От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

Одна и та же фраза… Плагиат? Или совпадение? Скорее совпадение, причем закономерное, ведь сие высказывание, словно зеркало, отражает отношение кое-кого к хельсинкским договоренностям.

…Оратор кричал, размахивал руками, поворачивался из стороны в сторону. Хотя перед ним лежал готовый текст речи, он часто сбивался, но затем продолжал с прежним пафосом.

Житель одной социалистической страны получил письмо из Вашингтона с опозданием на четыре недели. Одному мальчику из опять же социалистической страны не доставили американский географический журнал.

Вначале в зале посмеивались, потом начали возмущаться.

— Мы обсуждаем серьезные проблемы, а тут детский лепет! — в сердцах воскликнул бельгийский дипломат.

А делегат из Швеции заметил:

— Дешевое шоу.

Шоу, детский лепет. Так-то оно так, но… Представитель Соединенных Штатов выступал отнюдь не ради забавы публики.

Если пользоваться терминологией американцев, есть две дороги к разрядке: нижняя (low Road) и верхняя (high Road). Нижняя — путь через «третью корзину» — через сотрудничество в гуманитарных областях и прежде всего в области прав человека. A high Road — через «первую и вторую корзины» — политические и экономические связи, ослабление гонки вооружений.

Американцы утверждают: «на Олимп», то есть к вершине успеха в деле мира, ведет лишь нижняя дорога.

Но вспомним название Общеевропейского совещания в Хельсинки: по безопасности и сотрудничеству. Если начнется война, то мальчику, о котором стенал американский делегат, будет не до географического журнала, в смертельной опасности окажется его жизнь. И жизнь его родных, друзей.

Вернусь опять в Гринвич. Первое, о чем я подумал, когда проснулся в Лондоне девятого мая семьдесят пятого года: сегодня тридцатилетие Победы! По корреспондентской привычке еще до завтрака потянулся к газетам. Перелистываю и не нахожу ни строчки о Победе. Только «Дейли телеграф» напечатала заметку, посвященную… «расходам Кремля на вооружение», и мельком вспомнила 30-летие. Телевидение за целый день не упомянуло о празднике. Радио тоже.

Я представил себе, как радостно в этот день в Москве, как украшены ее улицы и площади, как у Большого театра собираются ветераны войны.

Стал спрашивать лондонских журналистов, почему они ничего не пишут о разгроме фашизма. Ответы оказались однозначными:

— Нашей молодежи это не интересно.

Властям, понятно, куда спокойнее, если человек поменьше думает о том, что происходит вокруг. А если интересуется политикой, что ж, пусть скорбит об «угнетенных на Востоке». В Белграде и Мадриде снова и снова звучала сакраментальная фраза: на Западе куда больше свобод, чем в социалистических странах. Раздавались и утверждения, будто СССР «ограничивает доступ своих граждан к духовным ценностям других наций».

Герберт Уэллс, побывав у нас сразу после революции, поразился. «В этой непостижимой России, — писал он, — воюющей, холодной, голодной, испытывающей бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое сейчас в богатой Англии и в богатой Америке… В умирающей с голоду России сотни людей работают над переводами: книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое не доступно ни одному другому народу».

Сбылось предвидение фантаста. После второй мировой войны в нашей стране выпущено двадцать тысяч названий книг авторов из США, Англии, Франции и ФРГ. В этих же четырех государствах издано три тысячи названий книг русских и советских писателей.

Насколько больше в Советском Союзе идет спектаклей западных авторов, насколько чаще проводятся зарубежные выставки, насколько шире изучаются иностранные языки, чем это делается по ту сторону в отношении нашей страны!

А обмен кинофильмами. За последние десять лет мы купили у Соединенных Штатов почти в три раза больше фильмов, чем они у нас. Но дело не только в количестве.

Многие планы совместной работы так и остаются планами. Например, итальянский продюсер Карло Понти предложил нам вместе сделать многосерийную телевизионную картину «Анна Каренина» и художественный фильм «Федор Достоевский». Началась работа. И вот уже оба сценария готовы. Но тут Карло Понти сообщил, что у него «не хватает средств».

Еще чаще проекты не выполняются по соображениям иного рода — политическим. Мы договорились с итальянской компанией «Маристела СПА» о создании совместного фильма. Написали сценарий, укомплектовали съемочную группу. Придумали название ленты: «Посягательство на безопасность государства». Но в последнюю минуту компания отказалась от замысла. В картине речь должна была идти о неофашизме, и «Маристела СПА» решила не связываться с больным для Италии вопросом.

Однако сложности не могут заслонить основного.

…Когда я приехал на «Ленфильм», в студии слышалась японская речь. И не только в студии. На Фонтанке группа людей окружила красивую японку. Улыбаясь, девушка раздает автографы. Лицо ее знакомо. Это Камаки Курихара, известная нашему зрителю по фильму «Москва — любовь моя».

Часа через два снова встречаю актрису — она идет по набережной Невы с Юрием Соломиным. Стрекочут кинокамеры. Снимается очередной кадр картины «Мелодии белой ночи» (ее делали «Мосфильм» и японская компания «Тохо»).

На «Ленфильме» снималась и «Синяя птица», и советско-норвежская картина «Под каменным небом» — об освобождении нашими войсками от фашистов Киркенеса, и «Доверие», выпущенная вместе с финской компанией «Феннада-фильм».

«Предлагаем делать вместе» — на такую фразу сотрудники «Совинфильма» отвечают обычно согласием. По заказу американской компании «Эйр тайм корпорейшн» кинодокументалисты под руководством Романа Кармена сделали двадцатисерийный фильм о Великой Отечественной войне. Коллеги из ФРГ участвовали в производстве советских картин «Тиль Уленшпигель», «Сказ о том, как царь Петр арапа женил», «Неоконченная пьеса для механического пианино», а мы специально для западногерманского зрителя создали несколько документальных лент. Вместе с французской компанией работали над мюзиклом «Аннушка». Музыку к нему написал Мишель Легран, композитор фильмов «Шербурские зонтики» и «Девушки из Рошфора».

Но кое-кто в Мадриде отмахивался от всего этого. В том числе старые знакомые. Переступив порог Дворца конгрессов, Андрей Каркос громогласно объявил, что три года назад его выгнали из Белграда, а сейчас он приехал сюда в надежде «побачить, як буде помирать мадридски митинг». Калифорниец выдавал себя за «представителя украинского народа» и изъяснялся на ломаном украинском языке. Он организовывал антисоветские демонстрации, подсовывал делегатам клеветнический листок «Смолоскип». Однако так и не «побачил, як помирает мадридский митинг»!