Дети неба - Вернор Виндж

— Нам надо ее увидеть. — Равна запнулась, стараясь изо всех сил не смотреть на стены. Надеюсь, это не прозвучит как заранее продуманное. — Знаешь, Джефри, после того, что я сегодня видела, думаю, я могла бы работать на Магната. То, чего он здесь достиг — если бы мы могли применить такое при сборке продукции Тщательника в лаборатории Холодной Долины, мы бы столетний путь проделали в десять лет. С другой стороны, если мы не увидим Гери, если мы не сможем вернуть всех похищенных ребят, то я не уверена, что имеет смысл связываться с Магнатом и… — мысленно поднося палец к шляпе, — Хранителем.

Самое страшное в этой короткой речи было то, что она почти вся состояла из правды.

Фабрика, куда они поехали на следующий день, находилась почти за десять километров от дворца. На этот раз экипаж тянули керхоги — первые большие животные, увиденные в тропиках. Проехали по летному полю, мимо южного конца десятков фабричных корпусов, через короткий утренний ливень. Прямо слева от дороги земля представляла собой городское болото, совсем так, как было видно при подлете. За спиной, на востоке, скрылись из виду дворцы и ангары. Великая пирамида поднималась над туманом как далекая гора.

Наконец приехав, они увидели, что Магнат и его свита уже их ждут. Восьмерка заговорила, не ожидая, пока Равна кончит здороваться с Тимором.

— Ты думаешь, это дальний путь? Может, еще год-другой назад так оно и было, но фабрик становится все больше. У меня есть Резервации поменьше в сотне километров отсюда. Но к ним надо лететь. Ладно, пошли, хватит тетешкать Тимора. Я очень многое должен тебе показать.

Он протащил всех через очередной дождь, чтобы показать угольную электростанцию. Эти фабричные корпуса в паровых машинах не нуждались — все станки и машины приводились в движение разного рода электродвигателями. Соседняя фабрика была, очевидно, чем-то вроде кузнечного цеха. Как сказал Магнат, фабрика с другой стороны — цех гальванопластики. Равна подумала, что это и может быть причиной такого долгого путешествия, пока не вошла внутрь и не увидела, что выпускает эта фабрика.

Рации.

Они лежали стопками у выходных ворот фабрики. Магнат взял одну из приготовленного к отгрузке ящика, встал сам себе на плечи, положил прибор Равне в руки. Она повертела его, не сразу узнав. Может быть, потому, что он казался золоченым, зеркального совершенства поверхность. Равна перевернула рацию, увидела темный блеск обычной солнечной батареи — такой же, как на рациях северной работы. Ага. Если не считать ненужного золочения, такая же аналоговая рация, какую она сама создала по чертежам и описаниям архива «Внеполосного». Тщательник, вероятнее всего, сделал за последние пару лет десятки таких устройств. Вот как. Она посмотрела поверх Магната. В ящике, перед которым он стоял, таких раций могла быть тысяча.

Единственный вопрос, который пришел ей в голову, был такой:

— А зачем золотить?

Вдруг Магнат уставился в самые разные стороны, только не на нее.

— Ну, этот мой местный рынок любит золоченые.

Равна приподняла бровь:

— Хор?

Божидар наблюдал с веселым интересом:

— Кто же, кроме Хора, может знать, что действительно ценно?

Магнат досадливо хмыкнул и выхватил рацию из рук Равны.

— Они любят блестящее, — сказал он. — Это не важно. Мы куда больше делаем обычных. Пошли, покажу тебе этапы процесса.

Внутри было куда чище и — для ушей Равны — тише, чем в корпусе вчерашней фабрики. Это было неудивительно, если учесть, что здесь производились технические устройства, а привод был электрический. Магнат был полон детальных описаний. Это здание служило местом окончательной сборки раций. Здесь более, чем при производстве дождевых водостоков, было заметно, что производство зависит от инфраструктуры, от бесперебойной правильной поставки сырья, компонентов и узлов сборки на вот такую фабрику. Без сомнения, каждый этап был плагиатом у «Внеполосного» и Тщательника, но сама сеть была достижением проектирования. Хотя Магнат такого не говорил, Равна решила, что планирование этих сетей было еще и главным его тормозом.

— А планы я переделывал, — говорил Магнат, — не для таких глупостей, как золочение. Я работаю над восстановлением проекта полного радиоплаща. Ты только посмотри, как я пристроил к делу единственный набор плащей, который Невил для нас… гм… достал. Если бы радиоплащи были многочисленны и доступны и мы бы могли безопасно ими пользоваться, в моей работе это была бы революция!

