Движимые - Кристи Бромберг

Тыльной стороной ладони стираю со щеки упавшую слезу.

— Я не знаю… кажется, я уже больше ничего не знаю… мне просто нужно немного побыть вдали от него, чтобы обдумать это и понять.

— И что? Собираешься упаковать вещи и уйти, не поставив его в известность? Сбежать? — выдыхает он, вышагивая передо мной по комнате. — Потому что так намного лучше, да?

— Бэккет… я не могу… — бормочу я, — просто не могу… — хватаюсь за ручку чемодана и начинаю ее поднимать.

Бэккет выдергивает ее у меня из рук, встает впереди, хватает за плечи и сильно встряхивает.

— Не смей, Райли. Не смей, твою мать! — кричит он на меня, сейчас гнев разжигает огонь в его венах. — Ты хочешь его бросить?

— Бэкс…

— Никаких «Бэксов». В любой другой день я бы сказал, что ты так же труслива, как и он… что вы оба так чертовски упрямы, что лучше сделаете хуже себе, только бы досадить друг другу. Не разобрались со своим дерьмом? Я понял. Правда понял. Такое бывает. — Он громко вздыхает, отпуская меня и отходя на нескольких метров, прежде чем развернуться ко мне лицом. — Но пока ты не ушла, Райли, ты, черт тебя побрал, в моей команде — с моим водителем — в этой гонке — с моим лучшим другом. Так что возьми себя в руки и притворись ради меня. Хотя бы до того момента, пока не начнется гонка. Это все, о чем я прошу. Ты у меня в долгу, Райли. — Когда он снова начинает говорить, он пугающе спокоен и полон злости. — Потому что, если ты не сможешь сделать это ради меня, да поможет мне Бог, Райли, если с ним что-то случится… это будет твоя вина!

Шумно сглатываю, с открытым ртом смотрю на Бэккета, он словно армия из одного бойца.

— Послушай, Рай, знаю, тебе так проще… уйти таким образом… но если ты любишь его — если ты когда-нибудь любила его? Ты сделаешь это ради меня. Если ты уйдешь, это слишком опасно… я не могу позволить Колтону мчаться завтра на скорости триста километров в час, когда в его голове сплошной Ла-Ла-Лэнд и мысли о тебе, вместо проклятого трека. — Он хватает мой чемодан и ставит его обратно.

Все, на что я способна — это смотреть на него затуманенными глазами и с болью в сердце. Он прав в отношении стольких вещей, и все же я не знаю, смогу ли найти в себе силы притворяться. Вести себя как ни в чем не бывало, когда от вида Колтона у меня перехватывает дыхание и сжимается сердце. Когда мы постоянно рвем друг друга на части и намеренно причиняем боль. Издаю задушенный крик, ненавидя женщину, которой я стала за последние несколько дней. Ненавидя Колтона. Желая вновь онеметь, хотя так чертовски хорошо снова чувствовать. Но если я не могу быть с ним — моим прекрасным сломленным мужчиной — тогда я лучше оцепенею, чем буду жить в этой бесконечной бездне боли.

Бэккет видит зачатки истерии — видит то, как я осознаю, насколько сильно на самом деле люблю Колтона и мое опустошение, которое маячит на горизонте.

— Ублюдок! — бормочет он в раздражении от того, что в одиночку имеет дело с моей неразумностью, прежде чем невозмутимо подвести меня к кровати и, надавив на плечи, усадить на нее. — Садись! — приказывает он.

Он располагается передо мной на корточках, как родитель поступает с ребенком, и это дает мне представление о том, какой Бэккет на самом деле хороший парень. Он протягивает руку и кладет ее мне на колени, глядя прямо в глаза.

— Он всё испортил, да? — всё, что я могу сделать, это кивнуть головой, горло словно забито эмоциями. — Ты все еще любишь его, верно?

Напрягаюсь при этом вопросе. Ответ приходит мне в голову с такой готовностью, что я знаю, хоть я и люблю его — и что любовь к нему, скорее всего, принесет мне вагон вечной боли — этого просто недостаточно.

— Бэккет… я не могу и дальше поступать так с собой. — Опускаю голову, покачивая ею из стороны в сторону, у меня вновь перехватывает дыхание.

— Помнишь, я говорил, что Колтон оттолкнет тебя, чтобы доказать свою точку зрения? — киваю головой, слушая его, но на самом деле мне просто хочется остаться одной, хочется взять свой чемодан с вещами, торчащими из него в разные стороны, и с безумной скорость рвануть в аэропорт — назад к нормальности, предсказуемости и жизни без Колтона.

И только от одной этой мысли у меня исчезают все возможные эмоции.

Бэккет сжимает мои колени, чтобы я сосредоточилась на нем.

— Сейчас настало время, Райли. Тебе нужно убрать всё, что есть в твоей голове. Освободиться от всех предположений и подумать сердцем. Только сердцем, хорошо?

— Я больше не могу, Бэкс…

— Просто выслушай меня, Рай. Если ты действительно любишь его, то продолжай стучать в эти чертовы стальные ворота, за которыми скрыто его сердце. Если он действительно чего-то стоит, ты будешь продолжать это делать. — Он качает головой. — Проклятая хреновина должна когда-нибудь поддаться, а ты единственная, кто, я думаю, способен через нее пробиться. — Смотрю на него, открыв рот, он качает головой. — Я же говорил тебе, ты его спасательный круг.

Продолжаю смотреть, не в силах говорить, пытаясь переварить его слова. Я его спасательный круг? Могу ли я быть его спасательным кругом? Чувствую себя скорее грузом, тянущим нас ко дну океана, чем спасательным кругом. И почему Бэккет продолжает говорить мне освободить разум от всех предположений?

— Не может быть. Любовь не исправляет…

Вздрагиваю от своих мыслей и от стука в дверь. Начинаю вставать, но Бэккет сжимает мое плечо и идет посмотреть, кто там. Когда он открывает ее, вижу, как Сэмми вталкивает Колтона в дверь, прежде чем Бэккет ее захлопывает.

Несмотря на всё, что сказал Бэккет, от одного только вида Колтона во мне вспыхивает гнев. Поднимаюсь с кровати в ту же минуту, как он входит в мою комнату.

— Нет-нет! Ни за что! Убери отсюда этого эгоистичного засранца! — кричу я Бэккету.

— Черт побери, Бэкс! Какого хрена? — кричит он, с растерянностью в голосе. Он смотрит вниз на кое как упакованный чемодан и рычит. — Слава Богу! Будешь закрывать за собой дверь, смотри, чтобы она не ударила тебя по заднице, милая!

Подхожу к нему, переполненная яростью и готовая вот — вот взорваться.

— Это закончится здесь и сейчас! — гремит Бэккет, словно родитель, ругающий своих детей.