100 знаменитых памятников архитектуры - Елена Васильева

Еще один излюбленный символ Гауди – каменный лес. Сотнями башенок и шпилей он расплескался по кровлям Саграда Фамилиа. Да и внутренность собора, по словам Гауди, должна была походить на «лес колонн», озаренный волшебным светом от витражей.

Так видел Гауди свое сокровенное творение, но вряд ли тогда кто мог предположить, что его возведение продлится почти целое столетие и тем уподобит современный храм гигантским святыням Средневековья. Воистину, не человеку, но Богу завершать подобные проекты! Недаром существует благочестивая легенда о том, что на шпилях готических колоссов строители намеренно не заканчивали самый верх!

Правда, строительство храма длилось десятки лет не только из-за колоссального объема, задуманного автором. Его основатели, члены Ассоциации паломников Святого Иакова, решили, что их детище будет сооружаться лишь на милостыню и пожертвования граждан. А пожертвований, как всегда, не хватало. Даже самому Гауди пришлось принимать участие в сборе денег по подписке!

На более позднем этапе строительства архитектор посвящал все свое время собору, решительно отказываясь от самых выгодных предложений. А с 1914 г. он часто жил прямо на стройке в своей мастерской, иногда забывая о сне и еде. Но и при такой отдаче Гауди, как уже говорилось, успел закончить лишь фасад Рождества, апсиду, склеп и колокольню, носящую имя Святого Бернарда. Правда, он понимал, что не может и мечтать о полном завершении работы над храмом, и часто говорил, что это дело для трех поколений.

Впрочем, архитектор мог сделать и больше, если бы не трагическая и нелепая смерть. Поздно вечером 7 июня 1926 г. Гауди отправился домой; дойдя до трамвайных путей, недавно проложенных посередине улицы, он неожиданно остановился, повернулся к храму и долго смотрел на одну из башен, с которой спустился буквально десять минут назад. Он был настолько погружен в свои мысли, что не увидел приближавшегося трамвая, едва ли не первого, пущенного в Барселоне. Вагоновожатый, видимо, не заметил стоявшего на путях человека: улица была плохо освещена. И случилось непоправимое, зодчий попал под колеса трамвая. Врачи отчаянно боролись за его жизнь, но оказались бессильны. 10 июня Гауди скончался в возрасте 74 лет. Его похоронили в часовне Святого семейства, которая к тому времени уже была построена.

Строительство собора продолжилось и после смерти Гауди, хотя было много дискуссий о том, стоит ли его завершать. Многие требовали прекратить сооружение Саграда Фамилиа, считая кощунственным вмешиваться в работу зодчего.

«Это все равно, что приделать руки к статуе Венеры Милосской или пытаться закончить скульптуры Родена», – возмущался архитектор Хосеп Антон Асебильо.

Еще более категоричен был Сальвадор Дали. В свойственной ему эксцентричной манере он заявил: «Должен появиться новый гений, чтобы завершить работу. Сама мысль о том, чтобы достроить Саграда Фамилиа бюрократически рациональным путем, без помощи гения, была бы предательством по отношению к Гауди. Пусть она останется там, как огромный гниющий зуб».

Сам же Гауди был категорически против остановки строительства после его смерти. Незадолго до кончины он заметил, что «на завершение грандиозных церквей уходят века» и привел в пример собор Св. Павла в Риме, соборы Кельна и Реймса. (Реймсский собор строился 270 лет, собор в Милане, который строили и украшали 180 архитекторов, – 550 лет, а Кельнский собор – 632 года).

Так или иначе, но строительство продолжилось, хотя велось оно с перерывами: и по причинам денежным, и вследствие бурных политических событий. В 1936 г., с началом гражданской войны в Испании работы по возведению собора были прекращены: сгорел дом Гауди, погибли все его чертежи и бумаги, пожар был и в самом соборе. Строительные работы возобновились лишь в 1952 году. Тогда началось возведение фасада Страстей Господних, спроектированного Гауди еще в 1911 году. Его завершили в 1976 г., а скульптурные украшения появились в 1986 году.

В наши дни, пожалуй, ни один барселонец, даже самый глубокий старик, не видел собора Саграда Фамилиа без строительных лесов. Спустя более семидесяти лет после смерти Гауди собор упрямо продолжает возводиться. Постепенно появляются новые шпили, оформляются фасады с фигурами апостолов и евангелистов, поражая своими фантастическими формами.

