Смерть и прочие неприятности. Орus 1 (СИ) - Сафонова Евгения

Зажмурилась, сосредоточилась, махнула рукой в третий раз…

И, открыв глаза, удовлетворённо воззрилась на материализовавшийся в ней предмет из прозрачной переливчатой воды, сияющей во тьме ровным голубоватым светом.

К сожалению или к счастью, но ночи предшествовал долгий день. И поскольку на дороге к желанной короне некромант не желал терять ни дня, то после завтрака немедленно приступил лепить из Евы спасительницу всея Керфи.

— Для нормального обучения магии времени слишком мало, так что придётся не учить тебя, а натаскивать, — с уже привычной брюзгливостью и брезгливостью бросил Герберт, препроводив её в огромный пустующий зал, отведённый для магических тренировок. — Освоишь владение стихийным оружием, пару щитов, несколько боевых заклинаний — тебе этого вполне хватит.

— Стихийное оружие? — уточнила Ева.

Конечно, впоследствии уроки венценосного сноба она собиралась по возможности саботировать. Но поскольку магический дар — штука, с которой сталкиваешься не каждый день, и к тому же довольно полезная, азам всё же лучше было научиться у профессионала.

— Каждый обычный маг может призывать стихийное проявление Дара, — проговорил Герберт с видом, который ясно продемонстрировал: некромант далёк от преподавания приблизительно так же, как Ева сейчас — от дома. — Он воплощается оружием, наиболее близким сути мага, и являет собой чистой сгусток маны.

— Маны? — недоверчиво переспросила Ева. — Что, как в компьютерных игрушках?

— Не знаю, о чём ты, но рад, что в вашем мире есть понятия, которые позволят мне не разжёвывать тебе самое элементарное. — Герберт воздел руки к расписному потолку, на котором вились абстрактные цветочные узоры. — Начнём.

Когда тень в углу зала шевельнулась, Ева решила, что ей мерещится.

Когда эта самая тень сгустилась, приобретя приблизительно человеческие очертания — если бы люди могли быть под три метра ростом, с руками, достающими почти до пола, и некими отростками за спиной, больше всего напоминавшими крылья из щупалец, — лишь утвердилась в этой догадке.

Но когда теневое чудище вдруг оказалось рядом, и рука, похожая на сгусток темноты, потянулась к ней, поняла: если ей и мерещится — просто стоять и ждать, пока выдуманный монстр сделает тебя ещё мертвее, чем ты есть, определённо не стоит.

Ева отпрянула и кинулась бежать. Миг спустя ощутила, как что-то обвивает её лодыжку, заставив рухнуть на пол; заскребла ногтями по полу, тщетно пытаясь противиться щупальцу, безжалостно тащившему её за ногу обратно. Рывком перевернулась на спину, отчаянно вскинула руку… и увидела, как нависшее над ней чудище разрывает пополам вспышкой голубого света, точно по нему полоснули сияющим хлыстом.

Когда сгущённая тьма рассыпалась клочками и растаяла в воздухе, Ева увидела некроманта: сверлившего её таким взглядом, будто это она только что призвала и натравила на него тентаклевого монстра. И Еве хотелось сказать ему очень многое — но поскольку громкому бунту она предпочла тихий, она вымолвила лишь:

— За что?!

— Оружие всегда возникает, когда магу нужно защищать себя. — Герберт кивнул на её правую руку, бессильно упавшую на каменный пол. — Скажи на милость, что это?

Ева недоумённо проследила за его взглядом.

В её пальцах переливался аквамариновыми отблесками виолончельный смычок.

Он лежал в руке, как влитой. Вместо волоса — тончайшие лучики василькового света, слегка изогнутая трость казалась сотканной из мерцающего хрусталя. Секунду спустя Ева поняла: нет, не хрусталь — вода. Текучая вода, принявшая форму смычка, точно сымитировав трость и невысокую колодку. Даже обмотка под указательным пальцем присутствовала: из тонкого, как проволока, белого света.

— Смычок, — удивлённо и радостно констатировала она.

— Вижу, что смычок, — раздражённо ответил некромант. — «Сердца огнём и клинком чудище дева сразит», сказано в пророчестве. У тебя должен быть огненный меч. А это что за… ерунда?

