Пассионарная Россия - Георгий Миронов

«Создание своей собственной промышленности, – писал Витте в зените своей политической карьеры, – это и есть та коренная не только экономическая, но и политическая задача, которая составляет краеугольное основание нашей протекционистской системы». По мнению Витте, Россия имела все необходимое для быстрого развития промышленности: богатства недр, низкая заработная плата рабочих. Не хватало свободных капиталов, так как внутреннее накопление проходило медленно, бедность капиталами задерживала развитие промышленности в России. Выход Витте видел, как отмечалось выше, в активном привлечении иностранного капитала. Он пытался решить главную задачу экономического развития России не революционным, а эволюционным путем, – сохранив самодержавие (а он был убежденным монархистом), и в то же время укрепляя государственный кредит России, ускоряя темпы промышленного развития, обогащая промышленность иностранной предприимчивостью и капиталами и уже на этой базе – позднее – решая социальные задачи, о которых он также не забывал.

Начавшийся в 1900 г. промышленный кризис, углубившийся в связи с нищенским положением основной массы населения – крестьян, затянулся на пять лет и с особой силой поставил на повестку дня вопрос о расширении покупательной способности внутреннего рынка за счет капитализации крестьянского хозяйства. Витте был убежденным сторонником частной крестьянской собственности на землю. Он считал драматической ошибкой недоведенность до конца реформы 1861 г. Более того, понимая взаимосвязь политики и экономики, именно в игнорировании принципа индивидуализма и частной собственности он видел главную причину революционных процессов в России. Несколько раз пытался он ставить перед правительством крестьянский вопрос, но каждый раз встречал жестокое противодействие со стороны консервативных структур.

Наконец, усилия Витте, казалось бы, достигли цели: 22 января 1902 г. было создано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйстенной промышленности». Представление о ее деятельности дает интереснейший исторический источник начала XX в. – «Записка по крестьянскому вопросу председателя высочайше утвержденного Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности статс-секретаря С. Ю. Витте». Вся Россия покрылась сетью губернских и уездных комитетов. Обобщая предложения этих комитетов, Витте отмечал в своей «Записке», что почти все они высказались за улучшение «правового положения нашего крестьянства, которое содействовало бы развитию в нем духа хозяйственной предприимчивости и самодеятельности».

Однако Николай II, убедившись, что Совещание старается «водворить личную собственность», закрыл его…

А через полтора года Столыпин не только возродил идею личной собственности крестьянства (указ 9 ноября 1906 г.), но и попытался оперативно претворить в жизнь эту идею. О связи аграрной программы С. Ю. Витте и аграрной реформы П. А. Столыпина написано много. Об этом говорилось самим П. А. Столыпиным в его речах, в книге его сына А. Столыпина «П. А. Столыпин», в исследованиях современных историков.

Все эти книги помогают понять не только вклад Сергея Юльевича Витте в решение судьбы российской деревни, но и личность самого реформатора, который пытался, как он сам признавал, «для предотвращения революции сделать некоторые реформы в духе времени».

Размышления С. Ю. Витте в его «Воспоминаниях» по поводу крестьянской проблемы в России кончаются грустным признанием того бесспорного факта, что «все революции порождаются прозаической истиной – игнорированием со стороны правительства назревших народных потребностей…».

Эмигрантский историк-монархист Е. Е. Алферьев назвал свою брошюру «Император Николай II как человек сильной воли. Материалы для составления жития». При ряде бесспорных человеческих достоинств Николая Александровича Романова, надо отметить, – его воля принимала у него часто форму упрямства. Одно из проявлений упрямства абсолютного монарха в начале века – неприятие аграрной реформы, разрабатывавшейся вначале С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпиным, и более того, – как продолжение характера «сильной» личности, – неприятие самих реформаторов… Неприятие Витте проявилось в отказе от его предложений по крестьянскому вопросу, в отставке с поста министра финансов (высший пост в государстве – председателя Кабинета министров – тем не менее не давал права на личные встречи с императором, и в силу этого обладатель такого, казалось бы, солидного портфеля пользовался гораздо меньшим влиянием, чем министр финансов). Однако Сергей Юльевич не сдается. Он продолжает активно работать на благо Отечества – так, как он его понимает. А понимает он так: без политических реформ в России экономические реформы обречены на провал.

