Дело по обвинению. Остров Медвежий - Эван Хантер

Атмосфера становилась все более гнетущей; причиной тому служила скорее не смерть Джудит, а страх перед новой опасностью. Хотя было уже около семи и наступила темнота, а с севера надвигалась снежная пелена, Хейсман, Гуэн и Юнгбек все не возвращались.

Странное дело, Отто сидел обособленно от всех. Он жевал сигару, но не пил, производя впечатление человека, который гадает, какие новые грозные испытания готовит ему судьба. Я обменялся с ним несколькими фразами. Отто был непоколебимо убежден, что все трое утонули, поскольку, утверждал он, ни один из них не умел управлять моторкой. Даже если бы им и удалось удержаться на воде в течение нескольких минут, по мнению Отто, надежды на их спасение нет никакой: по гладким отвесным скалам на берег не подняться. Но случись невероятное — им все же удалось выкарабкаться на сушу — в мокрой одежде они тотчас бы замерзли. Если они не вернутся, заявил Джерран, а теперь ясно, что они уже не вернутся, он прекратит съемки и станет ждать, когда Смит приведет помощь. Если же штурман не вернется в ближайшее время, надо всей компанией искать спасения в Тунгейме.

Все присутствующие разом замолчали. Посмотрев на меня, стоявшего поодаль, Отто, напряженно улыбаясь, произнес, пытаясь разрядить обстановку:

— Подходите же, доктор Марлоу. Вижу, у вас нет стакана.

— Нет, — ответил я. — Думаю, это неразумно. Отто оглядел сидящих в кают-компании. Если он и был расстроен, что стадо его быстро уменьшается, то горе свое он скрывал умело.

— Похоже на то, что остальные не считают такое занятие неразумным.

— Остальным не придется выходить на мороз.

— Что? — уставился на меня Отто. — Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что, если Хейсман, Юнгбек и Гуэн не вернутся через несколько минут, я возьму моторку и отправлюсь на их поиски.

— Что? — воскликнул он совсем иным тоном, с трудом поднимаясь со стула, как делал это всегда, когда желал произвести впечатление. — Отправитесь на их поиски? Вы с ума сошли, сударь? Какие могут быть поиски? Темно хоть глаз коли. Ну уж нет, я и так потерял много людей. Категорически запрещаю вам уходить.

— А вам не пришло в голову, что у них попросту отказал мотор? Что их относит ветром и они могут замерзнуть, пока мы тут сидим и точим лясы?

— Я об этом подумал и считаю, что поломка лодочного двигателя исключена. Перед началом экспедиции все моторы были капитально отремонтированы, а Юнгбек, насколько мне известно, превосходный механик.

Такой вариант отпадает.

— Я все равно пойду их искать.

— Хочу напомнить вам, что моторная лодка принадлежит киностудии.

— А кто мне помешает ее взять?

— Вы отдаете себе отчет... — брызнул слюной Отто.

— Отдаю, — ответил я, устав от Джеррана. — Я уволен.

— Тогда и меня увольняйте, — произнес Конрад. Все повернулись к нему. Я отправляюсь с доктором Марлоу.

Иного я от Конрада и не ожидал. Ведь это он организовал поиски Смита сразу после нашей высадки на остров. Спорить с ним я не стал. Я видел, как Мэри Стюарт, положив руку на его локоть, с тревогой смотрела на молодого человека. Уж если ей не удалось его отговорить, зачем же мне стараться.

— Чарльз! — внушительно произнес Джерран. — Хочу напомнить вам, что вы подписали контракт...

— Плевал я на ваш контракт, — ответил Конрад. Не веря своим ушам, Отто уставился на взбунтовавшегося актера и вдруг, плотно сжав губы, круто развернулся и отправился к себе в комнату. После его ухода все разом заговорили. Я подошел к Графу, который в задумчивости потягивал свой коньяк.

Тот вскинул на меня глаза и безрадостно улыбнулся.

— Если вам нужен третий самоубийца, мой дорогой...

— Давно ли вы знакомы с Отто Джерраном?

— Что вы сказали? — Граф на мгновение растерялся, затем, отхлебнув из стакана, ответил:

— Лет тридцать с гаком. Это всем известно. Я познакомился с ним в Вене еще до войны. А почему вы об этом меня спрашиваете?

— Вы занимались тогда кинобизнесом?

— И да и нет. — Польский аристократ загадочно улыбнулся. — И об этом указано в анкетах. В те годы, мой дорогой, граф Тадеуш Лещинский, то есть ваш покорный слуга, был если не Крезом, то, во всяком случае, состоятельным человеком и главной финансовой опорой Отто. — Снова улыбка, на этот раз веселая. — Как вы считаете, почему я являюсь членом правления кинокомпании?

— Что вам известно об обстоятельствах внезапного исчезновения Хейсмана из Вены в 1938 году? Веселой улыбки как не бывало.

— Итак, этого в анкетах нет. — Я помолчал, ожидая ответа, и, не получив его, добавил:

— Берегите свою спину. Граф.

— Мою... что? Спину?

— Да, ту часть тела, которую так часто поражают острые предметы или летящие с большой скоростью тупые. Неужели вы не заметили, что члены правления компании «Олимпиус» мрут один за другим, словно от эпидемии? Один лежит в хозяйственном блоке, другой в своей спальне, еще двоим грозит опасность, если только они уже не погибли в волнах. Почему вы считаете себя удачливее остальных? Остерегайтесь пращи и стрелы, Тадеуш. Неплохо бы предупредить Нила Дивайна и Лонни Гилберта, чтобы опасались того же. Во всяком случае, в мое отсутствие. Особенно это касается Лонни. Буду рад, если вы проследите, чтобы он без меня не выходил из этого помещения. Очень уязвимое это место — спина.

Помолчав несколько секунд, с бесстрастным выражением лица Граф произнес:

— Честное слово, не понимаю, о чем вы толкуете.

— Ни минуты в этом не сомневался, — ответил я, похлопав по объемистому карману его малицы. — Он должен лежать здесь, а не валяться без пользы у вас в комнате.

— Что должно здесь лежать, скажите ради Бога?

— Ваш пистолет типа «беретта» калибром девять миллиметров. — Произнеся эту загадочную фразу, я подошел к Лонни, ковавшему железо, пока оно горячо.

Рука его, державшая стакан, тряслась мелкой дрожью, глаза остекленели, но речь была, как обычно, понятна и отчетлива:

— И снова наш рыцарствующий лекарь скачет кому-то на выручку, продекламировал Лонни. — Не нахожу слов, дорогой мой, чтобы описать, какой гордостью наполнено мое сердце...

— Оставайтесь в помещении, пока меня не будет, Лонни. Не выходите из этого помещения. Ни единожды. Пожалуйста. Обещаете? Ради меня.

— Боже милостивый! — воскликнул Лонни и громко икнул. — Можно подумать, мне грозит опасность.

— Так оно и есть. Поверьте, это сущая правда.

— Мне грозит опасность? — искренне изумился Гилберт. — Кто может желать зла бедному, старому, безвредному Лонни?

— Вы будете поражены, узнав, сколько человек желает зла бедному, старому, безвредному Лонни. Забудьте свои проповеди насчет врожденной доброты человека и обещайте, твердо обещайте нынче вечером никуда не выходить!

— Это