Цвет страсти – алый - Черил Холт

Майкл покашливал, запинался и наконец признался:

– Думаю, можно смотреть на это и под таким утлом.

– Тебе известно, как я отношусь к тому, что девочки Мартин будут жить с нами.

– Ты был очень красноречив в своих возражениях.

– Любой здравомыслящий человек отправил бы их прямо в пансион, с единственным письмом в год, чтобы справиться об их здоровье и успехах. Но ты ведь у нас великодушный и неповторимый! О нет! – С полным презрением к этому чертову проекту он помахал рукой, словно эта тема издавала дурной запах, который он не мог выносить. – Конечно, пожалуйста. Вселяй их! Дай им ключи от дома! И никаких преград? Зачем сохранять наши привычки и весь наш образ жизни?

– Я просто попросил тебя не напиваться в их присутствии. И не приглашать проституток. Уверен, ты переживешь это.

– Ты можешь по-прежнему развлекаться в своем загородном доме и в клубе. А что делать мне?

Со времени возвращения Алекса после службы в армии их несоизмеримое финансовое положение стало источником постоянных ссор. Майкл был богат и имел доступ ко всему, что составляло казну Уинчестеров, в то время как Алекс довольствовался не слишком-то щедрым содержанием.

Алексу было ненавистно завидовать и бубнить об одном и том же, но утомительное пребывание в Европе оставило в нем горечь и обиду, и он не мог разговаривать с Майклом без постоянных жалоб.

– Когда тебя одолеет потребность в дружеском общении, – сообщил Майкл, – ты можешь воспользоваться обоими местечками. – Это было легкой жертвой с его стороны, так как Алекс предпочитал не появляться в людном месте. Его гордость не позволяла ему выносить косые взгляды или слышать шепот за спиной.

– Ты слишком, да, слишком щедр, – саркастически проворчал Алекс. Его слова прозвучали так, словно вырвались у сварливой торговки рыбой, но он не мог остановиться. – Когда гувернантка появится в доме?

– Она уже здесь.

– Со всем своим проклятым семейством. Мы создаем приют для безработных девушек в Лондоне? О чем только ты думал?

Майкл раздраженно вздохнул:

– Алекс, у нас огромный дом, а этим бедным женщинам нужно где-то жить. Дай мне лето, чтобы все уладить. Это единственное, о чем я прошу. Будь гибким, тебя это не убьет.

Алекс рассеянно потрогал свой безобразный шрам, так изуродовавший его лицо, что он ненавидел даже воспоминание об ударе, нанесенном вражеской шпагой в Португалии. У него, как у всех Фарроу, были темные волосы и голубые глаза, и когда-то он был так же красив, как Майкл. Теперь же его избегала даже бывшая невеста, и его тщеславие не выносило насмешек тех, кого он привык считать друзьями. Мало-помалу их унизительная жалость убила в нем интерес к жизни.

– Не хочу, чтобы эти посторонние сновали по дому, – проворчал он.

– Знаю, тебе этого не хочется, – мягко согласился Майкл, что еще больше раздосадовало Алекса. Почему Майкл всегда такой все понимающий?

– Тогда зачем же ты устраиваешь все это назло мне?

– Я не устраиваю это тебе назло. Мне просто приходится приспосабливаться к этой новой обстановке, и, надеюсь, со временем я решу это, к всеобщему удовольствию.

– Ты что, считаешь себя верховным арбитром?

В приступе гнева Алекс повернулся и отправился в спальню в поисках уединения.

Как Майкл осмелился совершить столько перемен, не посоветовавшись с ним! Да, правда, этот дом принадлежит Майклу. Да, он владеет всем антиквариатом и изящными безделушками, но в этом проклятом доме обитал и он, Алекс.

Майкл приветствовал гостей, нанимал слуг и переделывал спальни, не считаясь с мнением брата. Теперь сюда въезжает столько людей – на полу возникли горы багажа, а главный холл напоминал дешевую гостиницу.

Где ему спрятаться? Где обрести мир?

Алекс был уязвлен и в отчаянии, ему хотелось, чтобы… чтобы Майкл…

Он не мог решить, что хотел бы сотворить со своим братом. Майкл был порочным, но внимательным и понимающим его увечье, однако каждое слово, слетающее с его губ, действовало, словно соль на рану.

Казалось, что в то время, как Майкл обладал всеми богатствами мира, Алекс был лишен всего. Это заставляло чувствовать себя пессимистом, достойным сожаления в его стремлении купаться в собственных несчастьях; он сам ощущал себя нытиком и занудой.

Что за ужасная судьба выпала на его долю, опустив так низко? Правда, другим достались еще более сложные судьбы – они умирали, лишались рук и ног или сходили с ума от военных безумий, однако его гордыня и самоуверенность были подвергнуты унижению из-за обезображенной внешности.

«Почему именно меня?» – горестно, с отвращением вопрошал Алекс в тысячный раз.

С топотом ворвавшись в комнату, он захлопнул за собой дверь, и здесь женский испуганный возглас заставил его замереть на месте. Он быстро огляделся и увидел незнакомую женщину, которая топталась у входа в его гардеробную. Ей было лет двадцать шесть, как и ему, и она показалась ему очень хорошенькой. Она обладала темными волосами, уложенными в очаровательную прическу, большими карими глазами и зрелой стройной фигурой, округлой там, где полагается, и тонкой в талии.

Его шумное появление испугало ее, и она прижала кулачок к своей великолепной груди. Она была привлекательной, соблазнительной и окончательно сбитой с толку, и в другое время своей жизни он сыграл бы роль джентльмена, каковым и был воспитан.

– Кто вы, черт побери, – весьма невежливо спросил он, – и что вы здесь делаете?

– Ради Бога, извините меня, – ответила женщина твердым, успокаивающим голосом. – По-моему, я заблудилась. Мне это так неприятно.

Она протянула руку в поисках двери, и он испытал шок, обнаружив, что она слепа. Должно быть, она принадлежала к семейству гувернантки, а это означало, что Майкл не счел нужным сообщить необходимые и весьма важные детали.

Слепая женщина? Будет жить с ними в их доме? А что дальше! Его словно поместили в сумасшедший дом вопреки его воле, без необходимых средств на побег!

– Определенно вы потерялись. Неужели вы настолько лишены здравого смысла, что навязываетесь посторонним?

Удивленная его грубостью, она ощетинилась, но торопливо подавила свой первый порыв.

– Это всего-навсего невинная ошибка. Нет причины для грубостей.

– Смотрите, чтобы это не повторилось. Я не потерплю, чтобы посторонние нарушали мое уединение.

– Понимаю.

– Это крайне невежливо с вашей стороны – слоняться там, где вы нежелательны.

Ее лицо залила волна смущения.

– Это произошло случайно.

– Жалкое оправдание. – Она обладала достоинством королевы, что заставило его почувствовать себя мелким и маленьким, и его величайшим желанием было проглотить свой невежливый язык, но все равно он продолжал бранить ее.