Страхослов (сборник) - Коллектив авторов

Милли-Лу нацарапала еще что-то в блокноте и убрала его в сумку.

– Нам определенно стоит проверить эту версию.

– Какую версию? – уточнила я.

Дом хоть и обгорел, но все еще стоял. Никто даже не забил досками зияющие дыры, оставшиеся на месте окон и дверей. Забор тут был, но не особо внушительный: проволочная сетка, натянутая между деревянными столбиками, – правда, ворота перед центральным входом в дом все-таки были металлические. Сейчас они были закрыты на цепь, и перед ними стояло голубое пластиковое заграждение с надписью «Полицейское заграждение. Проход воспрещен!». Но мне кажется, эта надпись отпугивала людей куда меньше, чем палящее солнце и невыносимый жар, обрушивавшийся на пешеходов с немилосердных безоблачных небес.

Милли-Лу пришлось припарковать машину в квартале от нужного нам дома. Мы дошли туда за пару минут, но за это время я успела пожалеть о том, что мы ушли из холодного помещения морга. Моя начальница страдала даже больше меня. Из розового ее лицо сделалось темно-багровым. Я предложила сделать пару снимков и вернуться позже.

– Позже прохладнее не станет, – отдуваясь, ответила Милли-Лу. – А освещение будет хуже.

Прежде чем я успела спросить, почему бы нам не воспользоваться вспышкой, она уже пересекла узкий проезд между соседним домом и загражденными развалинами. Я последовала за ней. По крайней мере, соседний дом отбрасывал тень.

Милли-Лу сделала несколько фотографий зеркалкой сквозь сетку забора, затем сменила объектив на телефото.

– Может, у вас в сумке и фотолаборатория завалялась? – спросила я.

Я нервничала. Мы стояли прямо под окном, и в этом окне шевельнулись занавески. Похоже, жильцы следили за происходящим.

– Да, только кондиционера в ней нет. Подержи-ка. – Она сунула мне в руки сумку, сделала еще пару снимков и обогнула дом.

Мостовая вокруг была завалена каким-то мусором, в котором смутно угадывались обломки мебели. Высокий деревянный забор ограждал соседний дом, благодаря чему жильцам не пришлось смотреть на горелые поролоновые подушки, но вонь, должно быть, стояла ужасная.

Милли-Лу прошла чуть дальше и сфотографировала соседний двор.

– Там дом намного меньше, – сообщила она, возвращаясь. – На одну семью, во дворе качели, песочница и беседка для барбекю. Могу поспорить, они очень рады, что пожар не перекинулся на их участок.

– Наверное. – Я опять покосилась на окно любопытных соседей. – Нам надо уходить отсюда.

– И какая ты после этого журналистка? – Милли-Лу двинулась прочь по мостовой.

На мгновение я вздохнула с облегчением, шагая за ней, но тут же выяснилось, что она просто обходит дом.

С этой стороны дорога проходила ближе к зданию, и тут уже чувствовался застоявшийся дым и запах горелого. Мне представилось, как пламя охватило личные вещи жильцов дома – и в считаные минуты эти вещи превратились в почерневшие обломки. При мысли об обломках мне вспомнились части тела, лежащие на металлической панели в шкафчике в морге.

Огонь не опалил ни мужчину, ни женщину, не говоря уже о том, чтобы сжечь их. Впрочем, затем мне пришло в голову, что большинство людей не сгорают насмерть в пожарах, куда чаще они умирают от угарного газа еще до того, как до них доберется пламя. Умирают от нехватки кислорода. Они задыхаются.

Может быть, Дэни Вашингтон считала, что причина их смерти – удушье? Возможно. Но их тела никак не удалось бы заморозить настолько быстро – уже после распространения дыма и до приезда пожарных…

Хотя нет, один вариант все-таки был. Жидкий азот. Мне вспомнился опыт на школьном уроке по химии: учительница обмакнула цветок в сосуд с жидким азотом, а потом бросила на стол. Цветок разбился, как стекло, – и весь класс затаил дыхание.

Но понадобился бы огромный сосуд, чтобы заморозить двух человек. Такой большой контейнер со сложными механизмами не выгорел бы полностью. Детективы, расследовавшие поджог, что-то бы обнаружили. Не говоря уже о пустых упаковках из-под азота. Что, если именно по этой причине и начался пожар? Большая, сложная машина вызвала короткое замыкание в проводке?

Я повернулась, чтобы поделиться своими мыслями с Милли-Лу, и оказалось, что она пробралась в дыру в проволочном заборе и направила объектив на одно из окон.

– Что вы вытворяете?! – охнула я. – Милли-Лу, вернитесь немедленно! Нельзя заходить за полицейское заграждение, нас обеих арестуют!

Не успела я произнести эти слова, как из-за угла дома, как назло, выехала патрульная машина, и из нее вышли двое полицейских. Похоже, они были не в восторге от происходящего.

«Я все еще стою с правильной, не запретной стороны забора, – подумала я. – Они меня не арестуют». Потом я поняла, что держу сумку Милли-Лу, полную сюрпризов. Интересно, есть ли статья «Соучастие в проникновении на чужую собственность»? «Пособничество и подстрекательство к незаконному фотографированию»? «Заговор с целью возведения клеветы на полицию»? Эти двое полицейских были очень большими. И очень недовольными.

– Это моя начальница. – Я чувствовала себя предательницей.

– Милли-Лу, вы же знаете, что нельзя заходить на место преступления, – окликнул ее один из полицейских, тот, что был повыше.

Она оглянулась и улыбнулась до ушей.

– Я уже почти закончила, Тони. Как делишки, Ральф?

– Я серьезно. – По крайней мере, именно так и звучал его голос. Серьезно. – Милли-Лу, убирайтесь оттуда немедленно, или мне придется вывести вас оттуда.

– Нет уж, размечтались. – Милли-Лу уже стояла в дверном проходе.

– Считаю до пяти. – Тони вошел во двор. – Один… плюс четыре равняется пять. – В три прыжка преодолев расстояние между ними, он подхватил Милли-Лу под локоть и вывел за забор.

– Да неужели! Вы меня оттуда вытащили! – с видом оскорбленного достоинства моя начальница отстранилась. – После всего, что было между нами?

– Ох, прекратите, – проворчал Тони. – Мне пришлось. Соседи смотрят.

– Этот район мог бы называться Любопытные Соседи, – добавил второй коп, Ральф. – Они всегда смотрят.

Полицейские вежливо, но настойчиво увлекли нас к дороге. «К патрульной машине, – подумала я. – Чтобы соседи видели, как они нас арестовали».

Но на самом деле они выписали нам штраф. Все было нормально, пока я не увидела сумму.

– Вы себя хорошо чувствуете, мэм? – забеспокоился Ральф.

Открыв дверцу машины, он усадил меня на заднее сиденье, а Тони протянул мне бутылку с водой. Вода была почти горячей, но я не особо обратила на это внимание. Куда больше меня волновало то, что Ральф назвал меня «мэм».