Право на жизнь - Дмитрий Коростелев

— А эти что жрать будут? — Спросил Данила, покосившись на сгрудившихся вокруг небольшого костерка наемников. Новоявленные стражи даже не пожелали присоединиться к Даниле с Сереборгом, демонстративно сели в стороне. —

Не мое дело, — молвил Сереборг. — В условиях оплаты не обговаривалось питание.

— Смотри, доиграешься. — Вздохнул русич. — Вон, уже отсели, презирают. А что будет завтра? Нож в спину кинут? А нам еще долго катить, хоть и не по лесу лезем, по вытоптанной колее идем.

— Авось не кинут, — грозно молвил начальник стражи. — На всякий случай ты есть. Они тебя, как видишь, тоже в нелюбимцы зачислили.

— Поживем увидим, — завершил разговор Данила. — Ты как хочешь, а я спать хочу. Посторожишь?

Сереборг кивнул, поморщился. Дескать, наемник-мастер, и не может без сна обойтись. Данила заметил недовольный взгляд, усмехнулся недобро. И, бросив под себя шкуру из повозки, удобно устроился перед костром и уснул. А Сереборг еще долго сидел, подозрительно щурясь, глядя на мутное туманное небо.

Глава 58.

Это было невероятно, настолько невероятно, что Северьян растерялся. Поднялся, упал, не сдерживаясь крикнул. Боль была ужасная, нога не сгибалась, но он заставил себя сделать несколько шагов, чтобы убедиться в очевидном. Базилевс лежал навзничь, глаза полуприкрыты, грудь поднимается рывками, с уголков губ течет бледно-розовая кровь. Судьба снова сыграла злую шутку, только в этот раз объектом насмешки оказался сам Верховный маг Царьграда. Белокамень, доселе копивший в себе жизненную силу, теперь исчез. Вместе с ним исчезла мощь Владыки, он рухнул без сил, выжженный, выпотрошенный. Северьян знал, что такому сильному магу хватит и дня, чтобы восстановиться, но дня в запасе у Базилевса не было. Теперь он лежал беспомощный, лишенный жизненной силы, а убийца стоял над ним, раненый, но не сломленный. Сейчас бы взять хрупкую шею Владыки и сдавить, пока не раздастся хруст костей, а потом уж будь что будет…

Крики из коридора решили все. Северьян сорвался с места, снова вскрикнул, но, хромая выбежал из темницы. Базилевс не его жертва, пусть живет. Судьба знает, что делает.

В коридоре было темно, масляные светильники горели плохо, чадили. А с одного конца уже спешили воины. Факелы яростно колыхались, лязг железа и грохот десятков ног слышался даже здесь. Северьян бросился в другую сторону, не раздумывая, пожалев лишь о том, что нет в руках ни какого оружия. Сейчас бы меч, а еще лучше с десяток метательных ножей…

Стены сужались, вскоре впереди возникла полуприкрытая дверь. Северьян толкнул ее рукой, от удара она рухнула с петель, с грохотом покатилась вниз, по крутой лестнице. Северьян поспешил следом. Теперь остановить его могли лишь стрелы. Но выигрыш во времени все равно был. Сейчас стражники прежде всего бросятся в темницу, на помощь Владыке. И лишь потом бросятся по следу сбежавшего пленника. Северьян понимал, что шансов сбежать почти нет, Базилевс не единственный маг в Царьграде, уже через несколько часов все будет оцеплено, отряды стражей прочешут все подвалы башни, избороздят квартал за кварталом, маги пустят по следу заклятия-капканы, от которых не сбежать не скрыться. Выхода почти не было. Почти.

Лестница казалась бесконечной, ступени мелькали так, что рябило в глазах. Северьян впопыхах сорвал со стены коптящий факел. Пригодится. Кто знает, что будет там, внизу? Может свара оголодавших крыс, или кого похуже. Позади все еще было тихо. Либо стражи впали в оцепенение при виде поверженного Базилевса, либо Владыка уже пришел в себя и задумал нечто грязное и подлое. Он может, всю жизнь в Царьграде, научился плести интриги и творить зло, хлеще которого не существует.