Ева повертела смычок в руке. Баланс был идеальный. Волшебная вода — твёрдая, как стекло, несмотря на текучесть — на ощупь казалась шелковистой. Правда, Ева сильно сомневалась, что с этим смычком действительно можно было бы играть. Едва ли вода способна резонировать в ответ звуку виолончели — скорее уж служить глушителем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ева была не настолько глупа, чтобы вслух высказать предположение, что произошла ошибка и она вовсе не та дева. Даже если не та, королева убила её в любом случае, а Герберт оживил только из-за пророчества. И Ева не сомневалась: если надобность в ней отпадёт, некромант без особых раздумий поможет ей упокоиться окончательно, а это в её планы никак не входило.

— Там сказано, что дева сразит чудище огнём сердца. И клинком, — переведя строку с поэтического на человеческий, справедливо возразила она. — Про то, что клинок будет огненным, ни слова.

— К сожалению, не все в народе хорошо разбираются в тонкостях строения фраз. Народ ждёт спасительницу с пылающим мечом. И это в любом случае не меч. — Герберт устало прижал пальцы к вискам. — Ладно, давай проверим, на что он годен.

Следующие пару часов Ева отбивалась от теневых монстров, которых исправно призывал на её голову некромант — в процессе выяснив, что смычок, как это ни странно, и правда похож на магический хлыст. Как скупо пояснил Герберт, управление им в первую очередь завязывалось на концентрации, силе и воли и мысленном приказе. Самого «кнута» видно не было, так что к необычному оружию ещё надо было приспособиться, но по его действию Ева представила нечто вроде длинной упругой струны из чистого света.

Оказалось, что хлыст может рассекать врагов не хуже меча, просто отбрасывать и связывать — в зависимости от желания владелицы. Последнее пришлось Еве по душе больше всего: наблюдать, как чудище скрючивает невидимой верёвкой, надёжно приматывая руки-щупальца к телу, было даже забавно. Правда, удержать врага в путах требовало немалых усилий — смычок рвался из руки, точно Ева сжимала удочку, на которую подцепила акулу.

— Достаточно. — Пару минут понаблюдав, как очередной монстр тщетно корчится в волшебных путах, махнул рукой Герберт. — Я понял.

Тень растаяла в воздухе моментально — Ева, напряжённо удерживавшая смычок, чуть не упала, когда противоборствующая ей сила вдруг испарилась. Восстановив равновесие, посмотрела на некроманта.

Атаку тот отразил без малейшего труда. Невидимая струна с негромким, бархатистым и очень мелодичным «дзинь» (на высоте ля малой октавы, как машинально определил Евин абсолютный слух) отскочила от прозрачного купола, накрывшего Герберта с головой огромным пузырём из преломляющегося воздуха. От отдачи, порождённой столкновением с преградой, смычок возмущённо завибрировал в пальцах.

— И что это было? — прохладно поинтересовался оппонент.

— Тренировка, — невинно откликнулась Ева, скромно сложив руки за спиной. — Мне же надо знать, как эта штука сработает на людях.

Герберт отвернулся с видом, ясно говорившим «будем считать, я тебе поверил».

— За мной, — велел он, устремляясь к выходу из зала. «Пузырь» исчез, стоило некроманту сделать шаг — но Ева не сомневалась, что при необходимости так же быстро появится снова. — У тебя на сегодня есть формулы, которые надо выучить. Потом урок с Эльеном и со мной.

От одного слова «формулы» Еве сделалось тоскливо. Физику и математику она ненавидела со школы. Вернее, не ненавидела: просто считала невероятно скучными.

С другой стороны, речь явно о какой-то боевой магии. И если это поможет в один прекрасный момент приструнить — в самом прямом смысле этого слова — венценосного сноба…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она воззрилась на смычок, мирно мерцавший в ладони.

— А что делать…

— Разожми пальцы и отпусти его. Исчезнет сам, — не останавливаясь, бросил Герберт через плечо. — Призывать по собственному желанию будешь учиться завтра.

Ева послушалась. С некоторым сожалением пронаблюдав, как смычок мгновенно тает в воздухе, поторопилась за новообретённым учителем.

— А у тебя какое магическое оружие? — невзначай поинтересовалась она, шествуя за хозяином замка по коридорам, в которых она ещё толком не ориентировалась, озарённым просеянным сквозь витражи пёстрым светом.