Аркадий Райкин - Елизавета Уварова

Позднее круг общения Райкина расширялся за счет поездок в Переделкино и другие подмосковные и ленинградские дома творчества. Кстати, в Переделкине была дача его ближайшего друга, писателя Льва Абрамовича Кассиля.

Большинство друзей Аркадия Райкина были старше его по возрасту — тот же Кассиль (родился в 1905 году), Назым Хикмет (1902). Л. О. Утесов был старше его на 16 лет. Райкин неукоснительно обращался к нему на «вы», хотя Утесов всегда, еще со времени Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, говорил ему «ты». Эти трое, названные Аркадием Исааковичем его ближайшими друзьями, были очень разными и по характеру, и по воспитанию, и по интересам. Они как бы дополняли друг друга, составляя единое, дорогое ему целое. Что касается самого Утесова, то его очень огорчало отсутствие собственных внуков, которое он возмещал общением с детьми своих друзей: Костей Райкиным, Андрюшей Мироновым. Когда Косте было два года, Леонид Осипович предоставил в распоряжение Райкиных свою дачу в поселке Внуково, которую, кстати, очень не любил, как и вообще дачную жизнь. Много внимания уделял он Косте в периоды совместного пребывания с Райкиными в Кисловодске. Однажды ради Кости он завязал знакомство со строгим старичком-мусорщиком, вывозившим по утрам из санатория-мусор на повозке с запряженной старой лошадью. Костя, старавшийся хотя бы украдкой погладить лошадь, когда ее хозяин на минуту отлучался, благодаря переговорам Утесова был посажен на козлы и, безмерно счастливый, проехал целый круг. Все оставшиеся до отъезда дни продолжалась дружба Кости и Утесова с мусорщиком и его лошадью. «О чем вы разговаривали с мусорщиком?» — поинтересовался Райкин. «О Бернарде Шоу, — не моргнув глазом ответил Леонид Осипович, — и о старом мусорщике по имени Альфред Дулитл (персонаж пьесы Б. Шоу «Пигмалион». — Е. У.)».

Однажды они оказались вместе на эстраде не по долгу службы и не на каком-нибудь юбилее, а на обычном гастрольном концерте Леонида Утесова, проходившем в его родной Одессе. Случилось так, что самолет, на котором Райкин летел из Кишинева, сделал непредусмотренную посадку в Одессе. В его распоряжении было часа четыре, и он решил прогуляться по городу. Конечно, вспоминал Утесова. И вдруг он увидел афишу, сообщавшую, что Утесов гастролирует в Зеленом театре. Времени оставалось достаточно, и Аркадий Исаакович решил навестить друга. Тот обрадовался и сразу же предложил Райкину принять участие в концерте: он незаметно сядет в ложу, а Утесов объявит, что у них в гостях Райкин, и вызовет его на сцену. Как ни отказывался Аркадий Исаакович, ссылаясь на усталость, неготовность к выступлению (непонятно, что они вдвоем будут делать на сцене), спорить с Утесовым было невозможно, он настоял на своем. Райкин признавался, что впоследствии никогда не жалел об этом неожиданном выступлении: друзья легко и свободно импровизировали на различные житейские темы, будто находились в столовой кисловодского санатория. Публика долго их не отпускала.

В архиве Утесова хранятся письма Райкина и Ромы, исполненные любви и уважения к его таланту. Приведу одно из них, написанное 12 июня 1954 года после премьеры в «Эрмитаже» спектакля «Серебряная свадьба»:

«Дорогой Леонид Осипович! Я видел Щукина, Михаила Чехова, Певцова, Москвина, Качалова и думал, что после этих актеров никто меня не взволнует с такой же силой, потому что в последние годы в результате отсутствия пьес или вследствие других каких-нибудь причин искусство наше потускнело, посерело, как прибитое пылью. Сегодня, присутствуя при таком взлете Вашего таланта, понял я, что Вы стоите в одном ряду с этими уникальными актерами. Некоторые снобы не признают подобных сравнений, считая наш жанр низким, но большие таланты делают его высоким. Спасибо, дорогой Леонид Осипович! Вчера со сцены повеяло весенней свежестью. Спасибо Вам за урок высокого мастерства и за то, что Вы нам дали почувствовать трепетное дыхание искусства. Кланяюсь Вам низко и желаю здоровья и радостей.

