Хранительница - Елена Кондаурова

У южных ворот было спокойно. Никакого столпотворения не замечалось, не было даже очереди, как у западных и восточных, и Ведагор слегка сбавил шаг, хотя и так плелся медленнее, чем улитка. В данный момент досмотр проходила тройка монахов, один из которых почему-то ехал на осле. Немного погодя, он понял, почему. Монах стал слазить с осла, и стало видно, что он стар просто неимоверно.

Как такого могли вообще отпустить в паломничество? «И куда смотрит отец-настоятель?» – удивился про себя Ведагор. Старый монах между тем показывал солдатам какую-то бумагу, потом подозвал своих спутников и стал у одного из них разматывать тряпку на голове. Судя по тому, как солдаты начали дружно отворачиваться, там было что-то малопривлекательное. Второй его спутник, судя по всему, послушник, тоже выглядел довольно жалко: маленький, рыжий, да к тому же еще и хромой. Солдаты не стали их задерживать ни одной лишней минуты. Презрительно усмехающемуся про себя Ведагору показалось, что их даже слегка поторопили. Однако один из магов, похоже, был другого мнения. Он поднялся, сделал знак рукой, отменяя приказ, и направился к странноватой троице.

Вдруг стоявший до этого смирно рыжий послушник сделал движение, которое вызвало у Ведагора некоторое недоумение. Послушник сбросил со своей лохматой головы капюшон, поднял вверх правую руку и щелкнул пальцами. Все это выглядело так глупо и не к месту, что Ведагор сначала не понял, что именно было не так в этом движении. Но буквально через несколько секунд готов был провалиться сквозь землю от собственной тупости. Послушник сбросил со своей лохматой головы капюшон тем движением, которое делают только женщины!

Это была женщина! Ведагор попытался закричать, изо всех сил размахивая руками и пытаясь привлечь внимание гвардейцев, но в этот момент позади него, из старого центра раздался грохот. Все повернулись туда, и увидели, как, взрываясь клубами пыли, медленно оседает на землю Центральный ольрийский храм. Эта картина навсегда запечатлелась в сердцах горожан – храм был самым высоким зданием в Олгене и стоял на возвышенности, поэтому свидетелей его царственного падения было великое множество. К счастью, служба, которая в праздничные дни проходила позже обычного, еще не началась и человеческих жертв почти удалось избежать. Погибли только несколько магов, как раз занимавшихся исследованиями в рухнувшей следом за храмом башне, да неважно себя чувствующий с утра отец-настоятель, как раз в тот момент решивший ими поруководить.

Прошло довольно много времени, прежде чем и маги, и гвардейцы пришли в себя и, подгоняемые хрипами наконец-то дошедшего до них Ведагора, начали делать то, что он от них хотел.

Правда, сначала ему еще пришлось потратить некоторое количество времени на то, чтобы убедить капитана гвардейцев послать всех имеющихся в его распоряжении солдат в погоню за тремя убогими монахами. Тот сначала возражал, но после того, как один из магов-поисковиков, попытавшись прощупать загадочную троицу, свалился от жесточайшей отдачи, приступил к решительным действиям.

К южным воротам моментально подтянулись остальные маги, у которых, по-видимому, была своя связь между собой, а также Зойт и Багин, которые тоже присоединились к погоне.

Это была самая странная погоня, которую довелось наблюдать Ведагору за всю его долгую карьеру. Сначала дружинники, проявляя похвальную доблесть и не менее похвальную скорость, ускакали по южной дороге на довольно приличное расстояние. Вернулись только тогда, когда сообразили, что ни один пеший не осилит такое расстояние за несколько минут. Маги, обычно отличающиеся бóльшим здравомыслием, попытались найти беглецов своими способами, почему-то забыв о печальной участи своего товарища, совсем недавно собиравшегося сделать то же самое. Результат был как предсказуемый, так и печальный в равной степени. Несколько магов скорчилось на земле, зажимая руками кто глаза, кто уши. После этого Ведагор и Багин взяли инициативу в свои руки и, во-первых, послали за профессиональными следопытами и тюремными охранниками с их натасканными на поиск людей псами, а во-вторых, чтобы не терять времени, попытались обнаружить беглецов самостоятельно. Они облазили приличный участок дороги чуть ли не на четвереньках, но, кроме осла, привязанного к одному из деревьев и мирно поедающего травку, не обнаружили никаких следов. Как можно было проделать подобное, Ведагор даже не представлял, хотя и считал себя (и имел на то все основания) не последним человеком в своей профессии.

Но вскоре послышался лай собак, и он возблагодарил всех богов сразу – еще была надежда отыскать след. К сожалению, они опять потерпели фиаско: собаки сначала взяли след, но, чуть углубившись в лес, стали чихать и тереть лапами носы.

Уходя из Олгена, Рил совсем не собиралась взрывать храм! Просто водопадом обрушившаяся на нее в течение последних нескольких дней сила не давала ей покоя, заставляя постоянно изучать себя и свои возможности. С контролем над ней у Рил проблем не было, сила делала только то, что она хотела, но границ ее Рил пока не чувствовала, и это слегка пугало. Поэтому Рил пыталась экспериментировать везде и всегда, но аккуратно, чтобы не нервировать Таша и не пугать находящихся рядом людей. Хотя бы того же Франю, на которого она так же, как и на Таша, начала ставить защиту, едва они вышли из подземного хода. И во время этой установки, бормоча про себя придуманные ею на ходу вирши, она своим сильно обострившимся в последнее время зрением заметила тонкую серебристую нить, тянущуюся от Франиного клейма. Она удивилась, и глянула на руку Таша, но от его клейма нить была едва заметна. Наверное, из-за ожога, – решила Рил. Ей стало любопытно, и она проследила за Франиной нитью до тех пор, пока не уперлась в храм. Заметила еще великое множество таких же нитей, идущих к нему же, чуть сосредоточилась и... раздвоила сознание. Это получилось так легко, как будто она делала это уже не одну сотню раз. Одна ее часть мирно шла по Олгену, поражая идущего рядом Таша своим сосредоточенным видом, а вторая проникла внутрь храма. И то, что она там увидела... Там, под самым потолком башни магов сидел огромный раздувшийся «паук», который по капле выкачивал жизненную силу из тех, кого жрецы называли изгоями. Храмовые маги брали после эту силу и пользовались ею, как считали нужным.

Рил тряхнула головой и пришла в обычное состояние, но сделанное ею открытие повергло ее в шок. Она шла, задумавшись и почти ничего не замечая вокруг себя, и, наверное, поэтому не сообразила, что слишком крепкий «щит» на обычном монахе скорее привлечет к нему внимание, чем нить от клейма изгоя. Какой-то слишком внимательный маг на воротах решил их досмотреть, и Рил пришлось отвлекать от себя внимание. На тот момент она не нашла ничего лучшего, как лишить этих проклятых магов возможности пользоваться чужой силой. Она всего лишь прибила мерзкое паучье отродье, предполагая, что это, скорее всего, обрушит и так уже ее стараниями поврежденную башню, но вместе с башней рухнул и храм. Все оказалось еще хуже, чем она предполагала.