Таким образом, Саграда Фамилиа строится уже около 120 лет, словно подтверждая слова Гауди: «Мой клиент никуда не спешит». В его финансировании фактически участвует каждый турист: те девять евро, которые он платит, чтобы осмотреть памятник, идут в специальный фонд. За год только входные билеты и продажа различных сувениров приносят 10 миллионов евро в копилку храма. И эта сумма постоянно возрастает. По подсчетам, если фонд будет пополняться хотя бы на 10–12 миллионов ежегодно, то сооружение Саграда Фамилиа завершится к 2022 г. и тогда это будет самый большой собор в мире. Правда, значительно раньше, к весне 2007 г., в соборе Святого семейства предполагается проводить церковные богослужения.

А между тем в Ватикане рассматривается возможность канонизации Гауди. Процесс уникальный: ведь до сих пор ни один художник не причислялся к лику святых. Движение за канонизацию своего великого земляка начали каталонские католики в 1994 году. Их поддержал архиепископ Барселоны Рикардо Мариа Карлес, который считает, что храм должен стать центром католической религии.

Главное требование папской курии – доказательства того, что Гауди совершил хотя бы одно чудо. Испанцы в качестве такого доказательства приводят собор Саграда Фамилиа. Это ведь и вправду своего рода «чудо» – чудо человеческого гения.

Школа искусств в Глазго

Конец XIX и начало XX века ознаменовались появлением в архитектуре самых различных течений, порожденных научно-техническим прогрессом. Одной из таких новаций стал стиль модерн, имевший как своих сторонников, так и противников. Существовал французский, русский, американский модерн, был и модерн британский, самым ярким представителем которого стал шотландский архитектор, художник и дизайнер Чарльз Рени Макинтош.

Правда, модерном стиль Макинтоша можно назвать лишь условно, гораздо ближе он был к направлению «ар нуво» с его взвинченным ритмом, резкими линиями, напоминающими удар хлыста, и обильными растительными элементами. Значительно опередив свое время, архитектор возводил здания и размещал вещи, в них находящиеся, в строго геометрическом и функциональном плане, удаляя все лишнее ради стройности и подчиненности главному назначению. Самое интересное, что в Англии, кроме Макинтоша, стиль «ар нуво» практически не имел последователей, поэтому ему не раз приходилось выслушивать упреки в свой адрес.

Первоначальное профессиональное образование Чарльз получил в мастерской архитектора Дж. Хатчинсона, а в 1885 г. он поступил в Школу искусств в Глазго, которая оказала серьезное влияние на творческое становление Макинтоша. В 90-х годах он отблагодарит свою Aima mater, создав проект нового здания Школы искусств – архитектурный шедевр, ставший украшением города.

В начале последнего десятилетия XIX в. Макинтош возглавил в Глазго так называемую «группу четырех», занявшись разработкой своеобразного направления модерна. В состав группы, которая сложилась еще в студенческие годы, вошли сам Макинтош, его друг Герберт Макнейр и сестры Макдональд, позже ставшие носить имена Маргарет Макинтош и Френсис Макнейр. Правда, речь пока шла не об архитектуре, а о декоративно-прикладном искусстве, связанном с проектированием мебели и интерьера. Но все это позже позволило Макинтошу использовать наработанные идеи в сооружении функциональных зданий.

Надо сказать, что в реализации своих замыслов архитектор активно развивал традицию строительства шотландского жилища. А потому его первые «неоромантические» проекты загородных особняков создавались по типу средневековых замков. В результате Макинтош, по словам его коллеги Т. Ховарта, «прибрел умение выразить определенную идею с помощью чисто символических средств». Тогда-то и сложился у Макинтоша своеобразный «стиль Глазго», проявившийся в самом известном его здании – Школе искусств, возвести которую решил Совет директоров этого учебного заведения. В 1896 г. был объявлен архитектурный конкурс, в котором и победил проект Чарльза Макинтоша. Хотя, возможно, сыграло роль и то, что решающее слово было за директором Школы искусств Фрэнсисом Ньюбери, бывшим учителем и другом Чарльза.

Так или иначе, молодому архитектору представилась счастливая возможность реализовать свои самые дерзновенные творческие планы. В частности, он намеревался воплотить идею тотального дизайна, то есть здание со всей его «начинкой» вплоть до мебели и деталей внутренней отделки должно было стать целостным объектом, все элементы которого предполагалось выдержать в стилевом единстве.