Крепко любящий Вас

Аркадий».

Восторженное письмо отправила и Рома. Дружба с Утесовым продолжалась до последних дней жизни певца. О смерти Леонида Осиповича (1982) Райкину некоторое время не говорили, боясь, что он тяжело перенесет это известие.

Яркой, будто появившейся из другой галактики личностью был Назым Хикмет — коммунист, сумевший убежать из турецкой тюрьмы, где он провел 13 (по другим сведениям — 17) лет. В «Воспоминаниях» Аркадий Райкин пересказывает исполненную драматизма историю его побега. Выйдя в море на лодке, гребя из последних сил, уже в нейтральных водах он встретил советский торговый пароход и, назвав себя, стал просить взять его на борт. Имя Хикмета в нашей стране тогда было широко известно, о нем много рассказывали и писали. Но капитану потребовалось несколько часов, чтобы получить разрешение поднять беглеца на корабль. В каюте капитана он потом увидел плакат «Свободу Назыму Хикмету!».

Человек долга, бесстрашный, он свято верил в грядущую победу всемирного братства. Его дача в Переделкине получила шутливое название «штаб-квартира прогрессивного человечества». Здесь встречались коммунисты из Латинской Америки, поэты и художники из социалистических стран — чилиец Пабло Неруда, чех Витезслав Незвал и многие другие. Но в этом разноликом и разноязыком круге людей возникало ощущение братства. Аркадий Райкин рассказывает, что в трудное для театра время — в конце 1940-х годов — Назым Хикмет поддержал его своим авторитетом: стал членом художественного совета театра, заботился о приглашении молодых авторов. После долгих уговоров он обещал сам написать миниатюру... но получилась большая, на 60 страниц, пьеса «А был ли Иван Иванович?». Уже говорилось, что спектакль, поставленный в Театре сатиры, несмотря на авторитет автора, был запрещен как очень «острый». К сожалению, «брат Назым», как называл его Аркадий Исаакович, ушел из жизни, когда ему не было и шестидесяти. Миниатюра для Райкина так и не была написана.

С другим известным писателем, одним из основоположников детской литературы, автором повести «Кондуит и Швамбрания» и многих других произведений для детей, Львом Абрамовичем Кассилем Аркадий Райкин познакомился летом 1953 года, живя на утесовской даче. Рядом жил Кассиль со своим семейством — женой Светланой Леонидовной, дочерью знаменитого русского опорного тенора Л. В. Собинова, и детьми (именно его сын от первого брака Владимир Кассиль, ставший известным врачом-реаниматологом, в критическую минуту в буквальном смысле спасет Рому). Лев Кассиль, родившийся в Покровской слободе (ныне город Энгельс) Саратовской губернии в семье врачей, с 1923 года жил в Москве, окончил три курса физико-математического факультета МГУ (1927), но увлекся литературой. По рекомендации Маяковского он работал в «Новом ЛЕФе»[19], в 1929-м написал автобиографическую повесть «Кондуит», через два года — «Швамбранию»; вместе они образовали любимую многими поколениями детей повесть об их сверстниках, о воображаемом мире придуманной ими страны и суровой действительности революционных лет. Наряду с К. Чуковским, С. Маршаком, Б. Житковым Кассиль стал основоположником детской литературы, был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук. Он обладал разносторонними знаниями и интересами — был заядлым путешественником, самозабвенным любителем спорта, особенно футбола. С первых встреч в дачном поселке он оказался среди ближайших друзей Аркадия Райкина, привлекая его своим редкостным доброжелательством, широтой интересов и познаний, а также присущим ему чувством юмора, не уступавшим утесовскому. Но при этом дружбы с Утесовым у Кассиля не сложилось, отношения оставались исключительно соседскими. Очевидно, сказывалась не только разница характеров, но и юмора: темпераментный одесский юмор Утесова заметно отличался от спокойного, тихого, какого-то вдумчивого юмора волжанина Кассиля.