Королевская кровь - Ирина Котова

От неожиданности Василина даже на секунду перестала бояться.

А подобравшийся к ней медведь осторожно коснулся носом ее босых исцарапанных ног, снова заскулил, и начал быстро-быстро лизать пальчики горячим шершавым языком. Он терся мягким лбом об ее израненный коленки, поскуливал, опять облизывал пальчики, иногда робко прикасался носом меж ее ног, шумно вздыхал и снова опускал голову.

— Хороший мишка, — дрожащим голосом прошептала принцесса, пребывая в некотором шоке от действий лесного гостя, — красивый мишка. Ты, наверное, голодный? Отпусти меня, а? А я тебе мяса с кухни принесу.

Медведь мягко боднул ее головой, уткнулся лбом в живот, грея его своим жаром.

— Ты меня очень напугал, — продолжала уговаривать его Василина, — очень сильно…

Хозяин леса вдруг тихо, жалобно заворчал, отступил от принцессы на шаг, и…разлегся на земле прямо у ее ног, закрывая морду лапами и подставляя ей мягкий живот.

"Животные открывают живот в знак покорности, — пронеслось у нее в голове. — Боги, и что же мне с этим мохнатым чудовищем делать?"

Она осторожно протянула трясущуюся руку, и начала гладить его по мягкой шкурке на животе. Мишка довольно урчал, внутри него рокотало. От подбородка к паху у него шла белая дорожка меха, и в таком ракурсе он казался совсем безобидным и плюшевым.

— Ну, можно я пойду? — спросила она жалобно, когда рука от поглаживаний совсем устала. — Я тебе вынесу мяса, честно. Домой хочу, спаааать, — на последнем слове она снова всхлипнула, вытерла выступившие слезы.

Медведь вскочил, ткнулся под руку отшатнувшейся принцессе. Он фыркал ей мокрым носом в ладонь, рычал, припадал к земле и на передние лапы, терся об нее своим огромным телом, пока она не поняла. Схватила его за загривок, забросила на него ногу и разлеглась на огромной горячей спине, крепко держась обеими руками за шкуру.

— Домой? Домой?

Однако он мягко порысил прочь от дома, к лесу. "В берлогу несет", — отстраненно подумала Василина, прижавшаяся щекой к пышущему жаром зверю. Она уже почему-то совсем не боялась. Под ухом раздавался утробный сип и ворчание, будто внутри у ее похитителя извергался маленький вулкан. Она даже немного задремала на нем, обессилевшая от пережитого страха и мягко укачиваемая его плавными движениями. И почти не проснулась, когда мягко соскользнула с огромного зверя на подушку из сухой листвы.

Лесной хозяин стоял, обнюхивая свою добычу, снова облизывал пальчики на ногах и коленки, поддевал ее носом, а она недовольно дергала ногами и сонно шептала "отстань!" и "лежать!". И он таки лег, прижавшись к ней, грея ее своим жаром, как огромная, шумно дышащая печка, периодически тревожно вдыхая воздух и тихо поскуливая. Но принцесса этого уже не слышала — она крепко спала.

Барон Байдек медленно, тяжело просыпался, будто выныривал из кошмарного сна, который не желал отпускать его. Тело болело, словно после дневного марш-броска в полной выкладке, в голове стучала кровь, а все чувства были обострены до предела. Он медленно приходил в себя, осознавая, что лежит на чем-то теплом и мягком. И проклятый, сводящий с ума запах женщины, настойчиво преследующий его в даже в кошмаре, заставлял кипеть его кровь и сжимать зубы.

Он открыл глаза и мгновенно закрыл их, оглушенный яростной звериной волной, ударившей в голову. Моя! Здесь! Схватить! Сжать! Прикусить за плечо, чтобы не вырвалась! Порвать! Взять! Насытиться!

Барон лежал на мирно дышащей принцессе Василине. Ночью он буквально подмял ее под себя, уткнувшись в шею, обхватив рукой и забросив ей на бедра тяжелую ногу. Удивительно, что она не проснулась.

Мариан, тяжело дыша, преодолевая рвущееся к девушке тело и ломающий его волю древний инстинкт, отодвигался, стараясь не разбудить крепко спящую принцессу. В голове, ускоряясь, начали мелькать события прошлой ночи, воспоминания шли будто через пелену горячечного бреда. Он помнил все, но его разум отказывался это воспринимать. Помнил и ее страх, и слезы, и отчаяние, и то, как желание разорвать мягкое тело и попробовать ее крови боролось с желанием ползать на брюхе и просить у самки прощения. И это все был он, только не Байдек-человек, а Байдек-зверь.

Отодвинулся, перекатился, привстал, опираясь на кулаки, сам не замечая, как трепещут ноздри, вдыхая его персональный наркотик. Голова кружилась. Василина скорчила гримаску, поежилась, лишившись тепла его тела, пошевелилась, и он отпрянул. Бежать. Бежать подальше отсюда. Пока он не сделал чего-то непоправимого.

Обнаженный, мощный мужчина медленно двигался сквозь предутреннюю дымку под прозрачным сереющим небом. С каждой секундой, с которой он отдалялся от оставленной под вывороченным деревом девушки, ему становилось легче. И тяжелее. "Ты не единственный дикий зверь в округе, — шептал ему преждний, хладнокровный и сильный он. — Ей нужна защита. Не бросай ее".

Он упрямо шел к спящему поместью, полагая, что сейчас он опаснее для Василины, чем любой дикий зверь. Двигался, пока не наткнулся на перевернутый маленький тапочек, лежащий на тропинке. И на еще один — чуть дальше.

Василинка проснулась от холода. "Видимо, не закрыла вчера дверь на веранду", — лениво подумала она и перевернулась на другой бок. Но под телом зашуршала явно не простынь, а плечо отозвалось саднящей болью. Она вспомнила ночь. И открыла глаза.

На стволе упавшего дерева шагах в десяти от ее убежища, низко опустив голову, сидел совершенно голый барон Байдек и сжимал в руках ее тапочки. Василина почувствовала, как стремительно краснеет, а ее и так смятенный ум просто отказывается понимать происходящее.

— Барон? — позвала она, сев на ворохе шуршащей листвы. Он поднял голову, и она содрогнулась от лихорадочного огня его глаз. — Барон, почему вы в таком виде? И…здесь был медведь…где он? Вы его прогнали?

Он помолчал, сминая в сильных руках несчастную обувь. А когда заговорил, она со страхом услышала в его голосе рычание ночного зверя.

— Дело в том, — сказал он медленно, низко, хрипло, словно подбирая слова, и она зябко запахнулась в халат, — дело в том, принцесса… что, по всей видимости, я и есть… медведь.

— Но вы же не оборачиваетесь, — сказала она жалобно, хотя где-то внутри уже знала, что это правда. — Вы сами говорили!

— Я и не оборачивался, — он снова глянул на нее и опустил взгляд. — До сегодняшней ночи. Ни я. Ни восемь поколений предков до меня.

— Я не понимаю, — Василина покачала головой. — Я ничего не понимаю. Как же это может быть?

— А я понимаю? — рыкнул он, и принцесса сжалась. — Я понимаю, почему, вместо того, чтобы защищать вас, я напал на вас? Я понимаю, почему я заснул в своей кровати, а проснулся здесь, с вами? Боги, я ведь мог растерзать вас! Я поранил вас!