а не чужие.

Чего-чего?..

— Ты тогда начала рассуждать о том, почему люди дружат или просто общаются. Целую теорию вывела. И между прочим бросила: «Вот взять нас. Почему я дружу с тобой? Ты шалопай, я серьёзная. Мы очень разные. Можно было бы предположить, что кто-то в кого-то влюблён, но это не так. Ты меня как парень не привлекаешь. Мне высокие брюнеты нравятся, а ты белёсый коротышка».

Блин! Это что, я ТАК сказала?! Да не может быть! Да ещё и про Сашкин рост!

— Я не могла такого сказать!

— Я уже не помню, как это тогда прозвучало, Стась. Может, «невысокий блондин» или «низкорослый и светловолосый». Какая разница? Смысл тот же.

— Но… Я не специально! Я Костю Волгина имела в виду…

— Теперь я это понимаю, — ответил Лебедев спокойно. — Но тогда мне стало очень обидно, Стась. И когда ты после этого монолога спросила, почему я с тобой дружу, я и брякнул это: «Я тебя не хочу». Простишь?

— Конечно. И ты меня прости…

И нам опять немного снесло крышу…

.

Минут через десять беспрерывных поцелуев в дверь постучалась Ксюшка.

— Ребят, я всё понимаю. Но у меня завтрак там стынет. И на работу пора.

Пришлось возвращаться с небес на землю и идти насыщать наши чрева, глупо и немного мечтательно улыбаясь.

Ксюша, в отличие от нас, улыбалась понимающе. Вот только глаза у неё были слегка красные, словно она долго плакала.

— Тебя опять Виталик достаёт? — спросил Лебедев серьёзно, подцепляя вилкой верхний блинчик с горки. — Хочешь, поговорю с ним?

— Нет, не Виталик, — подруга улыбнулась, размазывая по тарелке сгущёнку. — Не обращайте внимания, это так… ерунда. Я рада, что вы помирились. Жаль, на свадьбу не могу попроситься, уже свершилось. Зато могу на крещение…

— Какое крещение? — Мои счастливые и расслабленные мозги не сразу врубились в сказанное.

— Ну как, какое? Хочу быть крестной мамой ваших детей. И только попробуйте взять кого-нибудь другого! Покусаю.

Мы с Лебедевым хором засмеялись.

— И вообще — хорошо то, что хорошо кончается, — заключила Ксюша, всё-таки решившись взять блинчик. — Прекрасно, когда хэппи-энды случаются не только в книгах, но и в жизни.

— Это ещё совсем не энд, — возразила я, а Лебедев ухмыльнулся.

— Зато точно хэппи!

.