Моя последняя война. (Афганистан без советских войск) - Махмуд Гареев

В последнее время в Афганистане выступила новая сила — движение «Талибан» — вооруженные формирования, созданные из учеников и студентов исламских духовных учебных заведений. Наивно, конечно, полагать, что юные слуги Аллаха сами по себе собрались, взяли самодельные танки, орудия и пошли наводить порядок в стране. Отряды талибан готовились и вооружались на территории Пакистана при материальной поддержке США и некоторых арабских стран. Эта мера предпринята из-за непрекращающихся столкновений между различными группировками моджахедов и рассчитана на то, чтобы оказать давление на них, заставить пойти на примирение Хекматьяра, Раббани и других лидеров и, при необходимости, устранить некоторых из них и добиться создания единой исламской администрации на территории Афганистана.

Эти цели определяются не только политическими, но и немалыми экономическими интересами. В частности, Афганистан первый в мире (по масштабам) экспортер наркотиков. В условиях, когда Иран после исламской революции запретил производство, продажу и употребление наркотиков, а Пакистан, Турция установили более строгие ограничения, вершители наркобизнеса сделали основную ставку на Афганистан, как основную базу для производства и главные ворота для экспорта наркотиков через территорию стран СНГ. Здесь создана всемирная мафиозная сеть, которая ежегодно получает до 50 миллиардов долларов. Причем торговля наркотиками и оружием переплетается. Как отмечалось в зарубежной и российской печати, уже сегодня ведущие афганские лидеры и их союзники в Пакистане поддерживают исламские фундаменталистские движения от Боснии до Азербайджана и Чечни через Кашмир и Таджикистан, до Бирмы и Филиппин. И эта поддержка заключается в предоставлении денег, приобретении оружия и в посылке наемников.[87]

Состоявшаяся в конце 1994 г. Исламская конференция, с одной стороны, осудила терроризм, с другой — выразила солидарность с Грозным. Это создает опасность международной поддержки сепаратистских движений на территории России и других стран СНГ.

В свете всего этого особенно опасно, когда под любыми, иногда внешне благовидными, предлогами одни культуры и конфессии пытаются изобразить «цивилизованными», а другие, подлежащими вымиранию или вытеснению, искусственно подогревая их противостояние. Если такой подход и политизация религий не будут преодолены, это может принести всем народам большие бедствия. Будущее человечества — в разнообразии и взаимодействии цивилизаций и культур.

Русский философ Вл. Соловьев писал: «Как отдельные человеческие личности, так и целые нации стоят перед задачей восполнить друг друга, не утрачивая своего оригинального своеобразия, а наоборот, выявляя его в предельной полноте. Истинное единство народов — есть не однородность, а всенародность, т. е. взаимодействие и солидарность всех их для самостоятельной и полной жизни каждого».[88]

Только на такой долгосрочной основе можно обеспечить содружество народов внутри Российской Федерации и особенно безопасность России и других стран СНГ на юге.

Насколько был оправданным ввод советских войск в Афганистан и были ли другие варианты военного решения афганской проблемы?

В целом ввод советских войск на территорию Афганистана был крайне нецелесообразным. Как и следовало ожидать, этот шаг обострил социально-политические отношения внутри страны, осложнил внешнеполитическое и экономическое положение Советского Союза. Тем более, что, вопреки досужим домыслам, у Советского Союза не было каких-то целей, связанных с выходом к «теплым морям» и других подобных экспансионистских намерений. С точки зрения стратегической — это было бы и невыгодно для нашей страны и лишь ухудшало бы её геостратегическое положение. Ввод советских войск в том виде, как его осуществили, был действительно авантюрой. На худой конец, при всей политической, экономической и стратегической нецелесообразности, крайне нежелательную эту акцию можно было осуществить и по-другому, более рационально и с более эффективными результатами.

Во-первых, для полноценного выполнения задач в Афганистане требовались более крупные силы, обеспечивающие надежное закрытие границ с Пакистаном, Ираном, воспрещение прохода на территорию Афганистана вооруженных отрядов, поставок оружия и обеспечения защиты (вместе с афганской армией), пришедших к власти новых государственных структур в районах, освобождаемых от вооруженной оппозиции.

Применение военной силы — это всегда крайняя и, как правило, вынужденная мера, к которой прибегают, когда нет других путей осуществления государственных интересов. Но если уже на это идут, то она должна применяться массированно и решительно, как это было при вводе войск в Чехословакию или в районе Персидского залива в 1991 году.

Как уже отмечалось, с точки зрения политического менталитета и международного резонанса не имеет существенного значения сколько вводится войск на территорию другого государства (несколько дивизий или армий).

В политике и в военной стратегии самые плохие решения и действия — это паллиативные, половинчатые, нерешительные, непоследовательные решения и действия.

Во-вторых, на эффективности действий войск в Афганистане сказалось и то обстоятельство, что советское политическое руководство вообще не имело четкой цели, определенного замысла действий. Поэтому, даже «ограниченному контингенту войск», направляемому в Афганистан не была поставлена конкретная задача: что делать и какие боевые задачи выполнять. А наивные разговоры насчет того, что мы собирались придти в Афганистан, стать гарнизонами и не ввязываться в военные действия, не выдерживают никакой критики. Без всякого «прогнозирования» и «моделирования» было ясно, что, придя в чужую страну, где идет гражданская война и для поддержки одной из сторон, избежать участия в боевых действиях невозможно.

А раз не было определенной военно-политической цели и конкретной задачи, то не удивительно, что при вводе войск и за десять лет пребывания советских войск в Афганистане и в Генеральном штабе не было разработано какого-либо стратегического плана, определяющего последовательность и способы действий войск по разгрому противостоящих сил противника. В лучшем случае были планы на определенный период, планы отдельных операций и боевых действий, которые проводились, когда их навязывал противник или когда уже не проводить их было нельзя. Могут сказать, что и во время Великой Отечественной войны не было стратегических планов, рассчитанных на всю войну, но были четкие военно-политические и стратегические цели, а в кампаниях 1943–1945 гг. конкретно определялись последовательность и способы достижения поставленных целей.