Впереди оказалась еще одна дверь. Высокая, с коряво начертанными письменами и с головой рогатого мужика вместо ручки. Северьян потянулся к ней, но вовремя отдернул руку, чуя, какие силы держат замок на запоре. Снова магия. Видать, снова забрался в святую святых, дверь опечатана смертельно опасным заклятием. Северьян без сил упал перед дверью, тихо застонал. Рана на ноге снова открылась, штанину пропитало что-то теплое. Воздух вырывался из груди с тяжелыми всхлипами, перед глазами темнело. Того и гляди в обморок грохнется. Северьян напрягся, приподнялся. Выбора уже не было. Оставалось лишь надеяться, что заклятие не такое уж и опасное, а коли опасное, все одно пропадать. Дрожащая рука потянулась к узорной ручке.

Неожиданно дверь дрогнула, медленно приоткрылась. Северьян еле успел отскочить, зашипел от боли, сдерживая крик. В дверной проем просунулась голова мужчины, лысая и гладкая, как апельсин. На мужчине был черный балахон и простой, без изысков, посох. Один из молодых магов, в отсутствие старших проникший в запретное место, догадался Северьян. Потому и крадется так, постоянно оглядывается, боится, что заметят. Вот уж удача. Мужчина не успел опомниться, когда от стены отделилась темная тень. В полумраке сверкнули узкие, как прорези рыцарского шлема, глаза, тонкое плоское лицо исказил полуоскал-полуулыбка. Маг попятился, шепча заклятие. Северьян не дал ему закончить. Кулак обрушился на голову бедолаги, маг нелепо дернувшись, осел грудой мяса и костей. Убийца не дал ему упасть, выхватил из руки посох. Какое никакое, а оружие. Тем более, что с таким уже приходилось биться. Если хорошенько ударить, череп лопается, не хуже чем от удара булавой. Взгляд перешел вверх, к раскрывшемуся зеву темного хода. Северьян рванул в раскрытую дверь, кривясь от боли. Пот застилал глаза, капал с бровей на каменный пол. Впереди снова лестница. И ведет еще глубже вниз.

— Так и до преисподней добраться можно, — буркнул Северьян, поспешив по лестнице. Споткнулся, покатился вниз, крича от нестерпимой боли. Нога распухла, как полено, а от повышенной нагрузки лишь сильнее воспалилась и начала обильно кровоточить. Лестница кончилась, Северьян упал на бок, больно ударившись плечом. Теперь ломило все, от головы до пяток. Удивительно, как только шею не свернул.

Медленно, опираясь на покрытую вековой пылью стену, приподнялся, схватил выпавший из руки потухший факел, воспламенил его щелчком пальцев. Огонь занялся неохотно. Пропитанная маслом тряпка перепачкалась в песке и почти не горела, только обильно чадила. В рваном свете огня Северьян огляделся. Впереди пролегал еще один узкий проход. От него шли два ответвления, вправо и влево. И десятки, а может и сотни дверей. В этот момент откуда-то сверху раздались крики. Стражи все-таки опомнились и уже спешили вдогонку, звонко громыхая тяжеленными доспехами и лязгая мечами.

Северьян рванул направо, двери мелькали перед глазами, как недавно ступени. Он распахнул одну, пробежал вперед снова наткнувшись на череду дверных проемов, не выбирая заскочил, упал, снова побежал, спотыкаясь, вниз по лестнице, бросился в широкий проем, а за ним снова двери, двери. Северьян вскоре сбился со счета, просто распахивал двери перед собой ударами кулака. Некоторые были открыты, другие все равно открывались, покалеченные, разбитые. Горлом рвались тяжелые вздохи, с губ закапала кровь, пот лился ручьем. Северьян упал, обессиленный, раздавленный, изнывающий от непереносимой боли. А когда, наконец, смог поднять голову, то просто лишился дара речи.