Разум или чувства. Sense or Sensibility - Милана Смоленская

– Не беспокойся обо мне.

– Знаешь, Мартина очень расстроилась после вашего разговора.

– Я тоже расстроилась.

– Да, но… Она сейчас особенно эмоциональная, она ждёт ребёнка…

…Fuck…

Она ждёт ребёнка… Это же так потрясающе! Но почему она мне ничего не сказала?! Почему так упрямо хотела вчера говорить обо мне и об Али, а сама даже не намекнула на то, что действительно достойно внимания.

«Я хотела, чтобы наши дети дружили»…

Как жаль, что я позволила себе так громко пренебречь её мечтой, наговорив столько циничных и лживых слов в попытке заглушить проснувшиеся в сердце чувства. Слишком мягкая, когда необходимо быть жёстче, и неоправданно жёсткая, когда следовало бы уступить

Да уж, вовремя остановиться – главное правило водителя, и эту теорию я прекрасно отработала на практике. А вот вовремя заткнуться – это великое искусство и ценный навык, которым мне ещё предстоит овладеть. Дура я. Инфантильная истеричная идиотка. Totally fucked up.

Милана поморщилась и спрятала лицо в ладонях. Она больше не плакала. Казалось, слёзы иссякли. Покинули её вместе со всем тем, что наполняло её душу, и теперь там образовалась громкая голодная пустота, от которой хотелось поскорее скрыться, откупиться, отдалиться.

Скажешь правду себе – обидишься на себя. Лучше самообман, чем самообида. Я всё сделала правильно. Немного, возможно, погорячилась. Пожалуй, и вправду допустила пару-тройку небольших ошибок. Сейчас я себе не нравлюсь, но с такой собой тоже надо уметь жить. Я – это по-прежнему я, и от этого никуда не деться.

Она встала со стула и прошла к кровати, на которой возвышалась беспорядочная гора вещей. Села на край и начала медленно перебирать своё прошлое – то, что не вошло в коробки и чемоданы. Милые памятные мелочи, часть которых можно было давно выкинуть, но о некоторых нельзя было так надолго забывать.

Милана задумчиво повертела в руках полупустой флакон духов. Крышечка в форме самолёта, золотисто-янтарный аромат моей прошлой жизни… Он должен был помочь мне быть собой, а я про него совсем забыла. Променяла на Guerlain, который теперь кажется мне таким чужым. Я пахну фальшью и не скоро ещё решусь вновь нанести на запястье каплю этих искренних духов. Их для меня составила Мартина…

Мартина рассказала Али о моей мечте. Она одна знала, как сильно я хотела хрустальные туфли… Но я не могу больше обижаться на неё. С каждой минутой крепнет иная обида – на себя саму.

Мне сейчас невероятно стыдно и грустно… Пройден ещё один рубеж, поставлена очередная точка невозврата, и отношения, подарившие мне столько тепла и счастья, завершились так некрасиво и так глупо.

Мартина открыла мне новый мир, научила меня смеяться сквозь слёзы, любить фитнес и Chanel, помогла с блогом и всегда заставляла мечтать и верить в лучшее… Она дарила мне яркие моменты один за другим, а я… Я расщедрилась на королевскую неблагодарность. Противно.

Думать о Мартине было больно, и Милана быстро отложила флакон в сторону. Под руку попался серебряный брелок в виде ладони. Хамса – сувенир из странных странствий. Глупо верить в то, что удача может зависеть от серебряного амулета, но всё равно возьму его с собой на экзамен.

Золотой Vertu – для понтов. Пользоваться буду чёрным – это классика

Так, внеплановый разбор собственной жизни после крушения привычного порядка вещей. Вещи-вещи. Что мне с вами делать? Почему вы помните столько мгновений, о которых я уже успела позабыть? Надо было чаще делать ревизию своего имущества, может, сейчас не чувствовала бы себя такой потерянной…

Вещи можно любить независимо от того, кто их дарил. Всё не так плохо, если вдуматься. У меня есть мои хрустальные туфельки. Они прекрасны и сказочны. Они не виноваты, что у нас с принцем всё так неправильно. Видимо, их ждёт другой сюжет. Какой? Какой-нибудь реалистичный. Станцую в них на балу или, может, просто пройдусь по своей новой лондонской квартире. Нельзя позволять вещам диктовать правила жизни. Буду носить эти туфли, когда захочу. У меня каждый день сказка. Я же Смоленская.

И золотой Vertu оставлю – для понтов. А пользоваться отныне буду чёрным, который подарил Аркадий. Чёрный – это классика. Возвращаюсь в Англию, возвращаюсь к своим основам. Отвечаю за свой выбор перед своей мечтой.