Решающую роль играл Витте и в подготовке Манифеста 17 октября 1905 г. Кстати, зная, сколь много у него врагов и недоброжелателей, противников любых реформ в России, граф заранее стал собирать разного рода материалы по истории манифеста 17 октября, и его «Воспоминания» (третий том) дают достаточно яркое представление об историческом контексте этого события, о разногласиях Витте и Николая П. Дело в том, что правые круги, реакционные бюрократические слои, контрреформационные структуры, видя неизбежность появления такого рода документа, предлагали свои варианты Манифеста. Упорство Витте в продвижении «своего варианта» вызывало, по воспоминаниям современников, да и самого Витте, раздражение и недовольство государя. Витте в этот драматический для России час понимал: революция началась, сил армии не достаточно для ее подавления. Он искал выход. И был убежден: «нет выхода без крупных преобразований, могущих привлечь на сторону власти большинство общественных сил». Он пытается сформировать правительство с участием представителей буржуазных партий…

Интересный парадокс исторического видения одного и того же события: В. И. Ленин считал Манифест первой победой революции. С. Ю. Витте считал его пусть не полной, но победой эволюции. Он пытался политическими и экономическими реформами предотвратить возможные кровавые катаклизмы, способные развалить государство Российское. В главе «Моя отставка» книги «Воспоминания» он пытается понять причины своей неудачи, верно отмечая, что он оказался слишком левым для правых и слишком правым для левых. Обычная трагедия центриста в России. Но в этом была трагедия не только личности, но и самого государства.

Во время прощального визита к Николаю II Витте получил обещание о назначении его послом, но обещание так и не было выполнено… Он доживал век в годы, когда Россия, казалось бы, прежде всего нуждалась в таких людях, как он: решительных, энергичных, творческих. Увы, как раз в это время Сергей Юльевич оказался не у дел.

Человек с уникальной интуицией, постоянно побуждавший людей к действиям, к активности, инициативе и вместе с тем не оценивший до конца силу общественных движений, Витте целиком принадлежал XIX столетию. Он продолжал действовать старыми приемами и методами, так и не поняв глубины происходящих вокруг перемен. России же требовались государственные деятели нового типа. В нужный момент их не оказалось ни среди правящей верхушки, ни среди оппозиции.

Супруга С. Ю. Витте М. И. Витте в «Предисловии» к первому изданию его «Воспоминаний» писала:

«Граф Витте не был ни царедворцем, льстящим трону, ни демагогом, льстящим толпе». Блестящая характеристика для политического деятеля в России всех времен!

И далее эта мудрая женщина дает точную развернутую характеристику Сергею Юльевичу как русскому политическому деятелю: Принадлежа к дворянству, он не защищал, однако, дворянских привилегий; ставя себе главной государственной задачей справедливое устроение крестьянского быта, он, однако, оставался государственным деятелем, чуждым теоретического народничества, которым увлекалась значительная часть русской интеллигенции. Он не был либералом, ибо не сочувствовал нетерпеливому устремлению либералов переустроить сразу, одним мановением руки весь государственный уклад; он не был и консерватором, ибо презирал грубые приемы и отсталость политической мысли, характеризующие правящую бюрократию России. Он неоднократно говорил своим близким: «Я не либерал и не консерватор, я просто культурный человек. Я не могу сослать человека в Сибирь только за то, что он мыслит не так, как мыслю я, и не могу лишить его гражданских прав только потому, что он молится Богу не в том храме, в котором молюсь я…» Это создало С. Ю. Витте много врагов во всех лагерях. При дворе, среди консерваторов, у либералов, в оппозиционных кругах всюду на графа Витте смотрели, как на человека «чужого». Он искал блага своей родины, идя своими собственными путями, и поэтому имел мало постоянных попутчиков.

При дворе его обвинили в республиканизме, в радикальных кругах ему приписывали желание урезать права народа в пользу монарха. Землевладельцы его упрекали в стремлении разорить их в пользу крестьян, а радикальные партии – в стремлении обмануть крестьянство в пользу помещиков. Творец конституции 17 октября был слишком заманчивым объектом для интриг и клеветы; с другой стороны, сложная и многосторонняя натура большого государственного деятеля не поддавалась никакой упрощенной формуле и потому плодила недоразумения, иногда совершенно даже добросовестные.