Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии - Александр Дюма

«Эльдорадо» на Портсмутской пло­щади стоило пять с половиной миллионов. Сдача его в аренду приносила шестьсот двадцать пять тысяч франков ежемесячно.

Все это становится понятнее, когда знаешь, что за день работы землекоп получал от сорока до шестидесяти франков, а плотник — от восьмидесяти до ста.

Земля, за шесть—восемь месяцев до нашего приезда предоставлявшаяся правительством почти бесплатно, в начале 1850 года стоила от ста до ста пятидесяти тысяч франков за квадрат со стороной в сто футов.

Мы своими глазами видели, как один из наших со­отечественников приобрел на торгах земельный участок размером сорока пять на пятьдесят футов, за который он должен был выплатить шестьдесят тысяч франков в тече­ние пяти лет; через три дня после покупки он сдал этот участок за семьдесят пять тысяч франков на полтора года, поставив условие, что все сделанные там постройки будут принадлежать ему.

Впрочем, в мелких делах соблюдалась та же пропор­ция, что и в крупных. Все без конца насмехались над бедным торговцем яйцами, который, при виде того как продавец каштанов сколотил состояние, выкрикивая: «Лионские каштаны!», надумал кричать: «Свежие лион­ские яйца!» И он в самом деле нажил состояние в Сан- Франциско, где яйца, привезенные из Франции, стоили по пять франков.

Известна история двух головок грюйерского сыра, ставшая в Сан-Франциско легендарной. Поскольку это были единственные головки грюйерского сыра, добра­вшиеся сюда, они сделались местной аристократией и продавались по тринадцать франков за фунт.

Нанять на шесть часов двух лодочников с их посуди­ной стоило двести франков.

Пара матросских сапог выше колена, в дождливую погоду совершенно необходимых при ходьбе в нижнем городе, стоила от двухсот до двухсот пятидесяти франков зимой и от ста до ста пятидесяти летом.

Здесь было немалое число врачей, но в большинстве своем они оказались шарлатанами, которым в итоге при­шлось заняться другим ремеслом. Только три или четыре врача пользовались доброй славой и имели большой успех; за визит к ним приходилось платить от восьмиде­сяти до ста франков.

Так что здесь ходили разговоры о невероятных состоя­ниях; некоторые из наших соотечественников, приеха­вшие за год до нас с тысячей или двумя тысячами в кар­мане, к этому времени имели уже доход в двадцать пять тысяч франков, причем не в год, а в месяц, и это не счи­тая прибыли от своей коммерции.

Как правило, эти огромные состояния были получены сдачей внаем квартир и спекуляциями с земельными участками.

Ах да, совсем забыл! Позднее мне удалось выторговать себе дешевые обеды.

Я сэкономил на этом восемьсот франков!

Но я не был тогда еще достаточно бережлив, чтобы сберечь эти деньги.

Все эти истории, весьма напоминающие сказки, при­думывали для того, чтобы вселять одновременно надежду и страх в сердца несчастных новичков.

Из нашего товарищества нас осталось двадцать пять человек; четверо в тот же день отправились на прииски.

Это были те, у кого имелись деньги.

Нас теперь совершенно не удивляло, что рассказы о Сан-Франциско, ходившие в Вальпараисо, были столь противоречивыми. Едва ли даже в самом Сан-Франциско понимали, как нужно взяться за дело. Ближайшие при­иски находились в десяти—двенадцати днях пути от города.

Какими бы противоречивыми ни были слухи, разно­сившиеся как эхо, наибольший интерес у всех вызывало ремесло золотоискателя.

Но с этим дело обстояло так же, как с нищенством на паперти церквей святого Евстафия или Богоматери Л орете кой: чтобы стать золотоискателем, нужно было иметь деньги.

Впрочем, когда дело дойдет до рассказа о нашем отъезде на прииски, мы остановимся на подробностях, и станет понятно, на какие примерно расходы приходится идти, чтобы подняться вверх по течению Сакраменто или Сан-Хоакина и стать золотоискателем.

Вот поэтому я и сказал, что лишь самые богатые смогли уехать на прииски.

Меня в числе этих богачей не было, как это известно читателям, перед которыми я наизнанку вывернул свой кошелек.

Вопрос состоял в том, чтобы заработать необходимую для отъезда сумму.

К счастью, Тийе, приехавший, как я уже упоминал, на две недели раньше меня, стал для меня прекрасным пер­вым наставником в новой калифорнийской жизни.

Четыре дня мы жили во Французском лагере, занятые исключительно обустройством нашего бивака.

Затем, на пятый день, все приступили к работе, каж­дый в соответствии со своими возможностями, и рабо­тали на общину, но эта работа на общину продолжалась лишь еще четыре дня.

На пятый день товарищество распалось.

Первым нашим занятием стала заготовка дров в лесу, расположенном на дороге в Миссию, и их продажа.

Мы нашли торговца, который закупал их у нас по девяносто пиастров за веревочную сажень, то есть при­мерно по четыреста семьдесят франков.

На дрова шли небольшие дубы, которые хорошо горели. Обрубив сучья и распилив стволы, мы перено­сили заготовленные дрова на носилках.

Рубить лес было разрешено всем.

Этого леса, за исключением нескольких куп деревьев, оставшихся будто напоминание о том, каким он был, сегодня не существует.

Такие купы стали садами вокруг нескольких домов, начинающих возводиться на дороге в Миссию, которая рано или поздно станет одним из предместий города.

Как уже говорилось, эта работа на общину продолжа­лась четыре дня: по истечении четырех дней каждый из нас заработал по сотне франков, и все мы были накорм­лены.

Когда наше товарищество распалось, каждый из нас отделил свою палатку и свое имущество от палаток и имущества товарищей и решил попытать счастья по соб­ственному разумению.

Я доверился опыту Тийе. Он посоветовал мне стать носильщиком, подобно ему самому, и я, молодой и креп­кий, взяв носилки и наспинную раму с крючьями, отпра­вился поджидать работу у здания порта.

Впрочем, ремесло это оказалось превосходным, поскольку, благодаря вновь прибывающим, недостатка в спросе на носильщиков не было. Мы с Тийе носили лег­кие грузы на крючьях, тяжелые — на носилках, и случа­лись такие дни, когда ремесло, которое в Париже при­носит всего пять или шесть франков, позволяло мне заработать в Сан-Франциско восемнадцать—двадцать пиастров.

Именно для Калифорнии придумана поговорка: «Не бывает глупых ремесел ...» Мне случалось видеть врачей, ставших подметальщиками улиц, и адвокатов, мывших посуду.

Люди там узнают друг друга, обмениваются рукопожа­тием и смеются. Каждый, кто отправляется в Сан-Фран­циско, должен запастись изрядной долей философии, не уступающей философии Ласарильо с Тормеса и Жиль Бласа.

Там я стал настолько же бережливым, насколько порой бывал расточителен во Франции. Я жил на пять или шесть пиастров в день, то есть на тридцать—тридцать пять франков, что было просто скряжничеством.

Но у меня была цель.

Цель эта состояла в том, чтобы собрать сумму, доста­точную для отъезда. Я всегда был уверен в том, что истинное Эльдорадо