Россия молодая. Книга первая - Юрий Герман

— Добрый вечер! — сказала она, переведя дыхание.

— Добрый вечер, Маргрет! — ответил он, сворачивая карту. Искоса, быстрым взглядом он отметил бледность ее лица, усталую позу и понял: она все знает. Ну что же, пусть знает. Теперь они квиты. Он отомщен, его честь восстановлена. Разумеется, ему следовало заколоть премьер-лейтенанта на поединке, но судьба решила иначе. По воле провидения королевский прокурор Аксель Спарре покончит с этим делом раз навсегда…

— Я слушаю вас, Маргрет! — сказал он, садясь в кресло против нее.

Она молча смотрела на него. «Плешивый дьявол» — звали его матросы. Про него рассказывали, что он еще в молодости продал душу черту. Этот человек не знал милосердия никогда. Ни милосердия, ни жалости, ни сострадания.

— Я слушаю вас, Маргрет! — повторил он.

— Какой холодный и сырой вечер, — произнесла она, ежась. — Очень холодно, не правда ли?

— Я не нахожу этого…

— Конечно, вы не находите… Вы моряк… вы привыкли к сырости и холоду. Вся ваша жизнь прошла в море…

И она покашляла.

— Не простужены ли вы?

— Быть может, немного…

Хрустнув пальцами, она сказала с принужденной улыбкой:

— Вы огорчили свою жену, Эрик. Ларс Дес-Фонтейнес все-таки арестован?

Юленшерна смотрел на Маргрет неподвижными глазами:

— Разве?

Он видел, как задрожал ее подбородок, но она нашла в себе силы сдержаться.

— Представьте, Маргрет, я ничего об этом не знаю.

— Убийство во время поединка! — воскликнула она. — Какой вздор! Неужели нельзя заступиться за человека, который так полезен короне?

Ярл молчал.

— Чем это все ему грозит? — осторожно спросила Маргрет.

— Не слишком многим.

— Чем же?

Юленшерна сказал, что, весьма вероятно, офицера будут судить, но вряд ли слишком строго. Его ушлют в Польшу агентом, или в Московию, если это будет возможно, или в Данию.

— Мне жалко его, — слегка зевнув, сказала Маргрет. — И жалко его старого отца. Стариков всегда жалко.

— Его отец моложе меня на три года! — ответил ярл Юленшерна. — Вам следовало бы забыть эту тему…

— Мне жалко и вас, — передернув плечами, усмехнулась Маргрет, — особенно когда вы без парика. Парик все-таки украшает вас…

Юленшерна молчал.

— А когда-то вы мне подолгу рассказывали о вашем прошлом… О разных морях и жарких странах, о туземцах и о кровавых сражениях. Теперь вы всегда заняты, и мы живем так скучно. Дни похожи один на другой…

Он слушал настороженно: Маргрет хитра, сейчас она чего-нибудь потребует.

— Я просто зачахну от тоски. Обещайте, если пойдете в море, взять меня с собой?

— Я военный моряк, — сказал Юленшерна. — Мне подчинены военные корабли. А на военном корабле женщине не место.

— Мне не место?

— Маргрет, ни одна женщина…

— Жене адмирала и дочери государственного секретаря можно плыть и на военном корабле! — ответила Маргрет. — А если вы меня не пожелаете взять с собою, то я попрошу отца, и он вам просто-напросто прикажет. Понимаете? Я имею право на кое-какие капризы, вы это отлично понимаете…

И, резко поднявшись, она ушла из его кабинета к себе.

3. Казнь

Королевский прокурор Аксель Спарре вместе с тюремным капелланом посетил Дес-Фонтейнеса в его заточении в замке Грипсхольм на следующую ночь. Два тюремщика сопровождали капеллана и прокурора. Пламя факелов отражалось в гладких мокрых стенах каменного подземелья, было слышно, как неподалеку поют псалмы закованные католики, как визжит старуха, приговоренная к казни за колдовство.

— Ваше имя? — спросил Аксель Спарре.

Дес-Фонтейнес угрюмо назвал себя. Аксель Спарре прочитал донос, написанный капитаном галеры и комитом Сигге. Премьер-лейтенант сидел опустив голову. Капеллан прочитал свидетельство офицеров, присутствовавших при поединке. Ларс Дес-Фонтейнес молчал.

— Когда, где и сколько вы получили от московитов за то, чтобы превозносить их добродетели? — спросил Аксель Спарре.

Премьер-лейтенант не ответил.

— Чистосердечным раскаянием вы еще можете смягчить свою участь! — сказал Аксель Спарре. — Советую вам подумать.

— Но как мне раскаяться? — спросил, помедлив, Ларс Дес-Фонтейнес. — Научите!

