Мародер - Белла Ди Корте

Я почувствовал исходящий от него аромат помидоров и чеснока. Это было то же самое блюдо, которое ребята ели дома. И если я знал Рокко и отчасти Мака, они только что прибыли после того, как разобрались с резней за пределами нашего заведения в Адской кухне. Кили ускользнула до их приезда. Иначе они бы не позволили ей уйти самой.

Я снял наплечную кобуру и натянул рубашку через голову. Материал создавал неприятное трение о недавно наложенные швы, образуя на теле отдельные маленькие очаги пожара, удерживая тепло под бинтами. Это отражало то, что происходило внутри меня. Я был ходячим огнем, готовым вспыхнуть от гнева.

В тот день в загородном клубе, после покушения на мою жизнь, я уже понимал.

Это был кто-то, кто знал меня. Кто-то близкий. Но мне нужно было выяснить, как далеко все зашло прежде, чем перейти к решительным действиям.

Я также знал ответ на вопрос почему, но все же было трудно сосредоточиться на причине. Не тогда, когда мои веки отяжелели, а голова то опускалась, то снова поднималась. Моя кожа боролась с жаром и холодом — меня лихорадило. Мои зубы клацнули.

— Блядь!

Дернул руль «хаммера» влево, задел припаркованную справа машину, полностью оторвав ей бампер.

Покачал головой, пытаясь вернуть своему мозгу толику ясности, пока мчался по улицам, как пьяный. И дело было не в транквилизаторах. Боль усиливалась, потому что действие лекарств сходило на нет. Эти ублюдки, должно быть, нанесли мне множество ударов ножом, причем глубоких. Тот, что красовался на моей шее, ощущался явственнее всего. И мое лицо. Я снова начинал его чувствовать. Мой нос причинял максимальный дискомфорт. Один из них, должно быть, пнул меня, когда я лежал, и сломал мне нос — снова.

Однако все это отошло на второй план после накатившей решимости во что бы то ни стало добраться до моей жены. Боль напомнила мне, что у меня есть цель.

Капля дождя упала на лобовое стекло. Я надеялся, что это продлится какое-то время, но я чувствовал этот запах в воздухе. Влажность. Небо пронзила молния, за которой последовал гром.

Несколько минут спустя «хаммер» уже катился по лужайке кладбища, а некоторое время спустя резко остановился, так как моя я резко убрал ногу с педали газа. Я снова надел наплечную кобуру и наклонился, чтобы поднять ботинки. Моя голова безвольно упала на грудь прежде, чем я смог поднять ее за живительным глотком воздуха, и смог отдышаться. Я надел эти ублюдочные ботинки, и чуть не вывалился из машины, выходя.

Я собирался пристрелить парня прежде, чем он доберется до меня. Я был не в той форме, чтобы драться с ним; я едва мог стоять прямо. Он был сильным и быстрым парнем. И мне нужно было вытащить ее отсюда. Когда-то она стала для меня всем. Это было то, что было только между нами.

Кили Келли стала моей жизнью. Всей моей жизнью. Я был зависим от чувства покоя, который она дарила мне, от ее любви, от нее самой. Я был влюблен в жизнь внутри этой женщины. Когда Кили перезагрузила мою жизнь, она снова подарила мне первый вдох, и я бы отдал ей свой последний, если бы это означало, что она будет жить.

Идя по следу от фар «хаммера», я пробирался через кладбище. Промежутки между пятнами света становились все темнее и темнее по мере продвижения вперед, пока свет от фонарика не осветил область перед надгробием моего старика. Оно не было такой сложной формы, как некоторые из тех, что были вокруг.

Мой старик этого не хотел. Он сказал, что все мужчины оказываются в одном и том же месте, где бы они ни были и что бы они ни делали в жизни. Надгробный камень за миллион долларов или за пятьсот долларов — не имело значения, потому что то, покоилось под ним рано или поздно должно было сгнить.

— Прах к праху, — донесся голос Раффа. — Прах к праху… Это ты, Кэшел Келли?

Да, чертов предатель Рафф.

Мартин сказал мне, что он видел, как Рафф передавал молодому парню ключ в тот день «У Салливана», когда грузовики Сэла въезжали друг за другом. Парень отдал ключ внуку Сьюзен, Колину Макфирту, но Мартин и думать забыл об этом, пока Рафф не обмолвился за кружкой пива, что какой-то парень дал Колину ключ, и ключ тот был от грузовика, который взорвался с Колином внутри. Рафф сказал, что грузовик предназначался для меня.

Я никогда не рассказывал Раффу о том, что произошло между мной и Колином. Я даже никогда не говорил ему, что поставил не тот грузовик и починил другой. И я только одного человека научил, как оборудовать все так, чтобы произошло то, что произошло с грузовиком Колина.

Рафф был так поглощен своим злорадством, что не понял, что сам себя раскрыл — потому что они с Колином были оба в этом замешаны. Колин никогда не предавал Раффа. Они работали вместе против меня. Я предполагал, что Колин хотел убить меня раньше, чем своего напарника, но вместо этого его ждал отнюдь не счастливый конец этой гребаной сделки.

Мартину потребовалась минута, чтобы собрать пазл воедино, но когда он это сделал, то понял, что за всем этим с самого начала стоял Рафф. Рафф использовал меня, чтобы устранить всех своих потенциальных противников, прежде чем он устранил бы меня. Однако он не планировал использовать взрывчатку со мной. Не так, как он убрал своего подельника. Это было его личной вендеттой.

Он хотел, чтобы я страдал. Умолял.

Я нацелился на него, прежде чем он скрылся между двумя надгробиями — одним, который принадлежал моему старику, и другим, который принадлежал его старику. К последнему была прислонена моя жена. Ее голова была запрокинута назад, глаза закрыты, волосы колыхались всякий раз, когда он двигал ее. Когда Рафф повернулся, как будто исполнял последний танец с мертвой женщиной, я увидел кровь. Они стекали по ее лицу со лба.

Ее нос. Ее рот. Ее глаза. Он колотил в двери моего рая, чтобы попасть внутрь. Ее джинсы промокли, почти почернели, от крови.

— Кили, — ее имя слетело с моих губ без раздумий. — Моя