«It doesn’t do to dwell on dreams and forget to live16», – сказал мудрый Альбус Дамблдор. И Гарри Поттер его послушался, а я нет. Я намного слабее. Знаю точно, что не смогла бы отойти от зеркала Еиналеж, даже если бы меня застукал директор школы. Мне вообще тяжело расставаться с мечтами. Но настало время стать сильнее – восемнадцать уже. Все эти сказки, дворцы, туфли, принцы… Это всё несбыточные мечты моего альтер-эго. В реальности я больше об этом не думаю. Точка.

Милана достала iPhone и попробовала перемешать музыку, но как назло попадались исключительно лиричные композиции. Да, всё-таки надо не полениться и составить плейлисты настроений, чтобы можно было послушать счастье и зарядиться позитивом.

Входная дверь громко хлопнула – со звоном и шелестом в квартиру вернулась Ребекка. У нас с ней одна эмоция на двоих – растянутая, как майка, депрессия. Квартира у неё совсем не такая, как у Мартины, но мне сейчас комфортней в этом определённом компактном мирке. Надо сосредоточиться.

В мыслях должна быть учёба – не любовь. И так столько всего пошло наперекосяк в моей жизни из-за любви. Пора выровняться, беру отпуск. Вовремя напомнил Новиков: я умная. Всегда была. И экономика никогда не вызывала у меня трудностей, в Англии вообще обожала её! А в этом году позволила себе расслабиться, и вот результат – минусовой баланс по всем статьям счастья. Значит, время заняться учёбой. For real.

– Ну, как ты? – Ребекка заглянула в её комнату и, оценив масштаб переезда, уточнила. – Ты вообще где тут жить собираешься? На подоконнике?

Милана пожала плечами.

– Сейчас всё соберу, – соврала она.

Заниматься вещами больше не было сил. Почувствовав её настроение, Ребекка махнула рукой.

– Вместе разберём. Коробки можно под кровать. Часть одежды у меня повесишь. Извини, но твой Balmain мне по душе, поэтому пару раз ты мне его одолжишь…

– Носи, – равнодушно сказала Милана, не пробуя даже понять, о чём говорит Ребекка.

– Спасибо! Ты такая чёткая!

Ребекка тоже опустилась на кровать и, от нечего делать, взяла отложенный Миланой флакончик духов.

– Прикольные, – сказала она, активно побрызгавшись ароматом.

В воздухе запахло прошлым, Милана сжала переносицу, пытаясь подавить внезапный порыв чихнуть и заодно забрать у Ребекки духи.

– Нравится? – спросила она, поборов раздражение.

Ребекка кивнула, осматривая флакон.

– От кого они?

– Они одни такие. Для меня специально составляли, – нехотя сказала Милана.

Слова вновь давались ей с трудом.

– Ух ты! Кто? – оживилась Ребекка.

– Парфюмер, – Милана встала с кровати и прошла к стопке коробок Manolo Blahnik, оккупировавших стол. – Куда их поставить?

Ребекка задумчиво посмотрела на неё, затем оживилась:

– Пойдём в клуб! Ты сейчас такая тусклая, всё равно ничего нормального не сделаешь, а так – развеешься, отдохнёшь!

Устала уже развеиваться. Пора собраться, иначе совсем скоро перестану себя уважать.

– Нет, я сегодня буду учиться, – твёрдо сказала Милана.

– Ты?! – удивилась Ребекка.

– Да, у меня скоро экзамены. Поэтому, извини, в клуб сходим в пятницу.

– Ну, как хо-о-очешь, – протянула подруга. – Если передумаешь, я ещё два часа дома буду.

Милана кивнула, не глядя на неё.

– Давай я пока развешу твою одежду, – вдруг предложила Ребекка.

– Правда?

Милана удивлённо посмотрела на неё. Ребекка вновь охотно спешила ей на помощь: пустила к себе пожить и так искренне стремилась поднять ей настроение. Именно в такой заботе Милана нуждалась сильнее всего. Улыбка мелькнула на её губах.

– Было бы здорово, спасибо тебе. Если что понравится – бери, не спрашивай.

– Balmain можно насовсем, да? Ты лучшая!

Ребекка крепко обняла её и без лишних слов направилась в другую комнату – расселять большую часть гардероба Миланы в своём и без того переполненном шкафу.

В комнате пахло духами Мартины, на сердце вновь стало пугающе пусто, Милана обхватила себя руками и подошла к окну.

Совершенно другой вид… И райончик тоже не самый… Но сейчас это лучший фон для моей драмы.

Я совершенно свободна быть собой, потому что никому не нужна