Капеллан и Аксель Спарре в два голоса принялись ему советовать. Ларс Дес-Фонтейнес плохо соображал, но слушал внимательно. Он не слишком верил доброжелательности королевского прокурора: после всего происшедшего в зале совета тот не мог желать его спасения. Нет, он напишет королю по-своему, не имеет никакого смысла так глупо умирать…

И весь следующий день, словно в лихорадке, он писал униженное прошение его величеству королю. А рядом все визжала и визжала старуха, которую должны были казнить за колдовство. Было слышно, как она богохульствует и призывает бога, как она бьется в двери и рыдает. Поздним вечером ее проволокли по коридору на плац — казнить. И в замке Грипсхольм сделалось так тихо, как, наверное, бывает в могиле. Впрочем, подземелье и было могилой. Отсюда не выходили почти никогда…

На другую ночь премьер-лейтенанту был прочитан приговор. Дес-Фонтейнес выслушал его молча, с напряженным спокойствием. Но лицо его почернело и дрогнуло, когда он узнал, что приговорен к смертной казни трижды: за убийство в поединке, за бесчестье особы короля и за восхваление врага.

— А мое прошение? — спросил он тихо.

— Ответа еще нет! — ответил помощник королевского прокурора.

После исповеди и причастия, под медленный бой часов на ратуше, приговоренных вывели на плац. Крупными хлопьями падал мокрый снег. Двести королевских драбантов стояли правильным четырехугольником вокруг низкого эшафота, на котором палач в красном колпаке точил бруском свой двенадцатифунтовый топор. Трещали и чадили смоляные факелы.

Первым на эшафот, тяжело ставя опухшие, кровоточащие ноги, поднялся тот самый человек, которого премьер-лейтенант приказал на галере пытать водою, когда возвращался в Стокгольм, — Дес-Фонтейнес узнал его сразу. Щербатый, казалось, с любопытством оглядел высокие стены замка, ряды драбантов, капеллана, помощника королевского прокурора… Он о чем-то сосредоточенно думал и, может быть, даже хотел произнести какие-то слова, но не успел. Ударили барабаны, палач бросил его на плаху, подручные палача растянули его руки цепями, тюремный капеллан начал читать отходную, и вместе со словом «аминь» двенадцатифунтовый топор, со свистом разрубив воздух, отсек напрочь голову Щербатого.

Барабаны смолкли.

Ларс Дес-Фонтейнес поднялся на эшафот.

Помощники палача натянули цепями его руки, палач ударил его в спину и повалил на плаху. Он потерял сознание, а когда очнулся, то услышал слова помилования, которые мерным голосом читал помощник королевского прокурора:

— «…после чего, лишив офицерского звания, дворянства, имущества, имени и фамилии, сослать на вечные времена загребным каторжанином в галерный флот его величества короля, дабы примерным поведением, постом и молитвами, а также постоянным трудом, тот, который именовался Ларсом Дес-Фонтейнес, мог искупить свои грехи перед богом и преступления перед королем…»

Помощники палача дернули цепи. Ларс Дес-Фонтейнес встал на ноги. Барабаны ударили в третий раз. Начался обряд гражданской казни.

Жизнь он сохранил.

Но какой она будет, эта жизнь?

4. Пусть уничтожат город!

Король уезжал в Польшу, и потому последние дела доделывались наспех. У охотничьего замка Кунгсер, где под предлогом устройства весеннего карнавала Карл уже несколько дней готовился к тайному отъезду, ржали верховые лошади; свитские генералы, одетые по-походному — в кольчугах под плащами, — дремали под турьими, лосевыми и медвежьими чучелами в галерее замка; солдаты конного батальона гвардии драбантов, назначенные сопровождать его величество, построившись, клевали носами. Дремали на ветру рейтары лейб-регимента, лейб-драгуны, трубачи, гобоисты, литаврщики, барабанщики…

В маленьком кабинете горели свечи.

Карл, в серо-зеленом походном кафтане, заложив руки за спину, нетерпеливо слушал графа Пипера, Нордберга, Акселя Спарре и генерала Штерна.

— Уничтожить Архангельск можно также через посредство посылки нескольких тысяч войск с берегов Ладожского озера, — говорил граф Пипер. — Они отправятся из Кексгольма через Ладогу и Свирь к северному берегу Онежского озера, где проходит стародавний путь по рекам и через волоки в Белое море…

— Путь слишком длинен, — отрывисто сказал Карл. — Московиты сомнут наших солдат…

Помаргивая, он смотрел на карту, которую держал генерал Штерн.

— Еще что?

— Можно также послать несколько отрядов шведских храбрецов к северным рубежам, дабы оттянуть силы русских от Архангельска, — предложил Штерн. — Вот сюда — на Олонец-Кондуши…