Равна на это чуть не рассмеялась. У тебя планы улучшения? Значит, Невил оказался не способен нарыть исходную конструкцию плащей?

Они прошли еще несколько метров, Равна — молча, Магнат — не переставая говорить. По другую сторону стаи Джефри тащил вагонетку с Тимором. Прямо за ними шел синглет Та, почти так же близко двигались Аритармо и Божидар. Еще пара вооруженных стай плелась позади.

— Ведь так? — спросил Магнат.

Опа!.. Последняя похвальба закончилась вопросом.

— Прошу прощения, сударь, что вы…

— Мои изобретения превосходят ваши успехи?

Может быть, пришло время приблизиться к реальности.

— Сударь, вы и Хор достигли чудес в производстве…

Магнат расцвел.

— …но лежащие в его основе изобретения — все из Домена.

— Чушь! — Весь Магнат смотрел на нее сердитыми глазами, но головами не вертел: это не была убийственная ярость первой встречи. Через секунду часть его голов отвернулась. — Ну, отчасти — от очень малой части — ты права. Многим в своем успехе я обязан Хранителю и его потрясающей службе разведки.

— Благодарю вас, господин, благодарю!

Это был Хранитель, говорящий посредством Та. Этот злодей считает, наверное, экскурсию очень важной и потому слушает каждое слово.

Магнат сделал изящный жест, чтобы Аритармо видел.

— Известно, — продолжал он, — что когда я был целым, я был гением изобретательства. За последние семь лет я этот гений восстановил. У меня все время идеи. Изобретения для полета, Для подводного плавания. У меня их целые тетради. Но я всего лишь одна стая и знаю теперь, что есть миллион мелких вопросов, которые нужно решить, чтобы от идеи дойти до воплощения. На самом деле на этом и сломался исходный я. Мой теперешний успех имеет в своей основе три вещи: мой гений и жажду деятельности, Хор — и намеки и детали, которые доставляет мне разведка Хранителя.

— От нас, людей? — уточнила Равна.

Магнат пожал плечами:

— Из украденных вами архивов. Сомневаюсь, что вы, люди, вообще когда-нибудь что-нибудь сами изобрели.

Судя по выражению лица Джефри, слова показались ему неожиданными и несправедливыми. Джеф, спокойно! Но нет:

— Люди изобрели в той или иной форме все, что ты сделал, все до единого. И тысячи лет назад! Каждая цивилизованная раса через это проходит, а уж потом переходит к серьезным вещам!

Магнат секунду помолчал:

— К серьезным вещам?

Он был больше заинтригован, чем оскорблен.

— Всегда есть что еще делать, сударь, — вставила Равна и подарила Джефу взгляд, советующий ему заткнуться.

— Да-да, — понял Магнат. — Звездолеты.

— Да, сударь.

— Но у меня и на эту тему есть идеи. — Они прошли еще несколько шагов, и то ли честность, то ли здравый рассудок заставил его добавить: — Конечно, я знаю, что на них может уйти еще несколько лет работы. Это и есть то, что Джоанна-брат называет «серьезными» проблемами?

— Нет, конечно, — ответил Джефри.

— Что тогда?

Хранитель встрял с ответом:

— Мы говорили уже об этом, господин. Небесные личинки пытаются стать богом.

— А! — затрубил Магнат. — Это вот насчет бога. — Он покосился на Равну. — Это и был тот клин, который нам помог влезть в дела людей, — религиозная война между вашими двумя фракциями.

Хранитель забулькал с согласным энтузиазмом, потом переключился на самнорский.

— На самом деле сами их суеверия — лучшее доказательство, что они глупцы.

Божидар, как обычно, брел вдоль края помоста, в основном глядя вниз на сборочную линию. Теперь он поднял головы и сказал очень ласково:

— Я возражаю против такого пренебрежения религией. Мой бог достаточно реален. Если ты в этом сомневаешься, приглашаю тебя прогуляться по полу этого цеха.

Настроение Магната по мере прохода вдоль сборочной линии улучшилось, а Равна сумела избежать дальнейших сомнений в оригинальности его изобретений. На самом деле это было нетрудно: очень многое заслуживало самой искренней похвалы. Когда процессия дошла до середины корпуса, снова пошел дождь, застучал по металлической крыше, как далекий барабан, и даже стеклянные окна в крыше потемнели, озаряемые лишь случайными молниями. В критических местах сборочной линии включились дуговые лампы — будто автоматическая система среагировала на изменение условий.