Разбитые. Как закалялась сталь - Liticia09

ничем не помог, сказав, что это «вынужденная мера, которая будет отменена, когда преподавательский состав решит, что уже можно возвращаться к прежнему режиму обучения». То есть, никогда.

Первый в этом году урок защиты от тёмных искусств сразу дал понять, что ничего хорошего можно не ждать. Амикус Кэрроу, нужно отдать ему должное, решил давать знания в виде практики, в отличие от той же Амбридж, которая уверяла, что теория намного важнее. Однако тёмный маг подобрал соответствующие заклинания, относящиеся к разделу тёмной магии, и заставил всех учеников без исключения тренироваться в применении этих заклинаний. Спасибо, что не на друг друге.

Слух о том, что Николь — пожирательница смерти и убила ученика их школы, разлетелся по Хогвартсу ещё в прошлом учебном году. С тех пор школьники приписали ей множество убийств и пыток, обвинив когтевранку чуть ли не во всех смертных грехах. Её боялись. Её недолюбливали. От неё хотели избавиться. Николь же покрепче стиснула зубы, проглотила все оскорбления и продолжила практиковаться, показав лучший результат среди двух факультетов. Кэрроу одобрительно похлопал по плечу. Драко с гордостью усмехнулся. Араксия сжала губы и покачала головой. В сторону Николь метнулись десятки пар глаз. Доминирующая эмоция — злость. Рейнер закатила глаза и бросила взгляд на часы, ожидая конец урока.

Однажды ты возвращаешься к своему обычному окружению, и всё кажется другим. Только это не окружение другое. А ты. Прошлое не переписать набело. Кровь и грязь можно стереть с рук. Из памяти… Нет.

Сначала о ней говорили — «трудно поверить, что это очередная пожирательница». Она улыбалась не как пожиратели, она делала не по расписанию вежливости, а по велению чувств. Она смеялась не как пожиратели, она не стеснялась высоких нот в своём голосе и позволяла им звучать довольно громко, даже если окружающие при этом смотрели с укором. Она даже ходила не как пожиратели, которые шагами мерили свою территорию, она скорее порхала, словно призрак, который захотел задержаться в этом мире чуть дольше положенного.

Потом о ней начали говорить — «она очень странная». Эти слова не оседали на Николь, и она не вынуждена была таскать за собой чужую недобрую молву. Тот, кто всё это говорил, оставался сам со своими словами, и если Николь для него — загадка нерешаемая, это только его проблема. Её не отвлекал шёпот сплетников в библиотеке, которые оживлялись с её появлением и предпринимали много попыток узнать, какой книге она уделяла внимание. Ей не портили аппетит в Большом зале те, кто за её же столом обсуждал её так, что слышали и другие факультеты. Ей не ставили подножки чьи-то насмешки, а, может быть, дело в том, как широк был её шаг, и трудно было заставить её споткнуться.

Урок подошёл к концу, и все ученики облегчённо выдохнули. Николь быстро собрала свои вещи и пошла на выход, слегка задев Драко плечом у двери. Малфой посмотрел на девушку и хмыкнул. О событиях недельной давности они не вспоминали. Оба сделали вид, что между ними никогда ничего не было. Они были союзниками и друзьями, не больше. И когда Блейз в очередной раз спросил у Драко, что происходит между ним и Рейнер, слизеринец ответил:

— Ничего. Мы просто друзья.

Нотт и Забини тут же рассмеялась, а Малфой, как обычно, закатил глаза.

— Так значит друзья? — отсмеявшись, спросил Блейз, приближаясь к открытым дверям Большого зала. Тео стал смешно вертеть головой, требовательно глядя то на одного, то на другого.

— Друзья, — легко ответил Драко, насильно отворачивая от себя заулыбавшуюся морду донельзя довольного Забини, позволив на губах остаться лёгкой улыбке.

У этого определённо будут свои плоды.

Николь подозрительно молчала, поэтому Блейз обогнал её и остановился, заставляя девушку затормозить и вопросительно уставиться на него. Тео и Драко так же стали всего в паре метров от входа и заинтересованно переглянулись. Малфой был уверен, что её ответ будет таким же, как и его.

— Ни-и-икки, — протянул юноша, скрестив руки на груди, и требовательно выпучил глаза, ожидая ответа.

Поджав губы, Рейнер взглянула на однокурсников в поисках поддержки, которую, к сожалению, не обнаружила, поэтому сокрушительно уставилась на слизеринца, моментально жалея о своём решении:

— Друзья.

— Что ж, ладно… Сделаю вид, что поверил вам, — снисходительно улыбнулся Забини, наблюдая, как Николь и Драко одновременно закатили глаза.

* * *

Выручай-комната. Два ученика. И разговор, коих у них было уже много. Разговор о несправедливости жизни, о войне и убийствах. О боли. О страхе. О напрочь прогнивших душах.

В тот вечер они говорили, как прежде, до того, как статус их отношений превратился во «всё сложно». До того, как их дружба была испорчена поцелуями и хриплыми стонами. Тему отношений старательно избегали. Он помолвлен, она грязнокровка. Никто не хотел рушить только-только установившееся равновесие.

Драко снова курил. Он курил чаще, чем пил, а пил он много. Очень много. Малфой даже шутил на эту тему.

— Знаешь, Рейнер, — сказал он, вертя в руках сигарету, и сделал затяжку. — Они всё-таки меня погубят. Умру в двадцать и всё.

— Рано, Малфой, рано умирать.

Когда Драко оставался один, то курил и пил целыми сутками напролёт, заглушая всю накопившуюся боль. Эта комната и девушка рядом — единственная, кому он позволял приходить, помогали справиться с этим. Его невеста не понимала того, что могла понять Николь, и от этого на душе становилось максимально плохо.

— Знаешь, я начинаю думать, что сейчас — самое подходящее время, чтобы уйти… Всё равно ничего хорошего не происходит, — Драко говорил тихо, так, что по коже Николь пробегали мурашки. — Я даже представить себе не могу человека, который пришел бы в восторг от упоминания моей персоны. Я уже давно стал монстром.

— Это не так, Драко, поверь мне. Не так важно, что ты делаешь, как то, почему ты это делаешь. Главное — душа.

— Да кому нужна моя душа?! — эта фраза звучала, как крик о помощи.

Рейнер сглотнула. Ответ вырвался сам.

— Мне.

Драко недоверчиво посмотрел на неё, а Николь продолжила.

— Ты не бросил меня. Ты сейчас здесь и был рядом, когда весь мир отвернулся от меня… Но, не поэтому… Я сама себя не пойму…

Малфой смотрел на девушку, ожидая продолжения её речи.

— Не пойми меня неправильно, ты всё ещё бываешь моральным уродом. Иногда ты просто ужасен, невыносим, и мне хочется запульнуть в тебя Авадой. Но… то, что я злюсь, не делает тебя хуже.

Он не ответил. Николь скосила на него вопросительный взгляд и наткнулась на улыбку.

— Мне нравится убеждаться в