Я — твоя Кошка (СИ) - Нани Кроноцкая

но век каждого следующего поколения был все короче.

7. Хорошие сны 18+

«Супружеские долги брать лучше сразу с процентами». М. К. Кот «Дневники и записки»

Говорят, что события, видимые во снах, не случайны. Нужно просто понять, что пытается донести наше сознание до тупого его обладателя.

В моем случае, даже гадать смысла не было.

Это совесть во сне приходила моя.

Снова.

Мне снился опять двор-колодец, разгоряченный дневным летним зноем асфальт, а вокруг черные узкие окна — немые свидетели этой сцены.

Снилась я, несущая жуткую ересь обличающим тоном. Марк, стоящий напротив, и его твердый, решительный взгляд.

«Я выбираю тебя!» — эти слова можно выбить на одной скромной могиле эпитафией моей глупости.

Кот, мой прекрасный супруг, лучший во всем этом мире мужчина. Нужно было почти потерять тебя, дико соскучиться, пережить лютый ужас страха потери, чтобы всё это понять. Какой-то у нас лютый экшен: семь дней с момента знакомства, а позади уже целая жизнь.

А ведь ты отчего-то смирился с потерей моей. Не объяснил ничего и не останавливал. Только строчки коротеньких сообщений и страшное это: «Прости». Но только теперь, ярко увидев тебя в моем сне, я отчетливо вдруг поняла, почему так случилось.

Мы оба привыкли быть одинокими и несчастными, мой дорогой.

Нас никто никогда не любил и в подобное счастье обоим не верилось. Абсолютно.

Мы сами умеем любить, но не знаем, каково это: быть любимыми.

Каково это: — стать для другого целым центром вселенной? Смыслом жизни, дыханием, сердцебиением.

Мы оба не знали.

И не умели.

Мы в это не верили. Оба.

Счастье мое, мое солнце. С того самого мига, как я тебя впервые увидела, мир словно обрел наконец свои яркие краски и четкие очертания. Теперь я живу тобой. И отказываться от этого не желаю.

Как жаль, что я поняла это только сейчас и сказать не успела.

— Я все слышу, — тихий шепот и горячее дыхание в моих волосах. Громкий грохот могучего сердца.

И руки на животе, скользнувшие мне под футболку привычно. Теплые, крепкие. Знакомые до сладкой боли, желанные.

Хорошие снятся мне сны, очень нужные.

Ласковые такие. Только голые совершенно. И нагло с меня стягивающие то немногое, что оставалось. Совсем совесть они потеряли.

— Я сплю? — почему-то проверить решила.

— Продолжай, мне в твоем сне все очень нравится, — пробормотал, носом в волосы мне зарываясь.

— Тебя просто не может здесь быть.

Но настойчивые, жадные, словно кусающие поцелуи явно твердили обратное. Шея, плечо, ниже, ниже. Огненной лавой разгоняется кровь. Ну и пусть. Не хочу просыпаться.

— Я соскучился.

Каково это, забывать совершенно себя от простого мужского прикосновения, полностью в нем растворяясь?

Я узнала.

И теперь забывать не хочу.

Он был рядом, опаляя горячими прикосновениями. Дыханием раскаляя сознание. Кожа к коже.

Сердце к сердцу.

Расплавлял меня плоскостью тела, заставляя вжиматься в себя, выгибаясь навстречу губам и рукам, таким важным и нужным.

Простительная моя слабость. Я мучительно жаждала её ощутить рядом с тем, чьей главной слабостью, кажется, стала сама.

Он накрывал меня жарким телом, а я так хотела почувствовать эту тяжесть. Быть прочно прижатой к постели и ощущать его груз. Всей собой, на себе и в себе. Хочу захлебнуться в нем, утонуть, лечь на самое дно этих чувств, как вечный камень.

И никогда больше из них не выныривать.

Обняла его, прижимаясь, скользнув ладонями по спине, покрытой рубцами.

Кот громко скрипнул зубами и с меня приподнялся, шипя.

И вот тут я проснулась.

Весь сон с меня будто бы сдернули, как пушистое одеяло, вылив при этом на голову ковшик холодной воды.

— Марк? — я почему-то осипла и отодвинулась, наконец попытавшись рассмотреть со мной лежавшего рядом.

Он громко вздохнул, потом фыркнул.

— Сфинкс. Но этот вопрос ты должна задать несколько раньше.

— Что ты… — хотела спросить, но мне снова не дали, сильной рукой сгребя под горячий и голый бок.

— Мне не спалось, — горячий поцелуй на плече, и мое дыхание снова сбилось.

Хочу так всю жизнь не отрываясь лежать и его просто чувствовать.

— А потом я вспомнил, что вообще-то у нас медовый месяц.

— Спина твоя, ты же… — и когда мне вот так рот закрывают, я против вообще ничего не имею.

Кот умел целоваться. Он так это делал, что весь мир вокруг нас тут же сворачивался в тугой узел его влажных и чувственных губ. Я ничего больше не видела. Только глаза его, мерцающие в темноте. Не осознавала вообще ничего, только странное, невероятно желание быть испитой до дна, как бутылка хмельного вина. Хочу, чтобы он был мной пьян.

— Я оборотень, — Кот прямо в губы мне прошептал.

И я вдруг поняла, изумившись.

Он шел сюда через весь ночной город, огромным и хищным котом. Бесстрашным хвостатым и голым.

Ко мне.

Для меня.

— А я люблю тебя, — громко зачем-то сказала. Хотелось об этом кричать на весь мир, чтобы Марк меня понял и чтобы услышал.

Он замер, дыша тяжело.

В этой комнате было темно: плотные шторы берегли жителей нашей квартиры от назойливых белых ночей. Я запоздало вдруг вспомнила, что, кажется, вырубилась прямо под дверью, в компании Лера. А теперь нагло лежу на кровати без трусов и вообще голышом. Хотя окончательно раздевал меня все-таки Кот, я успела запомнить. Трусы и футболка тут были.

Так. Я потом обо всем этом подумаю. Или даже не буду, не стоит.

Тем более, что мой изумительный муж, кажется, все еще сказанное мной переваривал.

— Коть, я тебе это уже говорила, — утешила, как могла.

— Один раз, — словно очнувшись, он быстро ответил, почему-то целуя меня в кончик носа. — И я честно подумал, что мне показалось.

Он серьезно сейчас? Правда-правда?

— Два вообще-то, — я во всем люблю точность, занудная баба досталась Коту — Правда, один раз… ему, кугуару.

— Это все не считается! — фыркнул и усмехнулся. — Люсь?

— Я тут, мой золотой, — отозвалась тихо у него из-под бока, с чувством полного женского удовлетворения бедром ощущая уже просто звенящее его возбуждение.

— Я, кажется, совершенно рехнулся, — снова в волосы мне простонал.

— Какое забавное совпадение, — засмеялась счастливая я, совершенно бессовестно руку протягивая к подтверждению его слов. Пальцы сомкнуть на нем не получилось. Мой самый любимый формат и размер. Зато вся махина горячая рядом со мной содрогнулась, вытягиваясь в струну.

Тихий стон был мне ответом.

Действительно, страшно соскучился. Очень… красноречивое доказательство его слов я держала в руках. Весомый свидетель желания быть со мной. Красноречивее только его темный взгляд.