Овидий в изгнании - Роман Львович Шмараков

— Стол там у него, — напомнила владычица. — Приглядеть бы.

— Эдгар, оцепление выставишь, — распорядился сантехник. — Следить за столом изо всей возможности.

— Сделаем, — отозвался Эдгар.

— Все, кажется, — сказал сантехник. — За работу, товарищи.

— Присядем на дорожку, — предложила владычица.

— Ну, все, — после недолгого молчания вымолвил сантехник, ударяя рукой по колену. — По местам, хлопцы.

— Надеюсь всех вас увидеть сегодня за ужином, — с бледной улыбкой сказала владычица, стараясь не смотреть ни на кого в отдельности.

— Хороший полководец, — сказал Генподрядчик, — это тот, который умирает в своей постели. Неважно отчего, лишь бы там. Это я вам в особенности говорю, — отнесся он к сантехнику и Ясновиду. — Мне-то что, мне на работу в понедельник, а вы, пожалуйста, держите себя в руках.

— Я не призываю вас достойно умереть, — сказал Ясновид, став перед строем лучников, с откованным заново мечом, в медном шлеме, украшенном изображением двойного ерша, и в чешуйчатой броне. — Возможно, это годится для других битв, но сегодня было бы слишком просто. Без победы любая смерть будет неубедительной.

— Сегодня нам придется тяжелей, чем остальным, — говорил в мангровом лесу Генподрядчик, мучительно вспоминая, что на этот счет говорилось в «Задонщине». — Нам придется стоять и смотреть, как гибнут братья наши. Стоять и смотреть. Я молю вас: тот гнев, который родится и возрастет в вас от этого вида, гнев, от которого вам будет трудно дышать и ваше сердце начнет ходить с перебоями, — сберегите его, друзья мои, смотрите за ним, как женщина смотрит за огнем и ребенком, до того мгновенья, когда я дам вам знак. И тогда тратьте свой гнев, не жалея, и не оставляйте его на завтра, ибо завтра вам понадобятся иные чувства — Бог даст, более светлые.

— Вон там, — сказал сантехник пехоте, — стоит враг. Скоро он перейдет равнину и будет здесь. Если Бог приведет вас дожить до старости, сохранив вашу память и разум, так чтоб вы могли оглянуться на долгую цепь своих лет, — едва ли вы найдете в ней нечто более важное, чем сегодняшний день. Так вот, потратьте его так, чтоб на старости лет не пришлось жалеть о том, что Бог сохранил вам память! Я доступно излагаю? Тогда мечи к бою!

Торн гарцевал перед строем на морском коне. Видно было тяжелые складки его лица и трепетный блеск доспехов. Он почему-то медлил. Вдруг слабым манием руки… Хоругви дрогнули и покатились вперед.

Сантехник очень хотел разглядеть и запомнить всю картину битвы, чтоб потом в кругу коллег, степенно рассказывая о минувших днях, не выглядеть наивным наблюдателем, но у него ничего не вышло. Впереди было видно, как лучники дали густой залп копеиной Арнольда, дали другой и полегли под лавиной рыб-пил; как Ясновид, обнажив меч, сошелся в схватке с каким-то великаном, в эполетах на голое тело, и как из образовавшейся свалки выскользнула душа великана, в виде черного лоснящегося угря, и спешно покинула поле боя, — а потом Сайрокрылы накатились с беззвучно разинутыми пастями, хоругви хлопали у них над головой, над нависшими пилами глядели холодные рыбьи глаза, и все смешалось. Он орудовал мечом, рукоять которого сразу стала скользкой, драл кому-то жабры, выкрикивая что-то назидательное, а потом над ним вода потемнела, и гигантская акула-молот занесла свою роковую голову. Он успел куда-то дотянуться и погрузиться клинком, акула неприязненно сощурилась, через всю картину по диагонали снизу вверх пронесся Трафальгарский Триумф, метясь акуле в загривок, и тут от удара в потылицу сантехник лишился сознания, так что существенная часть происшествий для него померкла.

Когда он очнулся, в удивительной тишине, словно он был не среди битвы, а дома, на своей чистой постели, над ним тихо проплывали глубокие водяные бездны. И глядя в эту безмятежно текущую толщу воды, с легкими тенями кораблей, которые шли по ней где-то там, на недосягаемом для его понимания верху, он вдруг ощутил поразительное по силе желание встать и убить столько врагов, сколько будет нужно для того, чтобы это царство, все те существа, что его населяют, и та прекрасная женщина, которая правит ими, могли жить спокойно и чтобы он не выглядел неблагодарным за то гостеприимство, какое здесь нашел со своими друзьями. Он встал и посмотрел перед собой. Акула-молот, чьи черные плавники шевелило тихими завертями донное течение, лежала с разорванным горлом, а подле нее в безмятежной позе был Трафальгарский Триумф. Сантехник встал перед ним на колени, поцеловал его в мертвые глаза, а потом поднялся, подобрав свой меч, и закричал, устремившись в толпу; и те Сайрокрылы, что успевали заглянуть в его лицо, беспрекословно умирали, прежде чем он наносил удар.

Раскаленным ядром пронесся он по полю, насыщая свое чувство справедливости, и те из врагов, кто, оказавшись близ него, по странной случайности уцелевал, на долгие годы сделали сантехника главной угрозой для малых детей. «Вот, язви тя в душу, Сантехник придет», — говорили они расшалившимся Сайрокрыльчикам, и те моментально садились вышивать крестом.

Он остановился, когда рука с мечом не могла уже подниматься. Битва откатывалась в сторону; он стоял среди искалеченных тел, вырванных жабр и гирляндами стелющихся по песку молок. Отзывчивая Мисюсь черной тенью сновала над побоищем, поглощая врага повзводно. Мимо пронесся единорог с самурайским кличем: «Шинкуй минтай!», и где он махал головой вправо, была улица, а где влево, там был переулочек, а если он не распылялся, то перед ним открывалась прямая перспектива; и на его рогу агонизировали два-три нанизанных врага, как контрамарки на музейном штыре. Из столбов ила, застилавших сражение, вышел, прихрамывая, Генподрядчик, с азартным выражением расцарапанного лица, придерживая окровавленную руку.

— Даже не припомню, когда получал такое удовольствие, — сообщил он. — Где и отдохнуть интеллигентному человеку, как не в извечной битве добра со злом. Сейчас вот руку перевяжу — и назад.

— Собаку мою убили, — глухо сказал сантехник.

— Что? — не понял Генподрядчик.

— Собаку.

— Жалко, — сказал Генподрядчик. — Не сиди, в гробу успеешь насидеться. На левом фланге у Эдгара стол отбивают. Пошли, иначе все насмарку.

Волны Сайрокрылов с неистовым упорством лезли на Столовый Холм. Эдгар отбивался как мог. «У меня в библиотеке остались наметки торжественной речи, — с огорчением сказал он подоспевшему сантехнику. — О нашей сегодняшней победе. Я рассчитывал сам сказать, да, видно, не судьба. Воспользуйтесь тогда, там есть удачные находки. Найдете в третьем томе Боссюэ, между страницами». Сантехник не успел произнести бессмысленного ободрения, как защита холма была прорвана и Эдгар кинулся крепить ряды. Сайрокрылы с воплями свирепого восторга гарцевали на восточном склоне, размахивая рдяно тлеющими удочками на мордах. «Вторая глава, — застонал сантехник. — Мы же ее