Флейта и ветер - Дмитрий Янковский

Фели вдохнула и флейта зазвучала сильнее, призывая ветер. Она кликала его, словно заблудившаяся в лесу девчонка, потерявшая старшего брата…

И ветер откликнулся. Воздух шевельнулся и коснулся Фелиных волос. Потом рванул ткань одежды, словно ободряя. Прошелся по кронам деревьев. Засвистел в металлических прутьях, загудел многими голосами в улицах и кварталах. Внизу загрохотал непрочно закрепленный кровельный лист. Становилось все темнее и наконец воздух загудел, а волосы затрещали мелкими искрами. И тут же все разом пришло в движение. В едином ритме, в едином потоке. Листья, мусор, брызги, блики.

Длинная ветвистая молния рассекла половину неба, и Фели невольно втянула голову в плечи, но не опустила флейту. Гром ударил ощутимо-упругой волной, даже уши заложило, но от этого девушка только громче стала играть.

Словно начался всемирный потоп – целая лавина воды низверглась на предрассветный город. Небо снова полыхнуло размытым зигзагом молнии, стекла домов дрогнули от следующего громового раската. Железо крыш загрохотало под натиском водной стихии, поток забурлил, вздыбился, хлынул по водосточным желобам, смывая вниз мелкий сор и голубиные перья. А через мгновение загнутые срезы водосточных труб уже плевались, как орудийные стволы, пулеметные очереди дождевых капель эхом гуляли в пустынных колодцах дворов.

Стукнуло открывшееся чердачное окно, гулко задрожали телеантенны. Что-то покатилось, загрохотало, послышался звон стекла.

Нева ожила, как вампир, почуявший кровь, как древний демон, проснувшийся от неосторожного заклинания. Забурлила, соединяя потоками ливня взволнованное тело с небесной водой. Лавина дождя рушилась тысячей капель, ревела, рокотала. Снова ударила молния, на этот раз совсем близко. Яркий отсвет высветил проезжающую через площадь машину.

«Уедут.» – подумала Фели. – «Теперь все будет нормально».

Девять плоских циферблатов бешено вращали стрелки, огромный пульт на стене мерцал лампочками – разноцветные световые волны перкатывались и свивались в вихри.

Эрик Рихтерович стоял позади кресла, в котором замер Игорь, и неотрывно смотрел на это мерцание, белый халат свисал складками в полной неподвижности воздуха.

– В таком режиме ритм не удержать. – шепнул Игорь.

– Где она?

– На Исакии.

– Отсюда ты вообще ничего не можешь сделать?

– Нет. Отражающих плоскостей едва хватает на сохранение состояния. У меня уже в голове начинает трещать. Этот ветер…

– Едь туда и сними ее с крыши. Быстро.

Игорь скинул халат и вышел из комнаты.

– Это же надо… Настоящий вампир. – покачал головой Терентьев, спускаясь в подвал ветеринарной лечебницы. А водку пить обязательно?

– Обязательно. Кивнул Дворжек. – протягивая одноразовый стаканчик. – Если все осталось по-прежнему, то там есть девушка – очень сильный телепат. В каждой ячейке держат таких. Им внушают, что это их природная способность, но на самом деле она подкреплена наращиваемой бесплотной сущностью. На пьяных не действует.

– Понятно… – следователь вспомнил события двухгодичной давности и залпом осушил стакан. – Техника безопасности при проведении колдовских работ.

– Нет здесь никакого колдовства. Сплошная технология.

– А на взгляд не отличить.

– Это с непривычки. – усмехнулся Дворжек. – У тебя оружие есть?

– Есть. А что, колдуна можно убить из пистолета?

– Там нет колдунов. – зло буркнул Дворжек, доставая «Люгер» Дениса. Зато там есть очень опасные преступники. Хорошо вооруженные и неплохо обученные.

– И по какой статье мне отписываться, если что?

– Незаконное хранение оружия тебя устроит?

– Вполне. – усмехнулся Терентьев. – А у тебя «Люгер» зарегистрирован?

– Я тебя предупреждал, что некоторыми пунктами инструкций придется поступиться.

Они подошли к запертой лептонной двери и Дворжек приложил руку к стене. Дверь взвыла и открылась.

– Это не колдовство. Понял, не дурак. Это просто исчезающий по мановению руки кусок стены. – усмехнулся следователь, доставая ПМ из подмышечной кабуры.

Но в коридоре никого не было. Зато воняло отвратительно – в конце коридора виднелись изуродованные взрывом трупы. Три человека. Два дальних светильника стеклами осыпались на пол, с одного сорвало решетку и она висела, покачиваясь на одном болте. Горел только один, так что света было не много. В углу огромной тушей лежал издохший материализованный демон – гнить он явно не собирался.

– Ни хрена себе… – следователь опасливо глянул ему в шестичелюстную пасть. – Это слуайно не чудовище? Можно узнать?

– Когда тебе надоест мусолить сказочную терминологию, я расскажу что-нибудь еще. Так… Бравые агенты явно разбежались.

– Можно открывать дело об убийстве. – Тереньев осмотрел трупы.

– Все эти люди умерли несколько лет назад, так что расслабься.

Он перешагнул через тело и открыл лептонный замок.

В штабном помещении труп был всего один, видимо засылать через «хлоп» слишком много народа посчитали излишним. Взрывом гранаты оружие и снаряжение раскидало по всей комнате, а ближайший шкаф сорвало с креплений.

– Кое-что можно выбрать. – придирчиво оглядел Дворжек остатки былой роскоши. Автоматы нам не нужны. Возьми патроны к ПМу, а я прихвачу АПС. А вот эта штуковина называется лептонной насадкой и крепится к спусковой скобе. Цепляй, цепляй.

– Это чтобы из пистолета можно было танк остановить?

– Нет. Там намотан высокочастотный инвертор, делающий пули смертельными для бесплотных и совершенно безвредными для людей.

– А я думал, что стрелять надо серебряными…

– Книжек надо меньше читать.

– Куда уж меньше. – вздохнул Терентьев.

Дворжек выбрал насадку для «Люгера», прихватил эфирный детектор и потянул следователя к выходу.

– Все, осмотр достопримечательностей окончен. Теперь нам на Васильевский остров. Восьмая линия, дом девяносто семь.

– А в девяносто шестом отделение милиции. Это один двор. – заметил Терентьев.

– У судьбы своеобразное чувство юмора. – усмехнулся Дворжек. – Надо спешить, а то Деня может ходить по улице только пока солнце за горизонтом. А без прикрытия нам не справиться.

Воздух вибрировал. Миллиарды капель превратились в миллиарды ударов, всколыхнувших, казалось, само основание мира. Гудели провода и опоры мостов, шпили, решетки, провисшие цепи. Перспектива пространства исчезла, сменившись клубящейся серостью, будто невидимый фотограф неумело выкрутил резкость.

Черная машина почти почти невидимая во тьме ночного ливня пронеслась по Исаакиевской площади и остановилась около дома рядом с собором. Игорь выскочил прикрываясь от ветра полой кожаной куртки, достал с заднего сиденья снайперскую винтовку, глянул на собор и, войдя в дверь, заспешил по лестнице.